Эта рубрика создана 14 октября 2012 г.

--------------------------------------------------------------------------------------------

попытка сделать полный текст пособия

---------------------------------------------------------------------------------------------

 

Российский институт культурологии МК и АН РФ

Научно-методический  центр по проблемам социальной педагогики

 

Р.В. СОКОЛОВ

ДЕЯТЕЛИ СОЦИАЛЬНОЙ ПЕДАГОГИКИ В РОССИИ

(КАК ОТЕЧЕСТВЕННОГО ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ

ХХ ВЕКА)

(учебно-методическое и справочное пособие по социальной педагогике)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Москва, 1998 г.

 

 

 

 

 

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

(Текст содержания отредактировать по копии экземпляра, сданного в научный архив)

 

Введение

(не полный текст. Заменить на полный или дополнить)

Энтузиасты движения: кто они?

 

Подходы  к созданию типологии лидеров М.В.Богуславского

(промежуточная редакция текста (искать последнюю и заменить на неё)

Периодизация и типы по Богуславскому (2 часть)

Краткая история отечественного общественно-педагогического движения ХХ века

и его лидеры

Субдвижение организаторов детских клубов и площадок начала 900-х годов

Субдвижение организаторов русского скаутизма 10-х годов

Движение организаторов пионерских объединений

Тимуровское движение 40-х годов

Коммунарское движение 60-х годов

Движение педагогических отрядов 70-х годов

Движение семейно-педагогических клубов конца 80-х - начала 90-х годов

Современное общественно-педагогическое движение

Очерки о выдающихся социальных педагогах второй половины ХХ века, внёсшие самый значительный вклад в практику и теорию ОПД

И.П. Иванов

Э.С.Кузнецова

 

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ К ТЕМАМ ПОСОБИЯ

 

СПРАВОЧНЫЙ РАЗДЕЛ

 

Толковый словарь по социальной педагогике и детскому движению

Клуб

Движение педагогических отрядов и педагогический отряд

Форпост

 

Журналисты....

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

Данное пособие предназначено для использования самыми разными категориями читателей. Студентами, овладевающими профессией социального педагога. Работающими социальным педагогами, стремящимися повысить свою квалификацию. Социальными работниками разных категорий, заботящимися о расширении своего педагогического кругозора, а так же администраторами из органов развития социальной сферы, от которых в значительной степени зависит развитие на конкретной территории социально-педагогической деятельности и общественного движения. Педагогической общественностью, занимающейся социально-педагогической деятельностью «в порядке самодеятельности» на «волонтёрских началах». «Юношами, обдумывающими житьё» и размышляющими о том, выбирать ли им профессию педагога. Всеми, кто причисляет себя к общественно-педагогическому движению (далее в тексте это длинное название часто будет даваться в сокращении - ОПД).

Под социальной педагогикой имеется в виду прежде всего общественная педагогика (в наше время, наверное, уже можно её называть «гражданской»), которая осуществляется «инициативно» и зачастую «самодеятельно» («на общественных началах», что в середине нашего века у нас в стране означало работу, осуществляемую без материального вознаграждения).

То, что эта педагогика осуществляется  «в социуме» (раньше это называлось проще - «по месту жительства» и подразумевалось, что не дома и не в учреждениях образования) для социальной педагогики, на наш взгляд, не является принципиальным. Известна практика (и не малая), когда волонтёры (те же родители) собирали в своих квартирах целые «ватаги» подростков  (обычно это были «друзья-приятели» по двору или школе их собственных детей) и проводили с ними иногда весьма длительную и нередко весьма систематически, а иногда и весьма результативную воспитательную работу.

Известно много примеров и того, как отдельные энтузиасты или целые группы, («команды», «отряды») шли работать в школы, интернаты, детские дома, дома пионеров и другие государственные образовательные учреждения. Там они проводили праздники и другие «мероприятия», «коллективные творческие дела», походы, экскурсии и многое другое. Иногда создавали родительские комитеты, советы содействия, участвовали в работе Советов школ. Широко известен опыт организации студенческих педагогических отрядов для работы в летних загородных профсоюзных оздоровительных лагерях. Всё это мы тоже считаем социально-педагогической практикой.

Однако, в этом пособии речь будет идти преимущественно о работающих с детьми и подростками в «досуговых центрах социализации» (клубах и других формированиях), организуемых «по месту жительства», т.е. объединяющих детей  жилого дома, двора, улицы, микрорайона (иногда - района и даже города).

Дать краткое определение общественно-педагогического движения - дело едва ли не более трудное, чем написать целое пособие. Интересно, что при создании первого словаря-справочника по детскому движению (Детское движение - словарь-справочник. - Москва-Минск, 1998) его составители столкнулись с невозможностью дать одно определение детского движения и поместили в словаре несколько редакций трактовки этого понятия, написанными разными авторами. Девять редакций понятия «ДЕТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ» (с. 24-27) и три редакции понятия «детское общественное движение» (с.29-30).

Приведём два из них, которые, на наш взгляд, содержат такие определения общественного детского движения, которые позволяют рассматривать детское движение как важную составную часть общественно-педагогического движения.

Одно из них составлено целой группой авторов в составе (И.А. Валгаева, В.В. Ковров, М.Е. Кульпединова, Д.Н. Лебедев, Е.Л. Рутковская) «ДЕТСКОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ - совокупность состояний жизнедеятельности общественных формирований, обеспечивающих вхождение, адаптацию и интеграцию личности в социальную среду» (с. 28).

Автор другого определения Д.Н. Лебедев. «ДЕТСКОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ - форма общественной активности детей, социально-педагогическое явление, находящееся на пересечении социально-политической сферы общества и его педагогических систем, совокупность детских общественных объединений разных типов и видов (движений, организаций, коллективов), действующих в обществе на конкретном этапе его развития» (с.27).

Из девяти определений понятия «детское движение» считаем наиболее интересными следующие.

Определение Р.А. Литвак : «ДЕТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ - составная часть социального движения, представляющая совместные действия детей и взрослых, объединившихся с целью накопления социального опыта, формирования ценностных ориентаций и самореализации...» ( с. 26-27).

Определение В.А. Лукова: «ДЕТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ понимается как способ освоения детьми мира и воздействия на него путём коллективной деятельности в кругу сверстников» (с. 25).

В большом определении, данном Л.В. Алиевой, в частности, отмечается: «...Специфика детского движения как особой формы социального воспитания ... обоснована педагогами-практиками, учёными педагогами». Л.В. Алиева сочла нужным назвать следующие имена деятелей, «которые стояли у его истоков»: «Р. Баден-Пауэлл, О.И. Пантюхов, И.Н.  Жуков, С.Т. Шацкий, Э. Гернле, Н.К. Крупская, Н.В. Крупенина, Н. Миронов, О. Тарханов, В.Н. Шульгин, Ф.Ф. Королёв, В.С. Ханчин и многие другие...»(с. 26).

Даже из нескольких цитат видно, сколь трудно давать определения таким явлениям, в названии которых есть слово «движение».

Вот почему автор, всё же рискнувший дать в указанный словарь-справочник (в указанном словаре текст определения на с. 20-21, а в данном пособии ниже в разделе «Толковый словарь») своё определение понятия «ДВИЖЕНИЕ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ОТРЯДОВ» (которое конечно же намного уже понятия «общественно-педагогическое движение») пока не решается давать краткого определения для всего ОПД.

Из исторической справки развития отечественного ОПД в ХХ веке читатель поймёт, что мы имеем в виду под ОПД и, может быть, сам предложит нам короткое определение.

Пока дадим «рабочее» (предварительное) определим ОПД как социально-педагогической самодеятельности населения в её развитии (во времени и в пространстве). В качестве «временных рамок» мы берём ХХ век, а в качестве «пространственных рамок» границы отечества (того, которое в начале века называлось Россией, потом - СССР, а теперь - СНГ).

В этом пособии мы сосредоточили внимание на истории отечественного ОПД и на её «героях» - энтузиастах социальной педагогики не случайно. Эти энтузиасты  являются «субъектами» социально-педагогической деятельности, субъектами развития ОПД , «авторами» и «носителями» идей, методик, технологий (всего, что является содержанием и методами социально-педагогической деятельности). Без учёта «личностного фактора», как и без учёта «исторического фактора», одни и те же идеи и

методы, одни и те же «средства» (казалось бы) могут оказаться совсем «другими». В иных социокультурных условиях и в ситуации «применения», «использования» другой личностью всё это может приводить к весьма иным результатам.

К ВОПРОСУ О СОЗДАНИИ ТИПОЛОГИИ  ТЕЧЕНИЙ ОПД

В своё время (опубликована в 1993г.)мы предложили подход к созданию типологии течений ОПД. Это была не типология лидеров, но поскольку определённые типы объединений отражают в значительной мере особенности их лидеров, то  полагаем, эта типология может помочь и при составлении типологии лидеров. типология может птипы  Итак, изложим суть нашего подохода.

Видимо, характер управления (демократического самоуправления или авторского соуправления) является одним из важнейших показателей, по которым можно строить классификацию течений общественно-педагогического движения.

Так в “левом крыле” оказываются течения: организаторов детских клубов и площадок (начиная с 1905 г.); организаторов первых пионерских (и протопионерских) клубов,  (начиная с 1919 г.; организаторов коммунарских объединений (начиная с 1956 г.); организаторов семейно-педагогических клубов (начиная с 1978 г.).

В “правом крыле” оказываются течения: организаторов скаутских формирований (начиная с 1909 г.); организаторов трудовых колоний и коммун для беспризорников (начиная с 1920 г.); организаторов тимуровских команд (начиная с 1939 г.); организаторов педагогических отрядов (начиная с 1968 г.); организаторов клубов творческой педагогики, автор‑ских школ и т. п. (начиная с середины 80-х г.г.).

Оппозиция по признаку ДЕМОКРАТИЯ-АВТОКРАТИЯ всегда проявлялась в том, что этот признак исторически чередовался в цепочке следующих хронологически друг за друтом течений и каждое последующее считало себя противо‑положным непосредственно предшествующим, альтернативным им. А в качестве предшественников предпочитало ви‑деть течения своего (левого, или правого) крыла. Но из-за значительного временного разрыва непосредственная преем‑ственность оказывалась невозможной, что создавало ситуа‑цию возрождения. Но не полного, а относительного. Чтобы ответить на вопрос: чего в этих случаях было больше традиции или новаторства, необходимы дополнительные более тонкие исследования с выявлением ряда других показателей. Во всяком случае, вполне возможны две параллельные исто‑рии (левого и правого крыла), сравнительный анализ фено‑менов которых может быть полезен как в теоретических, так и в методических аспектах.

Думается, что оценки типа “наши”, “не наши”, “хорошие”, “плохие” по отношению к течениям “левого крыла” и “правого крыла” с научной точки зрения некорректны, а с практической опасны. Во-первых, все они “наши” (отечественные), и во-вторых, каждое из них в свое время (во время той или иной социо-культурной ситуации) работало. Т. е. осуществляло в обществе очень важные функции, связанные с социализацией подрастающих поколений.

Это не только функции связанные с освоением культуры (как культурной среды, культурного наследия) и культуры поведения (что само по себе ценно).

Это еще и (очень мало пока сознаваемая в нашем обществе по ее важности) функция воспроизводства в обществе социального слоя альтруистов. Термин “альтруизм” в данном случае берется не столько в аспектах “милосердия”, “благотворительности”, “добрых дел”, что традиционно представлено как социальные ценности в культурах имевших влия‑ние христианства, сколько в аспекте “профилактики отчужденною отношения к труду”. Чтобы пояснить этот аспект обратимся к известной притче о трех работниках, которые везли тачки с камнями. На вопрос, что они делают, первый ответил, что везет камни, другой, что зарабатывает средст‑ва к существованию, а третий, что строит лучший в мире храм. Они все получили равную оплату за свой труд, но труд третьего (помимо его стоимости материальной) имел еще и другую стоимость — моральную. Эта его стоимость самоцен‑на, независимо от размеров физически выполненного труда, ибо в социальном плане отношение к труду (деятельности) как к улучшению жизни (независимо физический этот труд или умственный), отношение к работе не только как к средству индивидуального выживания, но как к средству выживания человечества, средству его процветания является не только залогом качества труда, но и своего рода катализатором, способствующим тому, что в общий котел будет положено больше, нежели из него будет взято.

АНАЛИЗ СТАТЬИ ПО ТИПОЛОГИИ ЛИДЕРОВ ДЕТСКОГО ДВИЖЕНИЯ

М.В.БОГУСЛАВСКОГО

ТИПОЛОГИЯ ЛИДЕРОВ

ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ

 

Готовой такой типологии нам не встречалось. Самое близкое - то, что было названо “типы организаторов детских объединений в отечественном детском движении ХХ века” в статье члена Ассоциации исследователей детского движения М.В. Богуславского (доктора педагогических наук, ведущего научного сотрудника НИИ теории образования и педагогики РАО), “Теоретические основы выдвижения, подготовки, деятельности организаторов детских объединений”, опубликованной в 4-ом выпуске бюллетеня “Теория и методика детского движения” (М., 1999 г., с 11-15).

Наверное, и автор изложенной в статье типологии не считает её совершенной, но она в своём роде первая (или одна из первых) и мы будем от неё “отталкиваться”, в чём-то соглашаясь, а в чём-то излагая свои представления.

 

М.В. Богуславский предложил для классификации организаторов детских объединений по типам, во-первых, “четыре интегральных свойства”. Это: “цель, характер отношений, содержание деятельности, направленность деятельности”. Во-вторых, “принципы различия организаторов по четырём мотивам деятельности: самоутверждение, самореализация, самопознание, познавательный интерес“.

М.В.Богуславский считает, что это позволяет “не только развести детские объединения между собой, но, в известной степени, определить требования к выдвижению, подготовке соответствующих им руководителей” (с.11). Как мы понимаем, последнее и было прикладной (практической)  целью предложенной статьи.

Начав с такого “интегрального свойства”  как цель М.В. Богуславский отмечает, что “по отношению к данной  проблеме объединения всегда расходились, по крайней мере, по следующим основным полюсам.

Первый. Это те детские объединения, которые были направлены на социоориентированную деятельность. То есть, они так или иначе ставили своей задачей подготовку будущего гражданина, воина, работника, семьянина в более или менее открытой или неявной форме. Это была их специфическая ориентация, которую они стремились реализовать.  И, естественно, что тех взрослых, которые работали в объединениях социоориентированной направленности, соответствующим  образом отбирали, формировали, предъявляя требования к их гражданским, партийным установкам и морально-нравственным ориентациям.  Их учили совершенно определённому набору социально-политических, педагогических, психологических знаний, связанных с государственным устройством страны, и со всеми теми конкретными профессиональными качествами и навыками, которые были им необходимы в дальнейшей деятельности, как организаторов детского движения.

В известном смысле, идеалом (и ребёнка, и взрослого) в такого рода объединениях  является “питомец-компьютер”. Желательно очень “навороченный”, чтобы воспроизводить по образцу, мгновенно и без искажения ту программу, которая в него вложена. В объединениях такого типа дети как бы не живут, а только всё время готовятся к предстоящей жизни. Не организация существует для детей, а дети - для такой организации” (с.11).

По нашим наблюдениям такого рода детские объединения действительно “имели место быть” в истории и географии отечественного детского движения.

“Другим полюсом с точки зрения целей и идеалов выступают те объединения, которые можно назвать как гуманно ориентированные (или личностно-ориентированные). Их целью не является подготовка питомца к  той или иной предстоящей ролевой деятельности, а собственно сам ребёнок, его актуальные интересы и потребности. Это те типы организаций, которые ориентированы исключительно на специфические интересы личности, группы детей (например, объединения детей-инвалидов, которые  основываются на их специфических потребностях, особенностях). Главное здесь выявить и удовлетворить конкретные потребности конкретных детей, помочь им решить их проблемы” (с.11).

Наши наблюдения показывают, что и такое в детском движении встречается и в типологию включать можно и нужно. Но являются ли эти два “типа” (ли две разновидности” “основными  полюсами”? Не есть ли нечто за этими “полюсами”? Об этом ниже, а пока обратим внимание на сложившееся впечатление о том, что  автор предлагаемой концепции симпатизирует второму “полюсу” и не симпатизирует первому. В этом он, по нашим наблюдениям не оригинален и выражает  тенденцию, характерную, если и не для всей РАО, то для многих её нынешних сотрудников.

И это понятно.

На наш взгляд с “полюсами” дело обстоит несколько иначе...

Разбирая как второе “интегральное свойство”, которое “ по мнению М.В. Богуславского является “существенным в типологии”,  он указывает на   “характер отношений в объединениях между взрослыми и их питомцами - детьми” (с. 12). Согласившись с тем, что цель является для классификации важным “интегральным свойством”, согласимся и с этим.

Посмотрим, как об этом пишет М.В. Богуславский.

“Привычным типом таких отношений является стиль, который определяется как авторитарный. В данном случае не стоит заранее понимать под авторитарным стилем какое-то негативное отношение к ребёнку,, потому что авторитарный стиль - это ситуация, когда воспитаннику, желая ему добра,  заранее предъявляются совершенно определённые  правила, стереотипы поведения и перед ним выдвигаются требования к их неуклонному исполнению. Перед участником объединения (и взрослым и ребёнком) ставится задача - или он будет отвечать этим общепринятым требованиям и таким образом, будет являться членом данной организации, или нет. В таком плане скаутские союзы с их жёсткими правилами (“если нет - то ты не скаут”) являются классическим типом авторитарной организации (при этом не имеется в виду ничего отрицательного).

Как правило, в объединениях такого типа взрослые сами проходят с раннего детства все ступеньки подчинения и руководства. Они искренне преданны организации, накопили значительный багаж конкретных знаний и умений, которыми охотно делятся с детьми. А те их за это искренне уважают, прощая (а чаще воспринимая как образец) достаточно жёсткий характер отношений и уровень предъявляемых к ним требований”.

Заметим, что и такие объединения нам известны,  хотя несколько лет общения со скаутами даёт основание считать сказанное выше слишком категоричным. Вероятно среди скаутов (скорее всего - зарубежных)  такой авторитаризм и встречается, но по нашим наблюдениям  он просматривается “слабее”, “мягче”. Скорее это было характерно для такого подросткового объединения, как знаменитая в 60-е гг. тульская “бригада”  “Искатель”. Её “комбриг” - редактор тульской областной молодёжной газеты - яркое воплощение “авторитарного стиля” руководства.

 

“Альтернативным принципом детских объединений (в отличие от авторитарны, точнее от авторитарного стиля отношений) выступают те, которые в западной литературе называются педоцентрическими, а у нас их именуют детоцентрическими. Это объединения, растущие по принципу сталагмита, в которых заранее не задаётся никаких правил и императивов. Предполагается, что все стереотипы поведения, весь внутренний моральный свод, без которого организация не может существовать (иначе это не организация), будут созданы “снизу” совместным творчеством взрослых и детей, а в результате будет выработана своеобразная Конвенция того,  как будут находиться и действовать в составе этой организации её участники.

Главное здесь, что всё происходит коллективно, в процессе творчества, это для детоцентрических объединений крайне существенно. Но особенно характерно и важно, что сфера совместной деятельности распространяется и на коллективное целеполагание. Потому что, если всё можно проектировать делать совместно, то как раз целеполагание неизбежно подразумевает такой подход.

Для работы в детоцентрических объединениях, задача профессиональной подготовки взрослых вторична. (хотя и важна). На первое место выходит подбор руководителей, органично не приемлющих диктата, методов ломки другой личности, пусть  и в абстрактное благо. Здесь важны  (и необходимы) такие качества как  альтруизм, сострадание, эмпатия, толерантность, креативность, - вообще некая детскость” во взрослом человеке. Руководители как бы спрашивают у подростка: каким ты хочешь вырасти? Попробуй, мы тебе поможем!” (с. 12).

К  сожалению, М.В. Богуславский на этот раз не называет примера такой организации. Почему?

Третий “важный критерий, по которому расходятся все детские объединения - это проблема содержания деятельности. Понятно, что в каждом детском объединении дети так или иначе овладевают суммой знаний, умений и навыков. Весь вопрос только   в том,  на что делается основной акцент. Либо на овладении набором знаний и стереотипов поведения, тогда это репродуктивный тип детских объединений, или происходит  центрация на овладении способами деятельности, тогда можно говорить о творчески развивающей направленности работы объединения  (с. 12).

В соответствии с этим разводятся и специфичные (хотя и не всегда в явной форме рефлексированные) требования к выдвижению и подготовке организаторов детских объединений. В первом случае (это, как правило, массовые союзы) взрослый должен прежде всего сам хорошо “задолбить” круг знаний, и уметь его адекватно передать.

В другом - ценятся самобытные, творческие натуры, увлечённые до самозабвения каким-то видом деятельности и “заражающие” этой своей увлечённостью ребят. Характерно, что в чисто профессиональной сфере наиболее способные воспитанники достаточно быстро превосходят своего учителя, но навсегда сохраняют к нему искреннюю любовь, понимая, что они “одной крови”. (с. 13).

И здесь, к сожалению,  примеров не приводится. Хотя такого рода объединение представить не сложно.  Это весьма распространённый тип.  Множество “предметных” кружков, студий и (художественного, технического,  прикладного творчества), спортивных  секций в Домах творчества, художественных, музыкальных и спортивных школах, на Станциях юного техника,  в клубах по месту жительства именно такие объединения. Только вот относить их к “детскому движению”... Вот если говорить об общественно-педагогическом движении и исследовать прежде всего взрослых наставников, то тогда другое дело.

 

Четвёртым “неотъемлемым критерием, по которому существенно различается практика выдвижения и подготовки организаторов детских объединений , является характер направленности.

В одном случае объединению придаётся явная социальная окрашенность (“работа - забота”). Это тимуровцы, коммунары, современные пионеры - участники акций “Милосердие”. Такой подростковый союз как бы обращён во вне, осуществляет своеобразную “интервенцию” в окружающую среду с целью её позитивного изменения, оздоровления, улучшения., преобразования в широком смысле педагогизации. Подобные объединения относятся к социогенетическому типу” (с.12).

Термин “социогенетический тип” представляется неудачным.

“ Здесь руководитель должен обладать такими качествами, как социальный оптимизм, вера в светлое будущее, энтузиазм, подвижничество, альтруизм. И иметь определённую совокупность знаний и умений в объёме социального педагога.

Надо сказать, что “работа - забота”  была характерна не только для тимуровцев, коммунаров и “современных пионеров”. Она была характерна и для клуба, созданного в 19905 году С.Т. Шацким, и для объединений скаутов второго десятилетия нашего века. И вообще “труд-забота” - это “общий знаменатель” для многих (если не для всех) крупных течений в отечественном общественно-педагогическом движении ХХ века.

 

Противоположным типом являются   объединения, которые замыкаются от окружающей Среды и сводят свою деятельность к удовлетворению биогенетических интересов и потребностей своих участников” (с.13). Термин “биогенетические интересы и потребности” представляется ещё более неуместным в данном контексте.  Те, кто знаком с “биогенетическим законом” меня, полагаю,  поймут.

В объединении создаётся притягательная внутренняя атмосфера, как правило, разрабатываются сложные обряды и посвящения. К взрослым, кроме условия, что они должны вырасти в таком объединении, предъявляются дополнительные высокие требования, связанные со специфическими человеческими и профессиональными качествами.”(с.13).

Вспоминается ленинградский молодёжный театр-клуб “Суббота”...

 

Кроме того, М.В. Богуславский выделяет “основные принципы  дифференциации таких организаторов по преобладающим мотивам их деятельности”.  По его мнению “ведущих мотивов можно выделить четыре: самоутверждение, самореализация, самопознание и познавательный интерес в самом широком смысле этого слова. И, соответственно, выделяется центрация деятельности на духовно-этическую, предметно-практическую или на социальную сферу”

 

М.В. Богуславский совершенно справедливо замечает, что “сформулированные теоретические постулаты необходимо опредметить и конкретизировать на материале генезиса отечественного детского движения ХХ века. Важно проследить, как на определённых периодах менялись позиции взрослых, роль лидеров детских объединений, какие их типы и почему преобладали, как осуществлялась их подготовка” (с.13).

 

Такую попытку предпринимает и сам М.В. Бослуславский в следующей части рассматриваемой нами статьи и мы со своей стороны осуществим нечто подобное ниже.

 

Периодизация отечественного детского движения

и известные деятели  детского движения по М.В. Богуславскому

В  отечественном детском движении ХХ века М.В. Богуславский выделяет несколько периодов:

1. От начала века до начала гражданской войны.

2. С 1918 по 1931 год.

3. Первая половина 30-х годов.

4. С середины 30-х до середины 50-х.

5. Период “пионерского половодья”, начиная с середины 50-х годов по нарастающей, а потом по ниспадающей до середины 70-х годов.

6. Середина 70-х до второй половины 80-х.

7. С конца 80-х годов и по настоящее время.

 

К сожалению, обоснования такого деления на периоды не приведено и можно только догадываться по контексту об основаниях такой периодизации.

Первый период. От начала века до начала гражданской войны

 

“ В это время,- как считает М.В.Богуславский-, процесс выдвижения лидеров детских объединений был достаточно спонтанным, стихийным, однако достаточно ясно выделяются типы взрослых, которые потом постоянно будут работать в детских объединения”.

Не очень понятно, что значит оценка процесса выдвижения лидеров как “спонтанного” и “стихийного”. Основные лидеры (“зачинатели движений“, “основатели движений”)  всегда (или почти всегда) выдвигались инициативным путём. Их помощники, продолжатели могли “появляться” уже иным путём, например, их готовили к этой социальной роли старшие товарищи по движению.

 

Этот период М.В. Богуславский характеризует тремя типами, причём начинает с военных “державно-патриотической направленности”.

 

Первый тип лидера первого периода

 

“Первый тип - это военный (действующий или отставник) явно выраженной державно-патриотической направленности, каким несомненно был О.И. Пантюхов - основатель и лидер скаутского движения России.”

 

О необходимости ввести “нулевой тип” лидера

 

Видимо для М.В. Богуславского отечественное детское движение ХХ века начинается со скаутов. Однако минимум за пять лет до скаутов в России уже существовало то, что мы называем “движением организаторов детских площадок и клубов”, которое было к моменту появления в России скаутов уже заметным явлением не только в России, но за её рубежами. Наиболее известны из них сейчас С.Т. Шацкий и А.У. Зеленко. И они представляли собой совсем иной тип лидера детской организации. Это были интеллигенты (студент консерватории и одновременно сельскохозяйственной академии и архитектор).

Хотя они и были оба дворянами по происхождению и происходили из семей военных, назвать их “державниками” нельзя. Они мечтали о “конституции для детей”, о создании детской организации, которую называли“детским царством”, а трактовали как “детскую республику”. Они создали первый в Москве (на окраине города) многопрофильный разновозрастный клуб для детей бедноты и именно за демократичность уклада этого сообщества подвергались преследованиям со стороны городской администрации. Они были очень практическими людьми и прекрасными организаторами. Сумели построить для клуба в 1907 г. методом “народной стройки” прекрасное большое здание (автор проекта А.У. Зеленко) в котором был зал, 28 комнат для кружковых занятий, автономное отопление и электрическое освещение.   При клубе были созданы  школа, детский сад, амбулатория. У клуба была загородная летняя трудовая колония “Бодрая жизнь”.

Это были своего рода социалисты-утописты, которые считали, что детское сообщество может обгонять в развитии “взрослое общество”, пытались через это детское сообщество преобразовывать окружающую действительность, воспитывали в нём “работников будущего”, которых стремились формировать как созидателей и преобразователей.  Странно, но для этого типа лидеров детских организаций в истории зарождения отечественного детского движения М.В. Богуславского места не нашлось, хотя именно они были в России в  начале нашего века пионерами детского движения. (Не случайно С.Т. Шацкого академик М.Н. Скаткин назвал основоположником социальной педагогики.) И  началось это детское движение не когда-нибудь, а в том самом 1905 году, как писали раньше, “в период революционного подъёма”. А  О.И. Пантюхов занялся созданием скаутских формирований в период, которые в истории долгое время именовали “периодом реакции”. И не случайно У Шацкого и Зеленко в их детском объединении был демократический стиль общения, а у О.И. Пантюхова - авторитарный. Но вернёмся к типологии М.В. Богуславского.

Второй тип лидера первого периода

“Второй тип - это фантазёр, мечтатель, романтик, влюблённый в детство, но кроме того ещё владеющий некими прикладными специальностями и игровыми навыками. Таким, например, был географ, биолог и скульптор Иннокентий Жуков - этакий Паганель детского движения” (с.13). Заметим, что И.Н. Жуков во многом похож на С.Т. Шацкого и А.У. Зеленко. И их можно было бы отнести к одному типу. Разница в том, что А.У. Зеленко со С.Т. Шацким в  жизни детского сообщества основную “ставку” делали на труд (игре отводилось второе место), а И.Н. Жуков главное внимание уделял игре (“длительной игре”). Этот “нюанс” может показаться малозначимым (тем более на той стадии научного осмысления детского движения, на котором находится наша современная наука), но на самом деле это расхождение очень значимо. Для Шацкого детское сообщество прежде всего детское трудовое хозяйство (а для этого необходима производственная база и производительный труд), для И.Н. Жукова достаточно игры с общественно полезным трудом (а значит, производственная база не является необходимым компонентом). Предлагаемая Жуковым “модель” более “играбельна” (в смысле общедоступности реализации) и быть его последователем и продолжателем проще, нежели последователем и продолжателем С.Т. Шацкого.Так что при внимательном рассмотрении это два совсем разных типа лидера детских организаций”

 

Третий тип лидера первого периода

 

.“Третий тип - это “свой парень”. Как бы уже не подросток, но и не взрослый. Тот член союза, который умеет делать всё в объединении лучше всех, и как правило, немножко постарше большинства. Такой юноша и становится кумиром детей. На рассматриваемом этапе это скаут-мастер Фатьянов (брат известного поэта)” (с.14). Против этого трудно что-то возразить. Хочется только добавить, что это скорее не тип организатора детского объединения, а тип его помощника, сподвижника, который может быть и “самородком” (прийти в объединение уже достаточно повзрослевшим) и быть одним из подросших воспитанников. Это весьма распространённый тип лидеров детских объединений.

Второй период. С 1918-го по 1931-й год

 

“Произошла кардинальная смена генерации руководителей детского движения”.  Наверное, предполагается, что читатель хорошо знает о том, что происходило после Октябрьской революции со скаутами в России, что многие лидеры дореволюционного скаутизма оказались в оппозиции к новой власти, что в создаваемую пионерскую организацию перешли лишь некоторые скаутмастера (например, И. Жуков, О. Тарханов, В. Зорин.). И если читатель всё это знает, то у него не возникнет вопроса почему в этот период “происходит выдвижение молодых 16-17-18 летних юношей и девушек”(с14), почему “в 1920-е годы именно эта генерация становится ведущей в руководстве пионерским движением”(там же). (Заметим в скобках, что вместо термина “детское движение” употреблён термин “пионерское движение”. Так, “плавно” от детского движения как скаутского движения изложение переходит к детскому движению как пионерскому. Но “скаутизм” и “пионерство” это не только этапы в детском движении, но и “течения”, которые “сосуществовали” у нас в стране и в начале века и в конце.)

“В этот период “Выделяются два основных типа руководителей пионерских форпостов, отрядов”.

 

Первый тип лидера второго периода

“Первые - это те, кто успел закончить гимназию, бывшие скаут-мастера О. Тарханов, В. Зорин, М. Стремяков - несли своим питомцам достаточно широкую культуру”.

Автору этого пособия двелось слышать от известного детского писателя Льва Кассиля, что в юности ему довелось быть лидером одного из объединений скаутов.

Второй тип второго периода

“Вторые и это новый тип - выходцы из рабочих - Ф. Королёв или из еврейских местечек - Н. Шульгин, С. Ривес, В. Гмурман - те, которые несли прежде всего веру в идеалы новой жизни. И было по большому счёту совершенно неважно, что они знали и умели, чему могли научить пионеров. Они сами учились у жизни. Через жизнь. И для жизни. И учились вместе со своими питомцами. Хотя, конечно, в двадцатые годы и происходила целенаправленная подготовка кадров вожатых, но её теоретическое содержание нет оснований преувеличивать. Все сводилось к прикладным умениям и идеологическим постулатам” (с.14).

Третий период. Первая половина 30-х годов

 

“Происходит переход к профессионализации организаторов детского движения. Дело здесь даже не в том, что был создан и скоротечно просуществовал - в течение трёх лет - Институт детского движения - который попытался начать готовить кадры руководителей детского движения. Суть в другом. В том, что наметился крен на педагогизацию руководителей детского движения, на овладение ими определёнными педагогическими навыками, которые прежде не были необходимы. Главной сферой, где работали в этот период взрослые, были пионерские форпосты, которые продолжали существовать до середины 30-х годов” (с. 14).

К сожалению, харектиристики типов лидеров детского движения этого периода М.В.Богуславский не даёт.

 

Четвёртый период. С середины 30-х до середины 50-х годов

 

Характеризуя  4-й период “с середины 30-х до середины 50-х годов” М.В. Богуславский говорит, что это “наиболее показательный и самый долгий период”.

Здесь происходит нарастающая профессионализация руководителей детских объединений, которые по сути существуют в двух ипостасях.     Вожатые, которые с конца 30-х годов назначались из молодых учителей, и бывшие “свои парни”, лидеры пионерской, комсомольской организаций, которые особенно в конце 40-х - первой половине 50-х, становятся “не своими парнями”. Это произошло в силу того, что и пионервожатые, и руководители школьного комсомола, учкома были поставлены в условия, которые достаточно жёстко проводились сверху. Суть их состояла в необходимости всемерно содействовать администрации образовательных учреждений в осуществлении учебной деятельности. В конце 30-х годов запрещается появление в школе вожатых-производственников под предлогом их малой педагогической искушённости. Такая формализация не могла не сказаться на личности руководителях  детской организации самым негативным образом” (с. 14).

 

Чтобы лучше понять, что стоит за “педагогизацией” этого периода полезно внимательно прочитать тексты Постановлений партии и правительства, ЦК ВЛКСМ (опубликованные в сборнике). Есть очень интересное постановление 1934 г., в котором говорится о “перегрузке” школьников пионерской работой, что вредно сказывается на их успеваемости.   После этого большое место в жизни пионеров начинают занимать  “предметные сборы” (очень похожие на дополнительные уроки по учебным предметам).

 

Удивляет (а хочется употребить слово “поражает”), что в статье,  где говорится об этапах в развитии детского движения и о типах лидеров совершенно ничего не сказано о тимуровском движении и его лидерах. Ведь если говорить об общественно-педагогическом движении как о детском движении, то за все сто лет трудно найти другое движение (течение), которое бы можно было бы назвать “движением самих детей”. В этом течении роль взрослых конечно же “имеет место быть” (начиная с “зачинщика” - А.П. Гайдара). Были и другие взрослые, которые становились “Тимурами” и создавали свои “команды”. Известен случай, когда Тимуром была 70-летняя женщина. Но в основном в этом течении лидерами были всё-таки дети (точнее - подростки), но не взрослые. И их никто специально не “готовил” (не обучал). Не поэтому ли М.В. Богуславскому и не интересно было писать о тимуровском движении. Скорее всего он забыл о тимуровском движении, что со времён появления пионерии она для него синоним детского движения.

Тимуровское движение появилось в конце 30-х годов после издания повести А.П. Гайдара “Тимур и его команда”.  Оно было чем-то вроде повторного рождения скаутизма в России. Во всяком случае, было длительной игрой, в которую долгое время увлечённо играли сами дети.

Заметим, что в повести А.Гайдара показан ещё один тип своего рода лидера детского объединения - хулиган Квакин. Этот тип появился не в этот период, а значительно раньше. И даже раньше, чем появились в России скауты.Таким образом, можно сказать, что в этот период существоло минимум три типа лидеров в детском движении. Тип школьного пионерского вожатого, тип хулигана-главаря  уличной ватаги и тип подростка (юноши), организующего неформальное детское формирование во “внешкольной сфере”, “по месту жительства”.

Пятый период “пионерского половодья”,

начиная с середины 50-х годов по нарастающей,

а потом по нисходящей до середины 70-х годов

“Как только возник резонанс общественных требований в области связи школы с жизнью, тут же четыре типа охарактеризованных взрослых моментально появились и возглавили детские объединения” (с.15).

Вероятно имеется в виду ХХ съезд ЦК КПСС, и Постановления относительно пионерии и школьного комсомола начала “оттепели”.

“Снова в детском движении появляются военные, лидеры военно-патриотических клубов “Зарница” и “Орлёнок” и они достаточно активно начинают работать”(с.15).

Опять появляются вариации “а ля скаут”, хотя то чем занимался Георгий Гаспаров в г. Иваново, Сталь Шмаков в г. Новосибирске во второй половине 50-х годов и то, чем занималась в то время эстонская комсомольская организация, которая просто неофициально возродила скаутское движение. Здесь главная деятельность сводилась к овладению специальностями. Практически это был полный набор скаутских специальностей, овладение которыми происходило на слётах, сборах. Вновь обретают почву под ногами мечтатели, фантазёры, игровики, романтики, которые особенно рельефно проявились в коммунарском движении - Игорь Иванов, Людмила Борисова, но в наибольшей степени эти черты воплотила Фаина Шапиро”.

Не берусь судить, как отнеслась бы Ф.Я. Шапиро к тому что её отнесли к типу “мечтателей, фантазёров, игровиков и романтиков”, но, полагаю, что И.П.Иванов, Л.Г.Борисова и многие другие лидеры клубов юных коммунаров вряд ли согласились бы с зачислением их в этот “тип”. Конечно, они были и мечтателями, и фантазёрами, и игровиками, и романтиками, но но не эти признаки являлись сущностными. Я бы отнёс этих лидеров детского движения чскорее к типу А.У.Зеленко, С.Т. и В.Н. Шацких. Это скорее социальные новаторы. Это организаторы и преобразователи детской жизни, а уже потом всё, перечисленное выше.

 

“Четвёртый тип взрослого, который занял позицию “своего парня”, это вожатый - производственник, который хорошо показан в фильме “Друг мой Колька”. Что-то реальное умеет делать руками, совершенно не зашорен, абсолютно лишён знания премудростей педагогики и вместе с тем добивается прекрасных результатов.

На данном этапе пионерский вожатый становится профессионалом на время, а некоторые - на всю жизнь. Их готовят в педучилищах, а также на созданных историко-педагогических факультетах Костромского и Новосибирского пединститутов. Подвижничеством С. Минценгендлера, А. Лутошкина, А. Уманского, С. Шмакова была реализована продуктивная система отбора и подготовки таких пионервожатых”.

 

Шестой период. Середина 70-х до второй половины 80-х

“Лучшей фигурой и идеалом руководителя детского объединения становится синтез двух типов. С одной стороны вожатая с производства, которая постепенно набирается педагогических знаний (и на вечернем отделении получает соответствующее образование), с другой - классный руководитель, искренне желающий и способный работать с пионерами. Именно такая связка выдвигалась как идеал. И вместе с тем понятно, что в тех условиях это носило формальный характер.

А подлинными руководителями, которые не вписывались в систему, становились иные, поневоле переведённые в андеграунд, и оказавшиеся вне официального признания. Часто они подвергались идеологическим гонениям. По сути все эти организаторы форпостов и коммун, которые существовали в то время, действовали на свой страх и риск и отражали тоже совершенно определённые позиции взрослого в детском объединении. Как правило, не профессионала педагога. Типичным представителем этой генерации лидеров является Ричард Соколов, работавший в те годы кочегаром и руководивший гремевшим на всю страну форпостом” (с. 15) .

В этом абзаце упомянут и автор этих строк, причисленный к “подлинным руководителям”, что должно быть лестно и по этой причине кто-то, вероятно, избежал бы критики (может быть и вообще всей статьи), но попробуем устоять перед искушением. Сперва “вообще” по 6-му этапу, а потом и относительно своей персоны.

В этот период по нашим представлениям ведущим в отечественном   отрядов, которое совершенно не названо. И напрасно. Такие отряды существовали во многих городах, работали многие из них с детьми во дворах (в том самом “жизненном поле” о котором говорит А.Г. Кирпичник) и, зачастую с детьми “Трудными”, “отбившимися” от пионерской организации, а часто и вообще от школы и родителей. Важным признаком того, что отряды были не сами по себе, а организованным движением свидетельствует тот факт, что было проведено 17 республиканских слётов актива этих отрядов (продолжительностью в среднем по 10 дней), которые, между прочем были своего рода формой подготовки и повышения квалификации лидеров. Автору этих строк довелось быть организатором и комиссаром первого экспериментального студенческого отряда МГПИ им. В.И. Ленина (работавшего на территории нынешнего Хамовнического района Москвы), комиссаром, созданного этим отрядом Форпоста культуры им. С.Т. Шацкого, председателем оргкомитета двух республиканских слётов педагогических отрядов (1973 и 1975гг.).

Всё это позволяет высказать суждение, что среди лидеров в этом движении были и те, кого М.В. Богуславский зачислил в “андеграунд”, кто оказался “вне официального признания”, “подвергался идеологическим гонениям” и такие, кто подвергался усиленной пропаганде в СМИ и кто получал на этом поприще “блага земные”.

Например, комиссар калужского “ЭПОССА” (экспериментальный педагогический отряд студентов и старшеклассников” при Калужском госпединституте инженер С. Икрянников после принятия Центральным комитетом комсомола Постановления о движении комсомольских педагогических отрядов действительно подвергался “идеологическим гонениям” и в конце-концов перестал быть комиссаром и отряда не стало.

А вот педагог-организатор Ю. Берёзкин (бывший воспитанник подросткового клуба, ставший соруководителем педотряда) получил в Москве трёхкомнатную квартиру (не имея даже московской прописки).

Лидеры многих педотрядов умели найти признание, “вписаться” в систему, защищали по материалам своей работы в педотряде курсовые работы, дипломы и диссертации, вели преподавательскую работу в институтах.

На самом деле лидеры педотрядов, как удачно сказал М.В.Босуславский “поневоле переведённые в андеграунд” не стремились “замкнуться” в своих объединениях и своём педагогическом творчестве. Напротив, они стремились к тому, чтобы движение охватило как можно больше детей и подростков, и если не “вписаться в ситему”, то изменить саму “систему”  и не вина их, а беда, что комсомол (рукодители комсомола), действуя как бы по принципу “чтобы движение уничтожить, его надо возглавить и организовать”, “оттесняли” и “вытесняли” из детского движения в “адеграунд” и “ещё дальше” настоящих энтузиастов детского движения.

 

Седьмой период. С конца 80-х и по настоящее время

 

“Сейчас,- пишет М.В.Богуславский,- как бы двойственная ситуация. С одной стороны, сломана система, которая осуществляла подбор и подготовку руководителей детских объединений.

С другой - каждая организация в соответствии с теми требованиями, которые она сама перед собой ставит, методом “из рук в руки” формирует себе кадры”.

На наш взгляд в этом нет “двойственности”. Если сломана казённая (государственная) система подбора и подготовки лидеров детских организаций, то эти организации сами себе готовят их и никто им в этом не мешает. Но “двойственность” ситуации как раз есть и она именно в том, что государство опять начинает опекать детское движение. Оно, например, расширяет подготовку социальных педагогов, оно подбирает кадры педагогов-организаторов, оно организует их аттестацию, ператтестацию, повышение квалификации. Наметилась (а в некоторых регионах уже реализуется “полным ходом”) тенденция создания государственных клубных (досуговых) учреждений “на базе” общественных детских клубных объединений и их фактического огосударствления.

При этом происходит и процесс смены лидеров. Вместо  лидеров-энтузиастов (которые либо жестко подчиняются территориальной администрации, либо вытесняются ею) администрвация  подбирает и назначает лидеров-чиновников. Эта тенденция уже чётко просматривающаяся в сфере работы с детьми по месту жительства, проявляется уже кое-где и по отношению к пионерской организации и другим детским организациям. По нашим прогнозам эта тенденция в обозримом будущем будет нарастать.

И когда в конце своей статьи М.В. Богуславский пишет, что “можно только преклоняться перед теми, кто сейчас работает с детьми в объединениях. Они поступают исключительно антирыночно, альтруистически, в противовес жёсткому времени” (с.15), становится очень грустно. Ведь лидеры детских объединений  ждут от учёных не преклонения, а помощи, но если учёные убеждены, что в наше время  “можно только преклоняться”, то становится ещё грустнее... И зачем тогда нужны “типологии лидеров детского движения” и вообще научные исследования о нём...

М.В.Богуславский пишет: “Хочется верить, что стабилизация страны продолжится, и “сыграет” на них” (с. 15).

Но каковы основания для такой веры? История показывает обратное. Чем более “стабильные” перпиоды переживает страна, тем больше она по отношению к детскому  (и вообще к общественно-педагогическому движению) осуществляет то, что И.П. Иванов называл “чрезмерной опекой”. Так было в 30-е годы по отношению к пионерии, в 50-е - по тношению к тимуровскому движению, в 80-е - по отношению к движению педагогических отрядов.

 

Что ещё показал анализ статьи М.В.Богуславского, включая периодизацию и характиристики лидеров?

Если учесть, что автора проводимого анализа сам был участником “детского движения” и является одним из “персонажей” статьи и, таким образом, на собственном примере может оценить достоверность содержания статьи, то напрашивается вывод о том, что подобного рода типология явление не только сомнительное с точки зрения исторической достоверности, но и, вероятно, опасное, способное дезориентировать читателей.

Наверное, научные поиски подходов к созданию типологии лидеров детского (и вообще общественно-педагогического движения) продолжать следует (да и кто может запретить учёному что-либо исследовать!) и “типологии”, наверное, могут быть полезны, если создаются с какой-то конкретной целью и с этой целью используются читателями. Только вот, кто может обеспечить такое “целевое” использование “типологий”?

По нашим наблюдениям легче “типологизировать” рядовых участников движения. А вот чем больше они проявляют себя как лидеры, тем труднее. Сложнее всего с “главными лидерами” (их часто называют “зачинателями”, “основоположниками” движений). Все они  люди очень разные и их очень трудно классифицировать. Их можно сколь угодно долго “раскладывать по полочкам” (по разным признакам), но очень сложно выделять в “типы”. При этом неизбежно многие важные “черты” лидеров оказываются “за кадром”.

 

То, что сделано для создания достоверной и полезной типологии лидеров детского движения, на нащ взгляд, пока лишь научные “этюды”, “черновые наброски”.

Для практики и для развития детского движения они вряд ли чем-то помогут, а вот навредить могут.

Заглянет  чиновник в такую типологию, “соотнесёт” с нею того или иного лидера детского объединения, найдёт его “прототип” среди нежелательных для него и откажет в том, что называется “государственной поддержкой”.

А если в такую или подобную типологию (а ниже мы приводим полный перечень основных лидеров пионерской организации от зарождения до ликвидации, опубликованный в 4-ом выпуске бюллетеня “Теория и методика детского движения”) заглянет “юноша, “думающий, сделать бы жизнь с кого” (или студент, готовящийся стать социальным педагогом) и увидит, что в череде лидеров за несколько первых десятилетий избежали расстрела или репрессий прежде всего те лидеры, которые лишали самодеятельную организацию самоуправления и “демократических начал”, жёстко подчиняли детскую организацию административно-командной системе, способствовали переведению пионерии в школу и подчинению её школьной администрации... И какие он сделает для себя выводы относительно того, с кого брать пример, кем и каким быть?

Преклоняться  перед теми, кто поступает “альтруистически” и “антирыночно” только потому, что М.В. Богуславский говорит в конце своей статьи с типологией о своём преклонении?

 

Для того, чтобы будущий социальный педагог “самопределялся” не прагматически по “сухой схеме” и готовил себя не в качесте “функционера”, а “проникся духом” отечественного общественно-педагогического движения и пополнил ряды его, как их называет, М.В. Богуславский, “подлинных руководителей” детских объединений, энтузиастов детского движения, представляется целесообразным создание сборников, в которых наряду с типологией даются более-менее подробные публицистические очерки о каждом из лидеров.

Чтобы было понятнее, о чём идёт речь назовём в качестве примера книгу С.Л.Соловейчика “Час ученичества” (очерки о жизни замечательных учителей) и книгу И.И.Зюзюкина “Ребячьи комиссары”.

Тогда читатель, заинтересовавшись тем или иным “персонажем” (может быть именно при изучении типологии), сможет найти его “развёрнутую характеристику” в очерке. В идеале вообще было бы не плохо, если бы о каждом из них (или о созданных ими детских объединениях)  были написаны повести, например, такие как “Фрунзенская коммуна” С.Соловейчика, “Штаб на Двине” В.Ркмянцевой, “Шхуна ровесников” К.Подымы. Или даже романы   подобные тем, что мы знаем из серии “Жизнь замечательных людей”. Лидеры детского движения  того заслуживают.

Вот почему автор этого пособия, наряду с материалами, посвящёнными рассмотрению разных аспектов общественно-педагогического движения счёл нужным привести и очерки о некоторых лидерах ОПД, которых хорошо знал лично и с которыми сотрудничал многие годы. Эти очерки не претендуют на “образцы” произведений предлагаемого жанра. Это экспериментальные попытки найти средства для возможной минимизации тех отрицательных последствий, которые неизбежны при ознакомлении читателей с каким-либо массовым движением и его лидерами по “обобщающим” статьям, концепциям и типологиям.

Это пособие лишь первая попытка написания такого учебника, а поскольку автор намерен в будущем продолжать работу над совершенствованием этого пособия (и теоретических материалов и раздела с очерками о лидерах, число которых планируется увеличить многократно), то он будет рад получить от читателей любые замечания   и  предложения.

К ВОПРОСУ О СОЗДАНИИ ТИПОЛОГИИ  ТЕЧЕНИЙ ОПД

Видимо, характер управления (демократического самоуправления или авторского соуправления) является одним из важнейших показателей, по которым можно строить классификацию течений общественно-педагогического движения.

Так в “левом крыле” оказываются течения: организаторов детских клубов и площадок (начиная с 1905 г.); организаторов первых пионерских (и протопионерских) клубов,  (начиная с 1919 г.; организаторов коммунарских объединений (начиная с 1956 г.); организаторов семейно-педагогических клубов (начиная с 1978 г.).

В “правом крыле” оказываются течения: организаторов скаутских формирований (начиная с 1909 г.); организаторов трудовых колоний и коммун для беспризорников (начиная с 1920 г.); организаторов тимуровских команд (начиная с 1939 г.); организаторов педагогических отрядов (начиная с 1968 г.); организаторов клубов творческой педагогики, автор‑ских школ и т. п. (начиная с середины 80-х г.г.).

Оппозиция по признаку ДЕМОКРАТИЯ-АВТОКРАТИЯ всегда проявлялась в том, что этот признак исторически чередовался в цепочке следующих хронологически друг за друтом течений и каждое последующее считало себя противо‑положным непосредственно предшествующим, альтернативным им. А в качестве предшественников предпочитало ви‑деть течения своего (левого, или правого) крыла. Но из-за значительного временного разрыва непосредственная преем‑ственность оказывалась невозможной, что создавало ситуа‑цию возрождения. Но не полного, а относительного. Чтобы ответить на вопрос: чего в этих случаях было больше традиции или новаторства, необходимы дополнительные более тонкие исследования с выявлением ряда других показателей. Во всяком случае, вполне возможны две параллельные исто‑рии (левого и правого крыла), сравнительный анализ фено‑менов которых может быть полезен как в теоретических, так и в методических аспектах.

Думается, что оценки типа “наши”, “не наши”, “хорошие”, “плохие” по отношению к течениям “левого крыла” и “правого крыла” с научной точки зрения некорректны, а с практической опасны. Во-первых, все они “наши” (отечественные), и во-вторых, каждое из них в свое время (во время той или иной социо-культурной ситуации) работало. Т. е. осуществляло в обществе очень важные функции, связанные с социализацией подрастающих поколений.

Это не только функции связанные с освоением культуры (как культурной среды, культурного наследия) и культуры поведения (что само по себе ценно).

Это еще и (очень мало пока сознаваемая в нашем обществе по ее важности) функция воспроизводства в обществе социального слоя альтруистов. Термин “альтруизм” в данном случае берется не столько в аспектах “милосердия”, “благотворительности”, “добрых дел”, что традиционно представлено как социальные ценности в культурах имевших влия‑ние христианства, сколько в аспекте “профилактики отчужденною отношения к труду”. Чтобы пояснить этот аспект обратимся к известной притче о трех работниках, которые везли тачки с камнями. На вопрос, что они делают, первый ответил, что везет камни, другой, что зарабатывает средст‑ва к существованию, а третий, что строит лучший в мире храм. Они все получили равную оплату за свой труд, но труд третьего (помимо его стоимости материальной) имел еще и другую стоимость — моральную. Эта его стоимость самоцен‑на, независимо от размеров физически выполненного труда, ибо в социальном плане отношение к труду (деятельности) как к улучшению жизни (независимо физический этот труд или умственный), отношение к работе не только как к средству индивидуального выживания, но как к средству выживания человечества, средству его процветания является не только залогом качества труда, но и своего рода катализатором, способствующим тому, что в общий котел будет положено больше, нежели из него будет взято.

КРАТКАЯ  ИСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВННОГО ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ ХХ ВЕКА

 

СУБДВИЖЕНИЕ ОРГАНИЗАТОРОВ ДЕТСКИХ КЛУБОВ

И ПЛОЩАДОК НАЧАЛА 900-Х ГОДОВ

Наиболее активно проявилось в Москве, Петрограде, Томске и в других городах. В Москве оно ярко проявилось как попытка включиться в международное движение сетлементов в 1905 г. В 1906 г. было институциализировано в качестве официально зарегистрированного общества “Сетлемент” (переименованного позже в общество “Детский труд и отдых”). Общество объединяло группу представителей московской интеллигенции. Это: архитектор А. У. Зеленко, студент С. Т. Шацкий, пианистка В. Н. Демьянова, учительницы Л. К. Шлегер, Н. О. Массалитинова, М. В. Полетаева, Л. Д, Азаревич и др. (См. С.Т. Шацкий. Пед. соч. в 4-х тт. Т. 1, с. 490—491. а также Шацкий С. Т. Избр. соч. в 2-х тт. Т. 1, с. 295—296.)

Общество занималось организацией детских  клубов (объединений), первых детских площадок, загородной летней колонии труда и отдыха, мастерских, “дополнительной школы”, педагогических курсов.

Особое внимание уделялось созданию условий для самореализации детей в труде, социальном, художественном и техническом творчестве. Общество вело широкую пропаганду своей деятельности, издавая брошюры. Материально Общество поддерживалось московским купечеством (Морозова и др.) Общество сотрудничало с Московской Думой, но отношения с властями были сложными.

В 1907 г. Общество временно было закрыто. Однако, возродилось через год под названием “Детский труд и отдых”. А в 1915 году даже получило дотацию от Министерства народного просвещения.

Участники Общества считали необходимым вести работу углубленно, качественно и лишь с посильным количеством детей (около 300 детей), в то время как их оппоненты из фребелевского педагогического общества Петрограда считали необходимым “охватить” как можно больше детей. Этим было положено начало непрекращающейся и до настоящего времени дискуссии об “интенсивном” и “экстенсивном” внешкольном воспитании.

Поиск средств наиболее интенсивного воспитания привел к созданию на базе летней колонии “Бодрая жизнь” круглогодичного воспитательно-учебного заведения “Школы-колонии” (своеобразного лицея), а с 1919 г. к созданию на его базе Первой опытной станции по народному образованию. В итоге течение породило весьма оригинальную “субкультуру”. Активный участник общества “Детский труд и отдых” учительница М. В. Полетаева организовала еще в дореволюционное время в Замоскворечье на Житной улице клуб “Детский уголок” для младших школьников и подростков, просуществовавший после Октябрьской революции около 20 лет. — (См. об этом Шацкий С. Т. Избранные пед. соч. в 2-х тт. Т. 1, с. 37, 295); Полетаева М. Детское дело. Изд. “Работник просвещения”. М. 1927; Львов К. И. и Полетаева М. В. Организация клубной работы с детьми.2-е изд. перераб. и дополн. — М.: Работник просвещения, 1930).

 

 

Во второй половине века идеи и опыты этой “субкультуры” осваивались лидерами движения юных коммунаров 60-х гг. и движения педотрядов 70-х гг. Специально углубленным изучением и освоением опыта общества “Сетлемент”, общества “Детский труд и отдых”, колонии “Бодрая жизнь” и Первой опытной станции по народному образованию с 1971 года занимался Форпост культуры им. С. Т. Шацкого, с 1986 г. детский клуб “Ровесник” и созданная на его базе (в 1990 г.) Первая опытная станция по внешкольному воспитанию (о деятельности которых подробнее будет рассказано ниже).

Дополнительная справочная информация о приобщении москвичей к международному движению организаторов сетлементов

Вот как С. Т. Шацкий  (в брошюре “Новая общественно-педагогическая работа для “детей работников будущего” ) в 1910г. описал первое знакомство московской интеллигенции с движением организаторов сетлементов Англии, Америки и других стран.

“В начале 1905 года А. У. Зеленко, вернувшись из двухлетнего путешествия по Америке, Австралии и Индии, сообщил своим близким знакомым о своих наблюдениях над жизнью американского общества, и этой жизни его поразил тот огромный интерес, огромный труд и средства, которые вкладывают американцы в дело воспитания и обучения детей. Привезенные им книги, иллюстрации, отчеты различных школ, библиотек, колоний, площадок для игр и т. п. развернули поразительную картину необычайной настойчивости американцев, серьезного труда, бодрости и силы, которую вкладывают в это дело все слои их общества — от миллиардеров, дающих огромные деньги, до простых работников на этом поприще, общими усилиями создающих великое национальное дело” (Шацкий С. Т. Пед. соч., т. 1, с. 272, 2 М., 1908 г.)

Позже о движении организаторов сетлементов А. У. Зеленко написал большую статью “Новая педагогическая работа”, которая под заголовком “Вступление” была помещена в книге “Дети — работники будущего” 3 Там же, с. 55. )

По свидетельству С. Т. Шацкого, дело, которое называлось, “сетлементом”, оказалось привлекательным для него и других молодых московских интеллигентов прежде всего тем, что “оно носило бесспорно общественный характер, давало простор творчеству каждого участника, избрало для своей деятельности бедные рабочие слои населения, имело своим заданием провести в жизнь трудовое воспитание, детское самоуправление и удовлетворение детских интересов”. Термины С. Т. Шацкого “общественно-педагогическая работа” и “общественный характер” (дела) считаем по смыслу именно тем, что мы имеем в виду, говоря об “общественно-педагогическом движении”.

 

 

 

 

 

 

 

 

СУБДВИЖЕНИЕ ОРГАНИЗАТОРОВ РУССКОГО СКАУТИЗМА

10-х ГОДОВ

К концу первого десятилетия нашего иска Россия оказалась благодатной почвой для идей англичанина Баден Пауэлла и его сподвижников, положивших начало международному движению скаутов (юных разведчиков).

И. Н. Жуков, один из идеологов и организаторов “скаутского движения” в России, в книге “Русский скаутизм” писал, что “у нас в России ... организация юных разведчиков не есть организация военная ... а организация рыцарская. Привить юношам рыцарское отношение к окружающим, любовь и преданность Родине, заботливое и благожелательное отношение ко всем людям — вот задачи, которые объединяют”  (Жуков И. Н. Русский скаутизм. — П., 1916, с. 5—10)  скаутов. Там же он пишет, что “пионерами, зачинателями скаутского движения в России были почти одновременно, но совершенно независимо один от другого — в Царском Селе полковник ...Олег Иванович Пантюхов, а в Москве — штаб-ротмистр Г.А. Захарченко. Как тот, так и другой, заинтересовавшись своеобразной Организацией скаутов, в 1910 году посетили Англию... Возвратившись оттуда, они ...принялись за организацию отрядов в Москве и в Царском Селе. В следующем году... в Петрограде при одной из гимназий, возникает «легион юных разведчиков», организованный Янчевецким, и команда юных разведчиков, организованная О. И Пантюховым и О. Д. Петровым, которая реорганизуется в первый Петроградский отряд юных разведчиков при «Обществе содействия мальчикам-разведчикам» — «Русский скаут». Во главе этого общества, возникшего в августе 1914 года, становится вице-адмирал И. Ф. Бострем, как председатель общества, и О.И. Пантюхов, как его вице-председатель» (Там же). В Москве начальником отряда скаутов стал редактор журнала “Вокруг света” В. А. Попов. «В 1917 году в 143 городах России насчитывалось 50 тыс. скаутов и герлскаутов» (Педагогическая энциклопедия. — М., 1966. Т. 3, с. 854).

Объединения скаутов создавались в Саратове, Астрахани, Батуми, Перми, Ставрополе, Одессе, Киеве и др. местах (например, в Сибири - в Чите, Иркутске, Нерчинске, Верхнеудинске, Владивостоке, Красноярске и Ишиме), главным образом, при учебных заведениях. В декабре 1915 года в Петрограде состоялся “Первый Всероссийский съезд инструкторов и лиц, интересующихся скаутизмом”. Издавалась литература по вопросам скаутизма ( См.: Преображенский В. С. Бойскауты /./Изв. пед. ин-та им. П. Г. Шелапутина, 1915; Скаутизм в России. Тр. Первого съезда по скаутизму. — П., 1916; Жуков И. Н. Русский скаутизм. — П., 1916; Баден-Пауэлл Р. Юный разведчик, пер. с англ., 3 изд. — П., 1916).

По идеологии лидеры русского скаутизма могут быть разделены на два “крыла”: монархическое и демократическое. Идеологом демократического крыла был  скульптор И. Н. Жуков, который утверждал, что скаут “не военный разведчик, а ... “пионер культуры”, “разведчик всего хорошего”, маленький друг всего мира...” ( Жуков И. Н. Стаи волчат и птенчиков. — Архангельск, 1917, с. 4.).

После революции 1917 г. И. Н. Жуков с группой «скаутмастеров» (понимавших, что революция «серьезно и надолго») принял участие в создании пионерской организации и вошел в ее Центральное бюро, был организатором первого пионерского отряда Бауманского района Москвы и имел титул “старший пионер Российской федерации”. Жуков пытался строить пионерию на методике “длительной игры”, выразил отрицательное отношение к скаутским организациям, и они прекратили свое существование. Отвергли и «длительную игру».

Возрождение скаутизма в России началось в последние годы. В ноябре 1990 г. в Институте молодежи “закончился учредительный съезд Ассоциации возрождения российского скаутинга. 65 делегатов из разных городов России, а также Украины и Молдовы” (Скауты в России //Московский комсомолец, 1990, 18 ноября.) приняли в нем участие.

Дополнительная справочная информация об энтузиастах развития русского скаутизма.

Пантюхов О.И. (род. 1882 в Киеве). Будучи офицером Царско-сельского полка весной 1908 г. организовал в Павловском парке первый русский скаутский отряд. Зимой 1910-1911 г. встретился в Петербурге с Баден-Пауэллом и посетил скаутские организации в Англии и Дании. Написал книги «Памятка юного разведчика» и «В гостях у Бой-скаутов» (1912). В 1913 г. первое издание книжки «Спутник скаута». В 1914 г. составил Устав Всероссийского Общества содействия мальчикам-разведчикам «Русский скаут». Служил в действующей армии и награждён орденом Святого Георгия. После ранения лечился в Крыму. Весной 1919г. принимал участие в съезде скаутских деятелей и инструкторов Юга России в Новочеркасске, на котором был единодушно избран Старшим Русским Скаутом. В 1920 эмигрировал и организовал первый русский скаутский отряд на острове Принкиппо, положившем начало движению русских скаутов за рубежом. С 1922 г. жил в Америке, а с 1954 -.во Франции.

Захарченко Г.А. Штаб-ротмистр. Участник русско-японской войны. Известный дореволюционный спортсмен. Вместе с Пантюховым посетил организации скаутов в Англии и других странах, встречался с Баден-пауэлом. Организовал в Москве дружину юных разведчиков. Выпустил пособие по скаутизму объёмом 40 страниц «Юный разведчик» (М., 1910).

Жуков И.Н. (1875-1948). Род. в Забайкалье (Чита) в семье служащего. Летом 1895г. поступил на филфака Петербургского университета, участвовал в революционном студенческом движении, подвергся репрессиям (был посажен в «Кресты»). В 1899 г. принял участие во Всероссийской студенческой забастовке (размножал и распространял листовки). В 1901 г. участвовал в студенческой демонстрации, за что был исключён из университета. Был выслан (в Псков, затем в Сибирь), через год восстановился в университете, закончил его и стал учителем географии в частном училище. Стал много и успешно заниматься скульпттурой. После выставки в Петербурге устроил выставку в Париже, где два года стажировался. Вернувшись в Россию принял активное участие в работе со скаутами. Создал свой отряд, а вскоре стал секретарём Петроградского общества содействия юным разведчикам «Русский скаут»,  редактором его «Листка». Стал идеологом и теоретиком Российского скаутизма. Автор книги «Русский скаутизм». Разработанные им проекты документов были приняты на первых двух съездах (1915, 1917 гг.) по скаутизму. После Октябрьской революции - активный сторонник «освобождённого скаутинга».  Стал одним из инициаторов создания пионерской организации и членом  первого состава её бюро (вместе с Н.К. Крупской и А.В.Луначарским). Имел почётное звание «Старший пионер Российской Федерации». Предложил «длительную игру» в «пионеров нового общества», которая была официально утверждена 5-ым съездом комсомола. Позже комсомол к методу длительной игры стал относиться с плохо. Жуков предлагал «Экспедиционный корпус учащихся», «Морской корпус», «Фантастический проект создания при Наркомпросе должности Робинзона Крузо и Пятницы».  С 1923 по 1932 г. жил в Москве,  работал учителем географии, писал книги для детей. Скончался в 1948 г.

ПРИОБЩЕНИЕ МОСКВИЧЕЙ К ДВИЖЕНИЮ ОРГАНИЗАТОРОВ СЕТЛЕМЕНТОВ Роман Синельников Роман СинельникС сентября началось заключение трудовых соглаше‑ний по оказанию помощи в проведении праздника микро‑района, приобретение инвентаря. ограмме”, знакомы с ней, сознательно стремятся выполнять ее рекомендации и “защититься” на звание культармейца второй, а затем и третьей “ступеней”. Многолетний опыт проведения “культармейских защит” по‑казал, что “защиты” не только средство самоутверждения личности в коллектив но и средство ознакомления ребят с целями и ценностями, с ценными в данном сообществе каче‑ствами личности, способами их достижения. С сентября началось заключение трудовых соглаше‑ний по оказанию помощи в проведении праздника микро‑района, приобретение инвентаря. С сентября началось заключение трудовых соглаше‑ний по оказанию помощи в проведении праздника микро‑района, приобретение инвентаря. С сентября началось заключение трудовых соглаше‑ний по оказанию помощи в проведении праздника микро‑района, приобретение инвентаря. С сентября началось заключение трудовых соглаше‑ний по оказанию помощи в проведении праздника микро‑района, приобретение инвентаря. тку традиций”. Тради‑ционными стали празднования в “феврале Дня рождения Форпоста с приглашением гостей из других городов. ТрадиС сентября началось заключение трудовых соглаше‑ний по оказанию помощи в проведении праздника микро‑района, приобретение инвентаря. С сентября началось заключение трудовых соглаше‑ний по оказанию помощи в проведении праздника микро‑района, приобретение инвентаря. С сентября началось заключение трудовых соглаше‑ний по оказанию помощи в проведении праздника микро‑района, приобретение инвентаря. С сентября началось заключение трудовых соглаше‑ний по оказанию помощи в проведении праздника микро‑района, приобретение инвентаря.

 

ДВИЖЕНИЕ ОРГАНИЗАТОРОВ ПИОНЕРСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ

При работе над окончательным текстом, описывающим пионерское движение автор этого пособия  в книге «Детское движение - словарь справочник» (Москва-Минск, 1998г.) главу «Лидеры детских организаций» (с. 139-153).

К большому недоумению там оказались сведения только о скаутских (да и то начала века) и пионерских лидерах. Между тем, хотя бы в соответствии с названием книги можно было бы ожидать информацию о лидерах клубных объединений начала века, лидерах тимуровских и коммунарских объединений 40-х, 50-х и 60-х гг. , о лидерах педагогических отрядов (и создаваемых этими отрядами детских объединений) 70-х и 80-х гг., о лидерах семейно-педагогических объединений, о современных скаутах, наконец, и о многих других... Может быть не хватило денег, бумаги мало в Минске... Может быть это начало, а «продолжение следует»... Ни слова комментариев по этому поводу. Увы!

Тем не менее, в приведённых «житиях» (справках относительно  вклада удостоенных внимания составителей  справочника лидеров детских организаций), носящих, к сожалению,  исключительно комплиментарный характер (как будто книга издавалась специально к 80-летнему юбилею комсомола и на его деньги), удалось почерпнуть ряд сведений, которые очень существенно дополнили первоначальный материал, подготовленный  мною относительно пионерского движения. Открыто сообщаю, что, во-первых, я его основательно использовал, а во-вторых, что там где информация и оценки у автора этой книги расходились с авторами названной (а такие расхождения есть и, порой весьма существенные), то автор приводит своё мнение.

«Пионердвижение» самых первых лет (с зарождения и периода периода НЭПа) сильно отличалось от того, чем оно стало в 30-х годах. В момент своего зарождения оно оказалось как бы продолжением «русского скаутизма». Лидерами его были известные “скаутмастера”, в том числе И. Н. Жуков. В состав Центрального Бюро кроме 4-х скаутмастеров входили Н.К. Крупская и А.В. Луначарский.

Первым председателем «Бюро по работе среди детей» ЦК РКСМ с 21 июня 1922 г. по 14 сентября 1922 г. (самый короткий срок пребывания в роли руководителя пионерии за всю её историю) был Чаплин Николай Павлович. Ему было 20 лет, он был очень энергичным и всего за два с половиной месяца под его руководством было подготовлено несколько директивных писем в губкомы комсомола о том, что такое детское коммунистическое движение, как его организовать, что должно лежать в основе содержания его деятельности. Были заложены положения принципиального характера. Считается, что если бы они были реализованы, то «многих бы трудностей пионерская организация не испытывала бы». В 1936 г. награждён орденом Ленина, в 1937 репрессирован, в 1937 расстрелян, в 1955 реабилитирован.

В качестве содержания деятельности пионерии И.Н. Жуков пытался (первое время с успехом) утвердить «длительную игру». Считалось что «проигрывание» пионерами важных исторических событий от глубокой древности до современности будет способствовать подготовке к жизни. В качестве методической первое время в пионерии использовалась система «скаутинг». Первыми формированиями были клубы и отряды, создававшиеся по месту жительства и при предприятиях по инициативе самих подростков.

Концепция длительной игры была одобрена 5-ым съездом РКСМ по докладу Председателя Центрального бюро детских групп - «Главквартира Ю.П. при ЦК РКСМ» Тарханова Оскар Сергеевич (настоящее его имя Разумов Сергей Петрович), который до этого был скаутмастером, с 1917 г. членом Союза молодёжи, одним из основателей комсомола и детских отрядов ЮКов в Одессе, в годы гражданской войны был в Одессе и Крыму одним  из руководителей подпольной комсомольской организации «скаут с маузером вместо посоха», в 1919 году комиссаром боевой дружины Одесского губкома комсомола. Председателем ЦБ он стал в 21 год и был убеждённым сторонником пионерской самостоятельности и самоуправления. Знаменательно, что при нём в ЦБ была единственная штатная должность (секретаря бюро). Активно выступал за привлечение революционных скаутмастеров к сотрудничеству с комсомолом. К сожалению, он пробыл председателем ЦБ всего 9 месяцев (с 14 сентября 1922 г. до июня 1923 г.). За это время он, тем не менее успел написать ряд статей и несколько книг по истории пионерии и комсомола, учредить издательство «Молодая гвардия». В 1937 г. был арестован, в 1938г. - расстрелян, в 1956г. реабилитирован посмертно.

После Тарханова Председателем ЦБ ЮП стал Васютин В.Ф. (Филюшкин), который, получив четыре класса образования, с 13 лет работал котельщиком и слесарем. С 17 лет занимался  политикой (принимал участие в создании Союза молодёжи). Служил в Красной гвардии. Занимал руководящие посты в комитетах комсомола разного уровня. В 1923 г. - секретарь ЦК РКСМ и по совместительству - Председатель ЦБ ЮП. За 10 месяцев пребывания в этой должности добился принятия единого организационного положения о пионерской организации. Концепцию длительной игры не поддерживал, а целевую установку деятельности пионерии повернул на участие в политических кампаниях, работе по системе «этапов». Год делился на этапы по количеству революционных праздников. Все пионеры страны вынуждены были работать по одинаковой программе.

Так впервые (в 1924 г.) в пионерском движении была осуществлена централизация программы деятельности. В пионерском «строительстве» был взят курс на приём детей рабочих и на ограничение приёма детей крестьян и служащих.   В отличие от предшественников и ряда последователей на посту Председателя ЦБ ЮП Васютин репрессиям не подвергался, позже был профессором кафедры политэкономии Высшей партийной школы при ЦК КПСС, награждён орденом Ленина и другими орденами, стал персональным пенсионером и скончался в 79 лет. Его биография говорит о том, что ему удалось угадать сталинский заказ на работу с детьми и молодёжью и угодить нарождавшейся в стране административно-командной системе.

Такое руководство пионерией со стороны комсомола и ЦБ ЮП привело к политизации этой организации, к изживанию “скаутинга”, “длительной игры”, романтики походно-палаточного стиля жизни, а главное — “самодеятельных начал”.

Некоторое улучшение положения в пионерской организации наметилось в период, когда Председателем ЦБ ЮП (с 3 июня 1924 г.) стала Теремякина Елизавета Михайловна (псевдоним Бодрая), под руководством которой ЦБ ЮП  за год и 8 месяцев разработало положение о форпостах, приняло решение о систематической работе с октябрятами, организовало работу Центральных курсов пионерских работников. В 30-е годы была репрессирована, в 1956 г. реабилитирована.

С марта 1926 г. Председателем ЦБ ЮП стала Максина Ольга Ивановна. В пионерии был введён «метод заданий», но опоры на интересы детей не было и начался массовый выход ребят из пионерской организации. 8-й съезд ВЛКСМ впервые в практике комсомола признал работу пионерской организации неудовлетворительной.   После марта 1936 года Максина исключена из партии, репрессирована. Реабилитирована в 1990г.

В июле 1927 года ЦБ ЮП возглавил (на 11 месяцев) Салтанов Сергей Александрович, который застав организацию в кризисном состоянии, организовал дискуссию в комсомольской печати и в результате был принят «Круг умений и навыков» пионера, в котором делалась попытка обратиться к личности пионера. В 1937 г. расстрелян. Реабилитирован в 1956 г.

Северьянова Анна Алексеевна возглавила ЦБ ЮП в 20 лет (в мае 1928 г.) и проработала на этом посту 2 года и 8 месяцев. За это время ЦБ внедрило в методах работы с пионерами возрастной подход, приняло «круг общественных работ», провёл несколько дискуссий по проблемам пионердвижения, определило курс на самостоятельное управление организацией. Считается, что пионерия вышла из кризиса и получила поддержку населения. Проведены местные слёты пионеров и 1-ый Всесоюзный слёт пионеров в Москве. Северьянова добилась создания системы подготовки кадров и вожатые получили возможность иметь высшее «пионерское» образование. Скончалась в 1969 г.

В 1931 г. пионерию возглавила Андрева-Алексеева Татьяна Васильевна, основной идеей ЦБ ЮП при которой стала идея непосредственного участия детей в социалистическом строительстве, в трудовых делах народа. Продолжалась работа по развитию системы подготовки пионерских кадров. Создавались пионерские отделения в педагогических техникумах и вузах. Был создан НИИ детского коммунистического движения и пионерская аспирантура. В 1936 г. была под следствием, работала закройщицей в Воркуте, реабилитирована в 1956 г.

Дальнейшая история пионерской организации красноречиво иллюстрирует формулу: «Чтобы движение уничтожить, его надо возгласить и организовать». По сути дела пионерия из самодеятельного движения превратилось в организацию. И не просто в организацию детей, а организацию «для детей». Осуществилось то от чего предостерегала Н.К. Крупская. А предостерегала она от превращения пионерии как организации самих детей в организацию для детей.

Не случайно больше всех своих предшественников на посту Председателя ЦБ продержался Золотухин Валентин Васильевич, который заступил на должность в декабре 1931 г.  Он вошёл в историю пионерии тем, что при нём численность аппарата достигла 24-х человек, а пионерская организация стала «школьной». Главным ориентиром пионерского движения становятся «борьба за учёбу и сознательную дисциплину». Самодеятельность пионеров стала невозможной. Отряды могли действовать только под руководством учителей. В 30-е годы после перевода пионерской организации в школы и подчинение ее школьной администрации (а особенно после Постановления 1934 г. “о перегрузке” школьников общественной работой), “пионерработа” стала все больше и больше напоминать “дополнительные уроки” (“предметные сборы”). Стали “исчезать” вожатые-парни. В пионерском “активе” стали преобладать девочки. Утратили интерес к организации подростки. Палаточные лагеря труда и отдыха стали преобразовываться в “пионерские здравницы”, идеалом устроителей которых был детский комфортабельный санаторий с утепленными строениями и асфальтом. В 1948 г. было принято ещё одно Постановление о «перегрузке» пионеров общественной работой, которое на этот раз ударило уже по тимуровскому движению и его вскоре постигла участь движения первых пионерских отрядов. Прекратили существование различные научные объединения, закрыты НИИ ДКД, дом вожатых. Золотухин В.В. ушёл работать в армию, стал генералом-лейтенантом, скончался в 1976 г. Интересно, что и он как и Васютин В.Ф. репрессиям не подвергался. Это тоже красноречиво говорит о том, каким был государственный заказ на молодёжную политику.

После решения УШ Пленума ЦК ВЛКСМ (декабрь 1957 г.) об образовании Центрального Совета пионерской организации его председателем стала Туманова Зоя Петровна. Считается, что при ней пионерия стала поворачиваться к демократическим формам управления. Ряд постановлений, принятых после XX съезда КПСС на некоторое время привели к “оживлению” в пионерской организации, но лишь “местами” и на короткий срок.

На этом можно было бы прервать повествование о руководителях пионерии. Во-первых, к этому времени уже успело возникнуть, достичь апогея и двигалось к закату другое массовое детское движение - движение тимуровское (подробнее о нём ниже). Выо-вторых, возникло и достигло апогея коммунарское движение (движение организаторов клубов юных коммунаров), которые уже с конца 30-х годов были настоящими преемниками пионердвижения 20-х годов и стали объективно системообразующими факторами в становлении социальной педагогики, в развитии отечественного общественно-педагогического движения. Но  мы продолжим. Это надо сделать во-первых потому, что отрицательный опыт это тоже опыт и о нём надо знать, чтобы не повторять ошибок. Во-вторых, руководители такой гигантской организации как ВПО тоже своего рода социальные педагоги и им тоже (даже в неимоверно сложных объективных условиях) что-то иногда удавалось сделать полезного. Это тоже надо уметь увидеть и оценить. Здесь тоже есть чему поучится.

По отношению к предшественникам чемпионом по продолжительности пребывания в роли руководителя Всесоюзной пионерской организации им.  В.И. Ленина стала Балясная Любовь Кузминична (1960 - 1964). Это был период создания Советов пионерских организаций, после 1929 года был впервые проведён Всесоюзный слёт пионеров. Была проведена научно-методическая конференция, по проблемам пионерского движения, был введён в строй новый Московской Дворец пионеров. Уделялось внимание вожатым-производственникам. Летом 1962 и 1963 гг. по инициативе «Комсомольской правды» были проведены Всесоюзные коммунарские сборы (сборы клубов юных коммунаров) во Всероссийском пионерском лагере «Орлёнок».

На смену Балясной пришла Курбатова Роза Алексеевна, которая одновременно была заведующей отделом по работе среди школьной молодёжи ЦК ВЛКСМ и председателем ЦС ВПО им. В.И. Ленина. На смену хрущёвской «оттепели» приходила эпоха «застоя». Приближалось празднование 20-летия Победы в Великой Отечественной войне и считается, что «вся деятельность Р.А. Курбатовой была направлена на организацию деятельности пионеров по изучению исторических страниц подвига нашего народа». Одновременно началось «непонимание» со стороны Курбатовой «излишнего многообразия» в коммунарском движении, стали ещё более многочисленными и драмтичными  конфликты клубов ЮК (и их лидеров) с местными комсомольскими органами.

В 1966 г. было принято решение поднять уровень ответственности за состояние коммунистического воспитания. Обязанности председателя ЦС ВПО были возложены на секретаря ЦК ВЛКСМ Куценко Тамару Алексеевну. Началась реформа «всех звеньев   пионерской организации. По решению Пленума ЦК ВЛКСМ (1967г.) «О дальнейшем улучшении деятельности ВЛКСМ по руководству ВПО им. В.И. Ленина были приняты документы, которые определили деятельность пионерии на десятилетия. Это положения о ВПО им. В.И. Ленина,  о старшем и отрядном вожатом, о красном знамени, о Книге Почёта ВПО. Состоялся 3-й Всесоюзный слёт пионеров. Стартовала программа Марша юных пионеров «Всегда готов!». Для взрослых , работающих с пионерами была  принята программа «Ориентир». Было объявлено о начале всесоюзной военно-патриотической игры «Зарница». Куценко Т.А. по итогам 7-летнего руководства ВПО была награждена орденом «Знак Почёта».

Целых 11 лет Пионерией руководила Федулова  Алевтина Васильевна. Проводятся Всесоюзные семинары старших вожатых, регулярно проводятся Всесоюзные пионерские слёты, проведён 2-й всесоюзный слёт вожатых страны в Москве.  Деятельность пионерии широко освещается в СМИ. На Центральном телевидении появилась регулярная передача «Отзовитесь, горнисты!». Выходит библиотечка пионера-активиста, ежегодно - «Спутник пионерского вожатого», переиздана «Книга вожатого». Утвердилась единая комплексная программа «Марш юных ленинцев».

Швецова Людмила Ивановна (авиационный инженер по образованию) была с 1983 до 1986г. одновременно секретарём ЦК ВЛКСМ и Председателем ЦС ВПО им. В.И. Ленина. Заботясь о развитии самоуправления в школьных пионерских и комсомольских организациях, о деловом взаимодействии пионеров, комсомольцев и учителей, организовывала специальные тематические сборы секретарей комсомольских организаций школ, открытые дискуссии, встречи в ЦК ВЛКСМ. Разрабатывается новое Положение о ВПО, в котором впервые сформулированы основы пионерского самоуправления (начиная со звена, отряда и заканчивая Всесоюзным уровнем (высшим органом признаётся всесоюзный пионерский слёт. Велась разработка профессиограммы вожатого. Организуются всесоюзный слёт членов ученических производственных бригад, всесоюзный слёт студенческих строительных отрядов, утверждается положение о комсомольско-пионерских постах у Вечного огня, памятников революционной, боевой и трудовой славы народа... С 1991 года - Президент Ассоциации исследователей детского движения.

Последним председателем ВПО с 1986 г. стал Никитин Игорь Николаевич.  В целях демократизации пионерии разработана концепция обновления деятельности пионерии. Разработаны программы сотрудничества с государственными органами, учреждениями и общественными объединениями. Начата разработка идеи о членстве в организации взрослых её лидеров. Отменена программа Марша. На первой в истории пионерии научной конференции по программированию была попытка осмыслить опыт созданных в истории этой организации программ. Утверждается вариативный подход к  созданию программ. В Москве, Ленинграде и Риге создаются авторские программы для отрядов и дружин. В Артеке проводятся всесоюзные слёты пионеров. На Всесоюзной конференции пионерских вожатых, которая проводилась в Москве, автор этой книги послал записку в президиум с просьбой предоставить слово организатору детских объединений с 30-летним стажем. И.Н.Никитин предоставил мне слово и я в своём выступлении предложил разработать методику, в которую было бы объединено всё лучшее, что было у скаутов, пионеров, тимуровцев, коммунаров, педагогических отрядов и семейно-педагогических клубов. Реакции президиума не последовало. Видимо эта идея прозвучала преждевременно. Когда оказалось, что конференция подходит к концу, а заключительного документа нет я опять взял слово и предложил подготовить декларацию. Была создана рабочая группа, в которой мы подготовили текст. Надо сказать, что критическая часть была написана быстро, а вот с позитивом дело не клеилось. В опубликованном «Комсомольской правдой» тексте было сказано, что пионерия создавала условия для самореализации личности пионера. Эту  строку мне пришлось долго отстаивать и с помощью неожиданно подошедшей Г. Будановой мне удалось настоять на включении её в текст последнего итогового документа последней всесоюзной конференции ВПО.

После того, как на 10-о Всесоюзном слёте пионеров в Артеке была избрана Председателем нового Союза пионерских организаций- Федерации детских организаций - правоприемника ВПО заместителя Никитина Чепурных Елены Евгениевны, Никитин И.Н. занялся наукой.

Новая организация, под руководством кандидата педагогических наук Е.Е. Чепурных занялась созданием (совместно с учёными) концепции социализации личности подростка в детском объединении. Разработан целый «веер» программ для различных детских формирований. В ЦС создан научно-практический центр, выпускается методическая литература в помощь организаторам детских объединений. Являясь депутатом Госдумы, занималась законотворчеством (возглавляла подкомитет по делам детей и молодёжи). Была назначена (в октябре 1996 г.) заместителем министра общего и профессионального образования РФ.

На одной из конференций Ассоциации исследователей детского движения Е.Е. Чепурных вручила мне Благодарность за многолетнюю поддержку детского движения.

Пионерская организация существует и сейчас. И не только в России. Активно работают пионеры в республике Беларусь (и поддерживаются правительством).

Освободившись от диктата государства пионеры вновь становятся самодеятельной организацией и развитие «пионерства» опять начинает обретать признаки движения.

ТИМУРОВСКОЕ ДВИЖЕНИЕ 40-х ГОДОВ

Весьма заметным явлением в сфере детского досуга (и детского движения) конца 30-х и начала 40-х годов стало “тимуровское движение”, о котором некоторые сведения можно найти даже в “Советском энциклопедическом словаре”: “Тимуровское движение развернулось в ссср среди пионеров и школьников в начала 1940-х гг. под влиянием повести А. П. Гайдара “Тимур и его команда”. Содержание Т. д.: оказание помощи семьям военнослужащих в годы Вел. Отечественной войны, престарелым, колхозам и совхозам в сельскохозяйственных работах, детсадам, благоустройство населённых пунктов, уход за могилами погибших воинов и др.” (Советский энциклопедический словарь, — М., 1981, с. 1340) .

Среди молодых историков детского движения высказывалось мнение, что “прототипом” тимуровской команды для А. Гайдара послужила группа скаутов, действовавшая еще в 10-х годах в дачном пригороде Санкт-Петербурга. Эту версию еще предстоит проверить, но сравнительный анализ “тимуровцев” со “скаутами” действительно показывает много общего (особенно идеология и практика милосердной “рыцарской” заботы детей об окружающих людях, идея совершения добрых поступков “по секрету”).

По утверждению исследователя тимуровского движения В. П. Татаровой, тимуровская команда была задумана А. II. Гайдаром в качестве “альтернативы пионерской организации, тогда, в 30-е годы, уже намертво пристегнутой к школе, обюрокраченной, унылой. Он, по собственному признанию, готовил — и приготовил! — под нее “бомбу” (Татарова В.Н. Второе пришествие Тимура // Ступени, 1990, №10).

Предложенная А. П. Гайдаром детям (в форме повести) методика организации самодеятельного инициативного (да еще и “законсперированного”) объединения “самих детей”, осуществляющих заботу о старших, для конца 30-х годов выглядела подозрительно. Однако, повесть удалось напечатать благодаря взявшему на себя ответственность секретарю ЦК ВЛКСМ Н. А. Михайлову. ( Татарова В. Там же.)

Как отмечают современные криминологи В. В. Грибанов и Э. П. Теплов, “рассказанная Гайдаром история оказалась удивительно созвучной настроению целого поколения ребят; борьба за справедливость, подпольный штаб, специфическая сигнализация, умение стремительно собираться “по цепочке” и т. д. Как следствие начинается бурный процесс стихийного развития “тимуровского движения” (Грибанов В. В., Теплов Э. П. Ленинградский опыт изучения и оценки деятельности неформальных группировок //Криминологи о неформальных объединениях. — М., 1990, с. 127.). На годы войны приходится “массовый размах движения. Форм не счесть— сама обстановка неисчерпаема на подсказки, и ребята действуют не по чьим-то кабинетным директивам, а именно по обстановке! (Там же). Не только летом и не только в дачном поселке. И не обязательно с “конспирацией”. И создавали их не только старшие подростки, но и взрослые. Так, Центральную киевскую команду, в которой в 1941 г. насчитывалось около 250 ребят, возглавляла М. Т. Боярская, а тимуровскую команду г. Пласт Челябинской области, в которой участвовало 200 подростков — семидесятитрехлетняя А. П. Рычкова.

В 1942 г. газета “Московский большевик” писала, что в Москве пионерская организация расформировалась, а ее роль фактически подменена тимуровскими командами. Комсомол был напуган этой ситуацией. Как вспоминал Н. А. Михайлов, “движение приобрело настолько широкий характер, что комсомольским организациям приходилось задумываться, как сделать, чтобы это движение органически вливалось в работу пионерской организации?” ( Покой нам только снится. — М., 1982, с. 192.)

Сами тимуровцы особого желания “вливаться” в пионерскую организацию не испытывали, но это движение “попытался использовать как “форму работы” комсомол, что во многом и предопределило его конец” (Грибанов В. В. Теплов Э. П. Там же).

Как пишет Татарова,  “комсомольские, пионерские органы поспешили прибрать их к рукам. Вогнать в пионерские формирования, приковать к школе; отдать во власть спускаемым сверху циркуляров и “научных рекомендаций”. И, увы, получилось. Движение тихо угасает, тлеют лишь отдельные очаги. Надежды на возрождение затеплились при “оттепели” 50—60-х годов, когда тимуровцы вырвались было из школ во дворы...” (Татарова В. Там же).

Когда же окончательно тимуровское движение стало тимуровской “формой работы” пионерской организации “ребенку, приписанному как крепостному к отряду-классу, навязывают, помимо прочего, и тимуровский оброк” (там же).

И опять “поле самореализации” исчезло. Остались лишь. “очаги, островки в океане формализма. И только вокруг взрослого, с которым интересно. Вокруг личности” (там же).  В последние годы на этих “островах” тимуровцы помогают “афганцам”, жертвам катастроф, стихийных бедствий, межнациональных конфликтов... В средненянской школе Винницкой области — конный тимуровский отряд. Колхоз передал ребятам полуживых лошадей, они их откормили и теперь ездят к старикам и инвалидам... В московских клубах собаководства школьники выращивают собак-поводырей для слепых” (Там же).

Но можно сказать и иначе: тимуровское движение не погибло в конце 50-х гг., а “передало эстафету” “коммунарскому движению”, к рассказу о котором мы и переходим.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

“КОММУНАРСКОЕ ДВИЖЕНИЕ” 6О-х ГОДОВ

Термин “коммунарское движение” появился в прессе примерно в 1963 году, когда в стране появились сотни “секций клуба Юных коммунаров” (клуба ЮК, КЮКа). “Инкубационный период” этого движения начался значительно раньше — в середине 50-х годов. По инициативе ленинградского философа и педагога-исследователя И. П. Иванова (ставшего позже профессором ЛГПИ им. А. И. Герцена и даже действительным членом АПН ссср) в 1956 г. в Ленинграде было создано небольшое молодежное инициативное субкультурное объединение педагогов “Союз энтузиастов” (“СЭН”). Первоначально это был кружок преимущественно пионерских вожатых (Л. Г. Борисова и другие), которые были крайне не удовлетворены современной им отечественной педагогикой, господствовавшей в пионерской организации системой воспитательной работы, “Сэновцы” разыскивали где могли материалы о предшественниках, серьезно изучали опыт С. Т. Шацкого, А. С. Макаренко, опыт скаутов, “пионерского движения” 20-х годов, идеи А. П. Гайдара и “тимуровского движения”, знакомились с “харцерским движением” в Польше.

Изучение “предшественников” позволило сформулировать ряд альтернативных идей, принципов, вычленить ряд приемов и методов, которые постепенно (в процессе многолетней творческой опытно-экспериментальной и теоретической работы) превратились в стройную, цельную концепцию, в то, что позже стали называть “коммунарской методикой”, “теорией и методикой коллективною творческого воспитания”.

“Инкубационный период” или период локальных экспериментов, (во время которого шло опробование отдельных идей, приемов, методов “на базе” разных школ и их пионерских организаций) продолжался до марта 1959 г., т. е. до того времени, когда “сэновцы” создали при Доме пионеров Фрунзенского района Ленинграда сводную районную пио‑нерскую дружину, названную “Коммуной юных фрунзенцев” (КЮФ).

Для обозначения нового типа внешкольного воспитательного коллектива был взят термин “коммуна” (из-за которого с самого начали и до сих пор участники движения подвергались разного рода подозрениям, нападкам и даже, порой, преследованиям). Термин “коммуна” для самих “сэновцев” представлялся целесообразным, т. к. по их мнению должен был указывать на идейно-методическую приверженность опыту макаренковской коммуны. Противники же “коммуны” пытались увидеть в ней то “трудовые коммуны” 20—30 годов, то китайские коммуны, то следование идеям абстрактного коммунизма. Есть основания полагать что на самом деле “сэновцам” был ближе даже не опыт А. С. Макаренко, а опыт С. Т. Шацкого (который в последующем, более чем 30-летнем опыте “коммунарского движения”, был “воплощен” более полно, нежели опыт А. С. Макаренко), но называть свою организацию “клубом” или “колонией” “сэновцы” не стали, т. к. эти термины в те годы ассоциировались совсем с другими явлениями.

Использованные в КЮФе добровольность участия, коллективное планирование, коллективное исполнение и коллективная оценка сделанного, чередование творческих поручений (ЧТП), ротация выборных руководителей (институт “дежкомов”, т. е. “дежурных командиров”), институт временных “советов дела” при высшей власти “общего сбора”, “откровенные разговоры” (когда каждый говорит откровенно о каждом, в том числе и о взрослых “старших друзьях”), “сетка традиций”, включающая многодневные “сборы” и летние палаточные лагеря труда и отдыха и другие “компоненты” методики позволили “возродить” многое из того, что было свойственно стилю и образу жизни клубов С. Т. Шацкого, скаутских и пионерских отрядов И. Н. Жукова, тимуровскнх команд. Все это (на фоне царившего в пионерской организации страны формализма и авторитаризма) делало КЮФ чрезвычайно привлекательной не только для детей, но и для взрослых.

Тех, кто оказывался рядом с “кюфовцами” во время их “коллективных творческих дел” (КТД),во время различных “операций” (“Радость детям”, “Радость селу” и др.) во время проведения “трудовых десантов”, в лагере труда и отдыха и т.д. удивляла, поражала, а зачастую и “захватывала” непривычная атмосфера .всеобщего эмоционального подъема, дружеского общения, взаимопомощи, энтузиазма, стремления сделать “всякое дело творчески” (того, что стало называться “коммунарский дух”). Наверное, именно такую атмосферу в коллективе А.С. Макаренко называл словом “мажор”. Некоторые воспитанники КЮФа и объединений-последователей (которые став взрослыми сами стали организаторами подобных объединений) считают, что в “коммунарстве” главное не идеи и даже не дела, а именно “дух”, т. е, атмосфера, свойственная для “коммунарского” общения. Так считают не все участники движения, но очень многие и для этого есть основания. Некоторых, особенно взрослых, привлекали в большей степени именно идеи, но те, кто утверждает, что “коммунарское движение” привлекало в большей мере людей “чувственного типа” (эмоционального), нежели “умственного типа” (по типологии предложенной физиологом И. П. Павловым) в общем и целом, видимо, правы.

В КЮФ вступали сугубо добровольно (те, кому что-то в ней не нравилось “проходили мимо”) и только те, кто сразу признавал “правила игры” (цели, ценности, обычаи, традиции, стиль и образ жизни). Это давало основание И. П. Иванову утверждать, что КЮФ с первых же дней становилась коллективом “третьей стадии развития” (по шкале А. С. Макаренко, когда “требования” предъявляют не только руководитель и “актив”, но и каждый член коллектива).

С самого начала КЮФ. стала самодеятельным инициативным самоуправляемым субкультурным объединением детей и их “старших друзей”. По существу — объединением неформальным, хотя и считавшимся официально “районной школой пионерского актива”. Такая “форма”, полагавшаяся для Домов пионеров, стала “экологической нишей” КЮФа.

Но по сути своей КЮФ стала антиподом “школ пионерского актива”, которые “натаскивали” “выборный пионерский актив” обычными для общеобразовательных школ методами “учебной практики”. КЮФ прежде всего обеспечивала условия “жизненной практики”, условия для самореализации. Недаром, “кюфовцы” любили подчеркнуть, что “в коммуне никто никогда не. учит, в коммуне живут”.

Объективно  в  КЮФе  происходило  и  воспитание и обучение, но это осуществлялось в соответствии с принципом “скрытой педагогической позиции” и делалось не средствами “открытого воспитательного воздействия”, а косвенно через организацию “воспитывающих ситуаций”, через воспитывающую “коллективную творческую деятельность”. Некоторые из идеологов и пропагандистов “коммунарской методики” вообще утверждали, что ребенок воспитывается лишь в процессе преобразования окружающей действительности, а “коммунарскую методику” называют “педагогикой жизни”.

Члены КЮФ (дети и взрослые) чувствовали себя свободными хозяевами своей организации. Но объективно у этой свободы были некоторые ограничения. Во-первых, имея статус школы пионерского актива района, КЮФ рано или поздно должна была ответить, как она выполняет свою функцию (т. е. кого она обучила и что это дало школам). Ситуация постепенно заострялась, т. к. в КЮФ большинство ребят вовсе не были “выборным” школьным активом (и не собирались в своих школах “функционировать” в качестве “актива”). Среди “старших друзей” тоже было много “добровольцев”, которые с большим удовольствием приходили в КЮФ общаться с детьми, но не собирались “работать на школы” (к которым, как правило, имели очень неприязненное отношение). С точки зрения административно-командной системы КЮФ вместо обучения пионерского актива школ, “отобрала его из школ и стала “работать на себя”.

Во вторых, объективным ограничением полной свободы КЮФ был и ее руководитель И. П. Иванов и руководимый им “СЭН”, для которых КЮФ была не самоцелью, а средством (лабораторией) решения теоретических, методических и практических проблем (например, формирования юных общественников и организаторов).

Осознание коллективом себя с одной стороны как свободного и самоценного субъекта своей жизнедеятельности, а с другой ощущение (все усиливающееся), что он на самом деле функциональный орган (школа пионерского актива) и “инструмент” научного поиска (экспериментальная лаборатория) было, конечно же, объективным противоречием. Оно стало приводить к конфликтам прежде всего среди “старших  друзей”   (педагогов - “сэновцев”  и остальных “старших друзей”). И. П. Ивановым была предложена программа создания в школах “спутников коммуны” (как своеобразных ее филиалов), которые позволили бы и формально и по существу “оправдать” КЮФ в качестве “школы пионерского актива”. Возможно, если бы административно-командная система не “подстегивала”, если бы И. П. Иванов и его коллеги (“сэновцы”) не боялись ликвидации КЮФ администрацией, если бы процесс “вызревания” КЮФ (по направлению к созданию “спутников” в школах) не “форсировался”, а развивался эволюционно, то удалось бы избежать многих драматических ситуаций. Во всяком случае, самому И. П. Иванову не пришлось бы покинуть КЮФ. Л. Г. Борисовой и И. П. Иванову пришлось уйти.

Но КЮФ не избежала перехода к этапу создания в школах “спутников”. Это было неизбежной и естественной перспективой развития. С момента создания первых “спутников” стало возможным говорить о возникновении “коммунарского движения”. Пока, правда, — в рамках Фрунзенского района Ленинграда. Забегая вперед, можно сказать, что постепенно “спутники” были созданы в большей части школ Фрунзенского района, после чего, кстати, многие перестали участвовать в жизни КЮФ, т. к. считали, что “научились всему, что она давала и могла дать”. Считается что КЮФ перестала существовать, выполнив за 12 лет свою роль районной школы пионерского актива. Позже Ф. Я. Шапиро и ее сподвижники по КЮФ в течение нескольких лет пытались “завоевать” одну из школ (заявив: “А. С. Макаренко. остановился перед порогом школы, а мы его переступили”), но школа тех лет не могла не отторгнуть “коммунарскую методику”.

После ряда публикаций 1959—11962 гг. ЦК ВЛКСМ заинтересовался опытом КЮФ. Это было время “оттепели” и комсомол пытался “оживить” пионерию. Летом 1962 г. “Комсомольская правда” и ЦК ВЛКСМ в лагере ЦК ВЛКСМ “Орленок” (на берегу Черного моря в районе Туапсе) собрали 50 старшеклассников из различных городов. Считается, что инициаторами были сотрудник “КП” С. Л. Соловейчик и секретарь ЦК ВЛКСМ Л. К. Балясная.

В этот отряд пригласили вожатыми трех “старших друзей” из КЮФ и несколько ребят — “кюфовцев”. За 40 дней “коммунарам” удалось “обратить в коммунарскую веру” (“окоммунарить”) весь отряд. Так появился полуофициальный “Всесоюзный клуб юных коммунаров” институциированный как бы при “Комсомольской правде”. Ребята разъехались по своим городам и там многим из этих “апостолов” удалось создать подобные подростковые сообщества, которые стали называть себя “секциями” клуба юных коммунаров. Секции проводили “коллективные творческие дела”, – воспроизводили стиль и образ жизни КЮФ (в той мере, в какой они могли их освоить за 40 дней в “Орленке”).

Летом 1963 г. в “Орленке” были собраны уже 500 старшеклассников н среди них 50 коммунаров. И на этот раз “эксперимент” удался. Теперь уже 500 юных “апостолов” “коммунарской веры” разъехались по стране и у Клуба ЮК появились сотни “секций” в разных ее концах. Вот с этого-то времени и появился в прессе термин “коммунарское движение”.

В осенние, зимние, весенние и летние каникулы в разных городах стали проводиться (иногда даже одновременно в нескольких городах сразу) “Всесоюзные коммунарские сборы”, на которые собиралось одновременно по 100, 200, 300 человек из 10—20 “секций” клуба ЮК разных городов страны,

С осени 1963 г. в “Комсомольской правде” стала выходить тематическая страница для старшеклассников “Алый парус”, которая была задумана как печатный орган “коммунарского движения”. (И первое время была таковым). Аналогичные “страницы” появились в газетах других городов (Петрозаводске, Перми, Новороссийске, Щелково и других).

“Секции” клуба ЮК стали создаваться при редакциях молодежных газет, в школах, при Домах культуры, при Дворцах пионеров. Некоторые из “секций” официально числились как городские штабы комсомольцев-старшеклассников. В Архангельске “секцией” клуба ЮК стал городской штаб пионеров и старшеклассников (АГШШ).

Руководящие комсомольские функционеры все больше и больше склонялись к тому, чтобы рассматривать Клуб ЮК как “форму работы школьного комсомола”, как “школу комсомольского актива”. Стали предприниматься попытки объявить весь “школьный комсомол” коммунарами. Лидеры движения стали сопротивляться попыткам комсомола подчинить его и формализовать. Руководители отдела учащейся молодежи ЦК ВЛКСМ настаивали на унифицировании форм жизнедеятельности коммунарских объединений (по образцу КЮФ или Клуба ЮК Горловки, опыт которых ЦК ВЛКСМ “одобрил”). Большинство лидеров движения на унификацию не соглашались (это было на совещании в ЦК ВЛКСМ в декабре 1965 г.) и им было объявлено, что в таком случае дальнейшая судьба коммунарских объединений будет зависеть от их взаимоотношений с комсомольскими органами “на местах”. Официально “коммунарское движение” не запрещалось, но с тех пор во многих городах отношение  “секциям” клуба ЮК стало крайне неблагоприятным. Кое-где (за попытки “коммунаров” организовать коммунарское объединение, провести коммунарский сбор) исключали из институтов, из комсомола, отстраняли от работы пионервожатых. В этих условиях многие “Секции” прекратили существование, некоторые поменяли название. Были случаи в самороспуска. “Оттепель” заканчивалась и к концу 60-х желания быть “гвардией комсомола” в среде юных коммунаров оставалось все меньше. Для некоторых объединений это оказалось чем-то вроде “кризиса жанра”. Старые цели и ценности, “КТД” уже не вдохновляли. Петь “Мы все уверены за радостный успех” стало все труднее. В “коммунарском движении ощущался глубокий кризис.

Из коммунарских объединений — “шестидесятников” в последующее десятилетие сохранились лишь те, кто нашел достаточно надежную “экологическую нишу” и имел чрезвычайно стойких (и в то же время дипломатичных) лидеров. Например, создания в 1963 г. при ЛГПИ И. П. Ивановым (теперь уже студенческая) “Коммуна им. А. С. Макаренко” (Ким), официально считавшаяся чем-то вроде студенческого научного общества при педфаке института. Сохранился и созданный в 1964 г. в Мотовилихинском районе Перми клуб ЮК, вынужденный был сменить в качестве “экологической ниши” РК ВЛКСМ, детскую комнату милиции. Детский дом культуры и обосноваться в конце концов в дворовом клубе при конторе жилищного хозяйства.

Важным событием не только для “коммунарского движения”, но для всего “общественно-педагогического движения” оказался январский сбор 1968 г. клуба ЮК Свердловска “Алый парус”, на котором с участием делегаций из Москвы и Перми была проведена своего рода научно-практическая конференция по проблемам коммунарского движения. Опыт движения подвергался своеобразной “переоценке” с позиций необходимости преодоления отчуждения (докладе котором делал аспирант из Москвы В. С. Лененко) и с позиций концепции А. В. Луначарского о воспитании всесторонне развитой личности. Участники сбора пришли к выводу, что опыт “коммунарского движения” (в его наиболее ярких проявлениях) способствует профилактике отчуждения и разностороннему воспитанию. Однако, для большей эффективности освоения культуры было признано целесообразным внести в ставшую традиционной “коммунарскую методику” ряд изменений. В итоговом документе сбора — программе “Вернер” предлагалось создавать кроме временных “Советов дела” постоянные “штабы по направлениям освоения культуры” (что-то вроде “кафедр”). Предлагалась и ступенчатая (на несколько лет) программа подготовки из старшеклассников организаторов освоения культуры (что оказалось полезным для выживания движения в эпоху, которую позже стали называть “периодом застоя”).

Это должны были быть своего рода подобные гайдаровскому Тимуру командиры, ребячьи вожаки, которые в сфере досуга организуют детские объединения и через них создают условия для “жизненной практики”, для “коллективного освоения культуры”, для самовоспитания детворы неравнодушной, разносторонне развитой, стремящейся к улучшению окружающей жизни и обладающей для этого необходимым опытом и уровнем культуры.

Можно сказать, что происходил процесс педагогизации. Если первое десятилетие “коммунарского движения” ознаменовалось резким противопоставлением “жизненной практики” “учебной практике”, воспитания опосредованного воспитанию “открытому”, то его новое десятилетие предполагалось, прогнозировалось и проектировалось как сочета‑ние “жизненной практики” с “практикой учебной”, сочетание педагогики “скрытых педагогических воздействий” с педагогикой “открытой педагогической позиции”. И действительно, 70-е годы ознаменовались “движением педагогических отрядов”, к которому позже примкнули и те кто сперва выступал против “открытой педагогической позиции”. Переход от коммунарского движения” к “движению подотрядов” был не простым, болезненным, но в условиях “эпохи застоя” необходимым. С момента принятия программы “Вернер” до создания первого экспериментального педагогического отряда прошло три года, а до создания Творческого содружества педотрядов – 8 лет. Этот “переходный период” был по отношению к “движению педотрядов” и своего рода “инкубационным периодом”, во время которого шла своего рода “лабораторная” (опытно-экспериментальная) работа по преобразованию “модели” “коммунарского объединения” в “модель” “педагогического отряда”.

Такой “лабораторией” стал клуб “Орион” созданный нами сразу же после сбора в Свердловске (и по разработанной нами программе “Вернер”) в подмосковном г Щелково при детском секторе Районного дома культуры. Подробнее о 3-летнем опыте этого клуба рассказывается в следующей главе

 

 

ДВИЖЕНИЕ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ОТРЯДОВ 70-х ГОДОВ

Это движение заявило о себе в прессе (именно как движение) сперва как движение студенческих педагогических отрядов. Первыми были Экспериментальный студенческий педагогический отряд (ЭСПО) московского пединститута и педотряд “Луч” челябинского пединститута. ЭСПО “вырос” из клуба “ОРИОН” и был субкультурным объединением инициативного типа. “Луч” объединял студентов, проходивших обязательную практику в пионерлагере. До 1976 г. (когда секретариатом ЦК ВЛКСМ было утверждено “Положение о комсомольском педагогическом отряде”) движение развивалось как самодеятельное. Первоначально оно представляло собой Коммунарское Макаренковское содружество (КМС), объединившее под эгидой Макаренковской секции Педагогического .общества РСФСР несколько молодежных педагогических объединений (кроме лидеров — московского ЭСПО и ленинградского КиМа — коммунарские объединения Перми, Петрозаводска, Тюмени, Гродно, Калуги, Владивостока и др. городов). КМС проводило ежегодные слеты продолжительностью до 10 дней. А в 1975 г. XI слет КМС на борту теплохода, совершавшего “агитпроплыв” по Волге, проходил 20 дней. (См, Ширко Л. Позывной: “КМС” // Культурно-просветительная рабо‑та. 1976. № 1).

На слетах по традиции 1-я половина дня проходила в форме научной конференции, а 2-я — по традициям коммунарских сборов (с “коллективными творческими делами”, работой отрядов, “Общими сборами”). Совместными усилиями участников XI слета был подготовлен музей А. С. Макаренко для школьного завода “Чайка”, (который за это бесплатно предоставил на 20 дней свой теплоход с командой и горючим).

 

На XII слете КМС в Перми оно было переименовано в Творческое содружество макаренковских комсомольских педагогических отрядов (ТС МКПО).

Участники ТС МКПО вели разнообразную работу по организации досуга детей и подростков, которая нашла отражение в книге, изданной по материалам слета, проходившего в Калуге в 1977 г. (См.: Работа макаренковских комсомольских педагогических отрядов с детьми и подростками по месту жительства — М., 1978)

Ежегодные слеты педотрядов были не только формой общения и обмена опытом. Став весьма сложной организацией, работающей на 2, 3.4 “уровня”, слет превращался в своего рода общественный институт повышения квалификации участников ОПД, где находили для себя интересное и “новички” (старшеклассники, рабочие, студенты, перешедшие на 2-й курс), и старшекурсники, и преподаватели институтов. Работа “по уровням” позволяла работать каждому на том “уровне”, который ему интересен. Кроме того, слеты стали походить и на НИИ. Стали организовываться своего рода лаборатории по вопросам теории и методики воспитания, авторские “мастерские”. (Для появления на слете “лаборатории” или “мастерской” было достаточно изъявить желание на ее ведение и наличие группы желающих случать, обсуждать, участвовать). В середине 70-х годов за право участия в слетах большего числа участников боролись многие отряды разных городов страны.

Однако, руководителей Педагогического общества стала смущать активность ОПД и Центральный совет ПО взял курс на “свертывание” движения. Под разными предлогами увеличивал время между слетами. Если в первые годы Слеты проводились дважды в год, то потом по одному разу в год, раз в два года, раз в три года...

После того, как в 1986 г. было принято Постановление ЦК ВЛКСМ о создании педагогических отрядов, они стали создаваться в обязательном порядке повсеместно. Взялся комсомол руководить и организацией слетов педотрядов. Скоро самодеятельное движение было “заформализовано” и скомпрометировано. Через несколько лет от организованных по команде комсомола педотрядов ничего не осталось. Некоторые отряды (возникшие еще до Постановления) продолжали работать.

ДВИЖЕНИЕ СЕМЕЙНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИХ КЛУБОВ

КОНЦА 80-х — НАЧАЛА 90-х г.г.

В конце 70-х — начало 80-х гг. в стране громко заявили о себе семейно-педагогические клубы. Сперва в Москве и Ленинграде, Пущино, потом и в других городах.

В Москве первые такие клубы появились при ДК строителей “Созидатель” и при Районном ДК Бабушкинского р-на “Содружество”. (См.: Соколов Р. В. От дошколят до... бабушек/Культурно-прос‑ветительная работа. 1979, № 6.)

Семейно-педагогический клуб “Созидатель” начался со встречи родителей со знаменитыми педагогами-новаторами, родителями семерых детей Л. А. и Б. П. Никитиными. Постепенно на эти встречи стали приглашать специалистов по “здоровью”, “по питанию”, “по дыханию” и всяких Других интересных родителям специалистов. На время заседаний, которые все чаще и чаще стали проводиться днем в выходные дни, стали проводить для детей различные игры и развивающие занятия. Делали это (преимущественно) сами родители, в порядке очередности “по желанию”. Иногда устраивали выезды в другие города. Выезжали целыми семьями, в Загорск.

Летом стали выезжать в заброшенные деревни и “обживать” их. Днем трудились на огородах, ходили в лес, на речку, а вечерами собирались у, костра.

Один из таких клубов, созданный по инициативе милиционера Л. Б. Кононенко (клуб “Надежда” при московском МЖК “Атом”), договорившись с лесхозом в районе Звенигорода, взялся помогать в охране и уходе за участком леса. За это клуб получил возможность бесплатно использовать под коллективный огород поляну в четыре гектара. Клуб построил на поляне несколько домиков-времянок для жилья, навес для кухни и общей столовой, сооружения для душа и туалета, В .этом полустационариом лагере с весны до осени во время отпусков и выходных дней несколько семей решали для себя четыре программы: продовольственную, педагогическую, оздоровительную и экологическую. (См.: Соколов Р. В. Поляна “надежда” / Семья и школа 1989, № 6.)

 

Некоторые семейно-педагогические клубы стали проводить “Утренники труда и отдыха”, праздники двора, “цирковые представления” ( См.: Соколов Р. В. Сегодня — цирк! // Семья и школа, 1989, № II )

СОВРЕМЕННОЕ ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

Это, пожалуй, самый бурный период в ОПД 20-го века. И самый многообразный по своим проявлениям. Едва ли не все общественно-педагогические течения, даже такие, которые, казалось, исчезли (как, например, субдвижения скаутов. тимуровцев, коммунаров) вновь стали заявлять о себе. Наиболее активными оказались скауты, которые сперва учре‑дили Ассоциацию, с целью возрождения в России скаутизма, а затем и Союз скаутских организаций. Коммунары весной 1990 г. проводили под Москвой большую конференцию, в которой приняли участие двести с лишним педагогов со всей страны. Образуются различные педагогические и родительские Ассоциации. Заявили о себе движения “Образование без границ”, “свободное воспитание” и другие.

Таким образом, для ОПД настоящего времени главной отличительной чертой можно считать “многослойность”. Появилась возможность (и проблема) взаимодействия различных “субдвижений”. В Москве была проведена встреча представителей различных “субдвижений” и отдельных “субкультурных объединений”, которая показала заинтересованность в контактах и их возможность.

Второй важной отличительной чертой современного ОПД можно отметить преобладание течений, направленных на реформу школы. Начавшись как “Эвриканское движение” (т. е. движение по созданию “клубов творческой педагогики” “Эврика”), вдохновителем и организатором которого была (возглавляемая тогда В.Ф. Матвеевым) “Учительская газета”, оно превратилось в широкое движение за обновление школы. Несколько “эвриканских” сборов, конкурс авторских проектов школы и в итоге создание Творческого Союза Учителей (учредительный съезд которого состоялся в мае 1989 г. в Сочи, второй в сентябре 1991 г. в Одессе).

Благодаря созданию ТСУ получили поддержку “авторские школы”. Больше стало “лицеев”, “гимназий”. Стали появляться и “частные школы”1. Благодаря ТСУ появились “научно-практические центры” (НПЦ) педагогов-новаторов. Теперь известные педагоги-новаторы получили возможность заниматься пропагандой своего опыта не только “на общественных началах” (как это было раньше), а и на “коммерческой основе” (т. е. осуществлять платное обучение тех, кто хочет освоить их опыт). Те, кто прошел обучение у педаго‑га-новатора и сдал экзамен, имеют возможность получить специальное удостоверение на право преподавать в школе по методике педагога-новатора.

Стали появляться различные центры педагогических инноваций. Так, например, Б. М. Бим-Бад одним из первых создал своего рода альтернативное высшее учебное заведение “Открытый университет”. Под этим же названием стала издаваться и газета ТСУ. Потом появилась и исчезла газета “Перемена”. Позже появилась газета “1 сентября” (редак‑тором которой стал писатель С. Л. Соловейчик).

Ходатайство председателя Центрального совета Творческого союза учителей академика Ш. А. Амонашвили помогло в 1990 г. в регистрации Первой опытной станции по внешкольному воспитанию (в московском микрорайоне Марьина роща, где в начале века С. Т. Шацкий и его коллеги занимались организацией детского досуга). Опыту этой (созданной нами) общественно-педагогической организации посвящена последняя глава этой книги.

1 Как сообщила “Учительская газета” № 42 (15—22 октября 1991 г.) “4 октября в Москве на учредительной конференции, проходившей в рамках II Встречи организаторов частных школ, учреждена Российская ассоциация негосударственных образовательных учреждений”.

 

ОЧЕРКИ О ВЫДАЮЩИХСЯ  СОЦИАЛЬНЫХ ПЕДАГОГАХ

В этом разделе приводятся очерки о двух, на наш взгляд, выдающихся деятелях социальной педагогики и общественно-педагогического движения. И.П. Иванов и Э.С. Кузнецова были одновременно практиками, организаторами, теоретиками и пропагандистами. С именем И.П. Иванова связано движение организаторов клубов юных коммунаров (коммунарское движение) конца 50-х - 60-х гг. Иванов справедливо считается родоначальником этого движения. В 60-е и 70-е годы он руководил студенческой Коммуной имени А.С.Макаренко. Э.С.Кузнецова стояла у истоков движения педагогических отрядов, была его вдохновителем. Руководила студенческим объединением «Макаренковские среды», была научным консультантом Форпоста культуры имени С.Т.Шацкого. Ей принадлежит термин «дворовая педагогика» («педагогика двора»), которую она обосновывала и активно пропагандировала.

И.П.ИВАНОВ

Жена, друг и коллега Игоря Петровича Иванова в своей, известной его последователям книге «Будущее в настоящем - жизнь и творчество Игоря Петровича Иванова» (Рязань, 1996), назвала меня «московским другом и единомышленником». Чтобы быть точным, то процитирую:  «В связи с празднованием 50-летия пионерии. Московский друг и единомышленник Игоря Ричард Соколов написал в газете «ленинец» (орган Московского пединститута им. Ленина ) небольшую статью «Самый желанный гость», кратко охарактеризовав деятельность Игоря как учёного и основателя юношеского движения, движения юных коммунаров» (с. 68).

Лично я никогда не решился бы так сказать о себе и Игоре Петровиче. Разве что как о «младший друге старшего друга», ведь когда мы познакомились лично (в конце 1969 г.) я был чуть ли не вдвое моложе. Потом (с 1973 г.) мы стали крепко спорить о судьбе страны, целях и методах воспитания. Об этом ниже.

И только через несколько лет, когда он был уже тяжело больным, наши общие друзья убедили его, что «это он зря», что я вовсе ему и его делу не «супротивник», свершилось полное примирение (я приехал на КиМовский сбор, и мы даже сфотографировались вместе, как говорится, «на добрую память»). Когда позже в упомянутой книге об Игоре Петровиче я оказался  названым другом и единомышленником Иванова, то, не скрою, прочитал это с радостью и не без гордости.

Приведу несколько выдержек из той моей статьи (опубликованной в газете МГПИ им. В.И. Ле5нинец «Ленинец» 25 мая 1972 г.), поскольку статья Игорю Петровичу понравилась и он с явным удовольствием дарил при мне студентам газетные вырезки этой статьи с его автографом на ней.

«...Но есть в деятельности Игоря Петровича нечто такое, что не укладывается по своей значительности ни в «доцента», ни в «автора», ни в «руководителя». Среди преподавателей институтов можно найти и хороших учёных и настоящих старших друзей студенчества, но таких, которых можно было бы назвать основателями юношеского движения, встретишь не часто.

Если бы в 1957 году первым участникам Союза энтузиастов, в который входило несколько ленинградских учителей и вожатых, кто-нибудь бы сказал, что через 15 лет на первом Всесоюзном макаренковском симпозиуме будет продемонстрирована своеобразная диаграмма, показывающая «сэновское» происхождение полутора сотен детских, юношеских и молодёжных объединений, главным содержанием деятельности которых является моделирование коммунистических общественных отношений на принципах коллективной организаторской деятельности и творческого содружества старших и младших, то в это, наверное бы, не поверили ни «сэновцы», ни их руководитель И.П. Иванов. А между тем так оно действительно и «случилось» (разумеется, не без нашего «почина»)..

Кроме диаграмм, была ещё на симпозиуме и целая выставка, многочисленные материалы которой - яркое доказательство того, что найденная под руководством И.П. Иванова методика коллективной организаторской деятельности вызвала к жизни целое движение (похожее на тимуровское), движение юных коммунаров.

Если Иванова сравнить с вожатым, то в отряде воспитанников Игоря Петровича не десятки, не сотни, а тысячи энтузиастов. Вот что такое быть настоящим вожатым...

Пройдут годы... И не окажется ли тогда, что многое из того, что найдено забыто или утеряно? Нужно очень внимательно присмотреться и изучить опыт многочисленных объединений, выросших от того корня, что посадил И.П. Иванов».

Насколько мне известно, в те годы так об Иванове в газетах так не писали.

Та моя статья появилась после того, как я с удивлением обнаружил, что основатель коммунарского движения оказался вне его круга (если не считать круга руководимой им тогда Коммуны им. Макаренко и её друзей) и счёл своим долгом пропагандировать Иванова везде, где только можно. Стал агитировать лидеров коммунарских объединений не обращать внимание на то нехорошее, что написано об Иванове в книге «Фрунзенская коммуна» и обязательно ехать к Иванову. Первыми после этого там оказались москвичи, петрозаводчане, архангельцы. Так основатель коммунарского движения был вновь обретён в кругу движения «посткоммунарского». На предложение москвичей назвать новое содружество кимовским И.П. Иванов ответил решительным отказом и предложил название «Коммунарское макаренковское содружество (КМС). Так оно и назывались до августа 1976 г. (пока на ХII республиканском слёте КМС в Перми не появилось название «Творческое содружество макаренковских комсомольских педагогических отрядов»). Но «в обиходе» название КМС существовало ещё долго.

***

Если обстоятельства вынуждают меня говорить (или писать) о коммунарстве кратко, я предпочитаю воздерживаться. Как социолог (специальность - социология культуры, образования, науки) всегда возмущаюсь, когда «архимногообразнейшее» в  его «географических» проявлениях (а у каждого ещё и своя «история!»)  сводят к «узкому» описанию какого-то фрагмента этого явления.

Когда мне кто-то скажет о «коммунарских хиппи» или «коммунарских цыганах» 60-х годов, я не стану возмущаться, а попытаюсь догадаться, на кого намекают, ведь в период возникновения коммунарского движения оно было одной из немногих субкультурных «экологических ниш», в которых в полуофициальном виде можно было сохранять в себе и культивировать в окружающей среде (в ближайшем окружении) некие «нетрадиционные» для официальных  социальных институтов ценности и «моделировать» свой стиль жизни.

Это была субкультура (преимущественно молодёжная), в которую каждый приходил со своими чаяниями и разные люди привносили много всякого своего. И не удивительно, что в «коммунарском движении даже в 60-е гг. было много разных параллельных «течений», которые иногда не только не дружили, но иногда и остро конфликтовали между собой «по идеологическим соображениям» (например, по вопросу о «взаимоотношениях с комсомолом» или по вопросу о том, как относиться к изучению юными коммунарами философии..

Со временем менялся возрастной и социальный состав коммунарских объединений. Если в конце 50-х гг. И.П. Иванов начинал с организации сводной дружины пионеров, то в начале 60-х гг.. по стране разлетелось движение юношеских коммунарских клубов то в 70-е годы было несколько студенческих коммунарских объединений. В 80-е годы «случались» родительские коммунарские объединения. Известно и о попытке создать трудовую коммуну вполне взрослыми людьми.

Да что там говорить, сам И.П. Иванов так быстро менялся в развитии своих представлений о Коммуне юных фрунзенцев и перспективах развития коммунарского движения в Ленинграде, что его идеи иногда не успевали освоить и принять даже, казалось бы, самые близкие сподвижники. Известно, например, что его предложения по созданию «спутников» в школах оказались не принятыми взрослыми сподвижниками по КЮФ и ему пришлось покинуть эту коммуну. Может быть КЮФ потому и прожила ещё 8 лет, что у неё была такая перспектива, оставшаяся в «наследство» от И.П. Иванова. Во всяком случае, приехав в Ленинград специально, чтобы понять, почему КЮФ прекратила своё существование в 12-летнем возрасте, я от многих «кюфовцев», ставших педагогами, слышал примерно один и тот же ответ:   она прекратила своё существование, когда большинство школ района освоило коммунарскую методику, и она в качестве районной школы пионерского актива выполнила свою миссию. Имелось в виду, что в школах района научились проводить коллективные творческие дела из «методической копилки» КЮФа, сборы (подобные коммунарским) и даже лагеря (подобные кюфовской «Ефимии». Можно ли было это считать миссией КЮФа, как говорится, «другой вопрос». Видимо у И.П. Иванова было другое представление о миссии КЮФа в школах, если в письме от 24.02.70г. он писал мне, что «КЮФ-то родимый и «скис» на решении этой самой проблемы - стать не просто могучей державой рядом и над школами , но оружием  «подъёма целины»... («спутники» - это ведь полумера, точнее, один только шаг...)». Для Иванова «спутники» (своего рода филиалы) в школах и умение организовывать творческие дела, включая сборы и лагеря, только первый шаг в «штурме школьных твердынь». Вот почему спустя много лет, несмотря на многолетнюю обиду, он согласился помогать Ф.Я. Шапиро и другим бывшим кюфовцам в «штурме» 308 школы Ленинграда.

И.П. Иванов не просто умел «строить «перспективы ближней, средней и дальней радости», он «строил», как я понимаю, «с другого конца». Он шёл «от идеала», от «сверхзадачи», как сейчас сказали бы, «от миссии», тогда как его молодые сподвижники по недостатку опыта вынуждены были осваивать «с начала» и в том, как они могли понять «миссию коммунарства по И.П. Иванову», каждый мог продвинуться на столько, на сколько это позволяли субъективные и объективные обстоятельства. Большинство, к сожалению, после осуществления «первого шага» считало миссию КЮФ выполненной.

Полагаю, не сильно погрешу против истины, если скажу, что коммунарство в России второй половины ХХ века не менее многообразно, чем христианство этого периода. Пусть не обижаются (если смогут) на меня люди верующие за такое сравнение, а главное,  за то, что из православного христианства я ушёл в... коммунарство. Тогда на меня за это чрезвычайно сильно обиделся один очень уважаемый мною учитель литературы школы рабочей молодёжи, который за свою «самиздатовскую» церковную публицистику много лет (до этого) провёл в сталинских лагерях (и ещё через несколько лет после этого вынужден был эмигрировать). Незадолго до моего «ухода в коммунарство» он дал мне  рекомендательное письмо  для поступления в Московскую духовную семинарию, поскольку хотел, чтобы я стал священником, иконописцем, его продолжателем в делах церковной публицистики.

Этому человеку, было трудно понять, как двадцатилетний юноша, считавший своим идеалом Алёшу Карамазова, с увлечением принимавший участие в росписи купола одного из храмов, мог поменять великое и вечное христианство на мелкое, суетное и преходящее коммунарство... Он переживал, что я «замешкался» с поступлением в семинарию и попал под один из «мирских соблазнов». А с переходом из художественного вуза в семинарию я тогда медлил лишь по той причине, что уж очень захотелось при  жизни построить Царство Божие на земле, а церковь, которую называли «церковью молчания» мне казалась «церковью спящей».

Когда довелось съездить в Сибирь, специально заехал  в Тайшет и встретился там  с иеговистами, которых туда сослали как раз за то, что они не молчали, стал приглядываться к этим смелым людям, но, одновременно с... коммунарами. Совершенно случайно, встретив в лесу около г. Братска юных коммунаров, попал на Всесоюзный коммунарский сбор в Братске  (1964 г.). Три дня прожитые на сборе были днями проведёнными в «земном раю». Там я увидел именно те человеческие отношения (заботы, любви, уважения, стремления «улучшить окружающую жизнь на пользу и радость людям»), о которых мечтал как об отношениях присущих Царству Божию.  Известно, что многие ребята после жизни на коммунарском сборе и в коммунарском лагере говорили: «Мы жили при коммунизме!»... Для меня, увлечённого тогда идеями христианского социализма, представления о Царстве Божием и коммунизме тогда почти совпадали.

То был первый период моего отношения к коммунарству. Отношения восторженного. Увы! Он быстро сменился вторым. Периодом модернизации. Мне показалось, что коммунары слишком эмоциональны и им не хватает  духовности, интеллекта. И не успев стать «обычным коммунаром», стал «еретиком». Стал в коммунарстве искать педагогические средства  для воплощения идей христианского социализма и идей преодоления отчуждения (которыми я тогда был увлечён). Создавая «коммунарский университет юных марксистов» (КУЮМ).

Уже через год наступил период разочарования. Многие коммунарские объединения в условиях прогрессирующего в стране «застоя» «увядали» и даже «самораспускались», как, например, (это было буквально на моих глазах)  с большим коммунарским объединением г. Горловки.

Мне запомнились слова писателя С.Л. Соловейчика о том, что смысл имеет только то, что имеет продолжение. И я считал, что юные коммунары и их клубы «должны иметь продолжение». Они должны стать «молодыми коммунарами» и, подрастая, создавать  «настоящие коммуны» («полные», как их называл А.С. Макаренко, т.е. трудовые и одновременно бытовые). Представлялось возможным «повсеместным распространением полных коммун» создать предпосылки для построения в стране «коммунарского коммунизма».

При таких взглядах «самороспуск коммунарского объединения» (или одиночный «уход обратно в лес») мне представлялся таким же грехом, как для верующего человека самоубийство.

К сожалению, мой собственный эксперимент по воспитанию «коммунарских марксистов», показал,  что, дело это куда более сложное и длительное, чем я думал...

Четвёртый период моего отношения к коммунарству начался после того, как я отчаялся в надеждах победить отчуждение и построить какой-либо рай или коммунизм «на этой земле». Казалось, что человечество фатально обречено на неминуемую гибель и даже как бы жаждет этого.

К счастью, я не долго оставался абсолютным пессимистом (может быть из-за того, что я Водолей, о чём я тогда и не подозревал) и «придумал» для себя «житейскую философию пессимистического оптимизма». Нужно двигаться, жить, «трепыхаться», даже если шансов на спасение ни в этой, ни в загробной жизни не осталось. Это как у героя фильма «Письма мёртвого человека», которого играет Р. Быков.  После атомной войны обречённый на гибель (от облучения) учёный считал нужным последние дни своей жизни посвятить устройству для таких же обречённых детей новогодней ёлки. Он снаряжает их в путь (фактически «в никуда») со словами: «Пока вы идёте, вы живы»...  Можно сказать, что период «пессимистического оптимизма» по отношению к коммунарству у меня продолжается уже больше 30 лет...

Оказалось, что при таком «пессимистическом оптимизме» всё-таки можно жить и действовать весьма долго... Но уже не надо было так торопиться и так напрягаться, как это было, когда жил под коммунарским девизом «Наша цель - счастье людей! Мы победим, иначе быть может!». А ведь у коммунаров-фрунзенцев при И.П. Иванове было ещё «круче»: «Победа, во что бы то ни стало!». А если не победа? Делать своему коллективу своеобразное «харакири», как это сделали самораспустившиеся коммуны?

Сейчас в среде «бывших коммунаров» не принято вспоминать, что у коммунаров был своеобразный гимн, который назывался «маршем» и который совершенно добровольно пели во многих городах перед началом сборов. В нём были и такие слова: «Мы верны нашей партии, коммунары - это гвардия, все готовы на подвиг любой». И как пели!  А ведь если считать себя «гвардией партии», то что оставалось делать, например, в 1968 г., когда случились известные события в Чехословакии и желание быть «гвардейцем  партии», «авангардом комсомола» у многих пропадало... И самораспускались в первую очередь те  «коммунарские гвардейцы», которые до этого считали себя «активом школьного комсомола». Те же, кто не связывал себя клятвами верности партии, думали о самороспуске не думали, но таких усердно стремились распустить бдительные стражи тогдашних идеологических устоев.

Есть мнение, что коммунары воспитывали свободомыслие. Думается, что это преувеличение. Инакомыслие некоторое воспитывалось, но оно было во-первых, очень «дозированным», а, во-вторых,  как бы «справа». Коммунары часто были «более идейными», чем «обычные комсомольцы». Например, в коммунарские клубы принимали не «всякого» комсомольца. Помню при первой встрече с Ивановым, Игорь Петрович вслух размышлял, стоит ли в определении коммуны, кроме определений, что коммуна это «лаборатория методики коммунистического воспитания»; «школа педагогов-организаторов» и «бригада энтузиастов коммунистического воспитания» является ещё и «авангардом».  В то, что это авангард, он не сомневался, но вот стоит ли в официальных документах это отражать...

Инакомыслие относительно того, что к коммунизму нужно двигаться быстрее для коммунаров было типичным, проповедь о том, что «коммунарство - это «моделирование коммунистических отношений в локальных условиях социального эксперимента» могла быть выслушана с интересом и найти в среде старших коммунаров своих сторонников. Но  идеи о том, что к коммунизму можно перейти через создание выросшими юными коммунарами трудовых коммун, даже коммунарами «со стажем» воспринималась настороженно. Большинство «видело» себя после школы в вузах, а не «на производстве». Говорить о том, что отчуждение при социализме возрастает в коммунарском кругу было рискованно, а о возможности реставрации капитализма я разговоров и не слышал.

Известная со времён натурфилософов идея, повторенная Ф. Энгельсом  в «Диалектике природы» о том, что ребёнок  в своем предродовом развитии повторяет историю развития своего биологического вида, а в развитии после рождения - историю своих человеческих предков  (повторение филогенеза в онтогенезе, как одно из проявлений диалектического закона отрицания отрицания) и попытка обосновать на основе этого закона необходимость педагогической организации подобной «повторяемости» (с помощью «теории педагогической относительности» и методики воспитания по «шкале из семи педагогических позиций»), к сожалению,  встретили со стороны И.П. Иванова и его старших кимовцев (в 1972 г.) резкое неприятие и обвинение в «буржуазном релятивизме». А когда к этому прибавилась рукопись моей статьи с претенциозным названием «О стихийности и сознательности в коммунарском движении» «чаша терпения» Игоря Петровича переполнялась...

Мне было досадно. И тогда и ещё больше в конце 1975 г., когда Устав КМС, принятый единогласно на Х! слёте КМС (слёт проходил 20 дней на борту теплохода, двигавшегося по Волге), ленинградский КиМ отказался «ратифицировать» и (по настояниям И.П. Иванова) этому последовали в Полоцке, других городах и Устав так и не вступил в силу.

«По человечески» я понимаю И.П. Иванова - его столько лет «терзали» в «идеологических инстанциях» за «попытку создать организацию в организации», он столько доказывал, что коммунарское движение это вообще не организация, он на этом столько потерял здоровья, что появление у КМС своего «Устава» вполне могло рассматриваться им как новый повод для усиления нападок на него, как на основателя коммунарского движения.

Интересно, что спустя четверть века его ленинградские последователи объединились, наконец, в Ассоциацию, которая называется «Педагогика социального творчества». Но это уже в другую эпоху, а мог ли тогда И.П. Иванов предвидеть, что не станет ни той партии, ни того комсомола... Досада осталась, а обиды на Иванова нет.

Однако повторюсь, суждение о воспитании в коммунарах 60-х гг. свободомыслия, по моим наблюдениям тех лет,  очень субъективно.

***

Но вернусь к своей «коммунарской биографии». И так, во второй половине 60-õ смысл жизни стал видеться в помощи тем, кому ещё хуже. В заботе о них. В том, чтобы их поддержать. У героя фильма, которого сыграл Р. Быков, есть «родственная душа» в мультфильме для малышей «Лягушонок ищет папу». Лягушонок папы не нашёл, но стал «папой» для кузнечика и обоим стало легче...

И вот тут вдруг мы для себя обнаружили, что кроме «пионерского и комсомольского актива» есть и другие подростки, Есть «дети улиц», есть дети безнадзорные, дети, «оказавшиеся в сложной жизненной ситуации», в ситуации «аутсайдеров»... И стало понятно, что «разовыми» «операциями» типа «Радость детям двора» таким ребятам не очень-то поможешь.

И началась работа моего клуба «ОРИОН» (созданного при Доме культуры) с ребятами во дворах. Когда это стало получаться, мои «юные культармейцы» стали подумывать о поступлении в пединституты, а я не имел опыта работы со студенческим коллективом. Вот тут-то я и решился впервые (в конце 1969 г.) написать письмо Игорю Петровичу, который уже 6 лет руководил студенческой Коммуной имени Макаренко (КиМ).

Сперва к нам в «Орион» на несколько дней приехала из КиМа («на разведку»)  студентка Галя Слепцова, а потом пришло письмо от Иванова, в котором Игорь Петрович писал: «Я «взахлёб» прочитал Ваши материалы...почувствовал родство наших душ... Радостно стало за наше Дело, ибо «Орионовская ветвь» нашего Древа, сохраняя главное-общее, оригинально его воплотила, точнее, воплощает в своём непрерывном росте».

В письме содержалось приглашение. Я не заставил себя упрашивать и сразу приехал в КиМ. Я был восхищён  этим человеком. Мне тогда показалось, что он очень  похож на В.И. Ленина, хотя усов и бороды не носил. Он тоже картавил. Много я видел «двойников» Ленина, но столь похожего не встречал. И тогда казалось, что сходство  больше было не внешнее, а внутреннее, духовное.  Разумом я не разделял его «исторического оптимизма», но всё равно общение с ним каким-то удивительным образом «оптимизма эмоционального» прибавляло.  Чуть ли не через неделю я опять приехал в Ленинград и привёз с собой два десятка своих «орионовцев». В итоге этих двух визитов методика работы нашего «ОРИОНА» была признана КиМом коммунарской,  мне был вручён кимовский значок , а когда позже (в 1973г), был открыт кимоский ЛММЦ (Ленинградский меториально-методический центр) я увидел своё имя на стенде в списке почётных друзей КиМа...

Это знакомство с И.П. Ивановым и КиМом было, как сказали бы учёные, «одним из важных факторов», побудивших меня создать и в Моске (при МГПИ) «Первый экспериментальный студенческий педагогический отряд» (ЭСПО). С его помощью мы гораздо успешнее создавали во дворах свои «Форпосты культуры».

Но именно тогда  «коммунарская методика» стала нами наиболее смело переосмысливаться и «адаптироваться» к «условиям работы в период застоя», к условиям, диктуемым «специфичностью» «дворовой клиентуры», к условиям домкомовской «инквизиции» и постепенно трансформировалась в то, что коллега Иванова по преподавательской деятельности и работе в Педагогическом обществе (доцент МГПИ и председатель Макаренковской секции при  Центральном совете Педагогического общества), научный руководитель нашего ЭСПО Э.С. Кузнецова стала называть «дворовой педагогикой», а я теперь называю так же, как назвал третий свой учебник: «Социальная педагогика детско-подросткового клуба по месту жительства».

По моим тогдашним наблюдениям, Игорь Петрович безусловно верил в возможность построения коммунизма. Сейчас я думаю, что он верил в коммунизм больше, чем его исторический «прототип», на которого он был так похож. Более того, он верил, что педагоги с детьми могут существенно влиять на его приближение. И он, конечно же, не мог принять моего пессимистического на этот счёт отношения, тем более, - прогноза о том, что отчуждение будет прогрессировать и, следовавшего из этого вывода,  что детей  надо готовить не к «светлому коммунистическому завтра», а к жизни  в усложняющихся условиях «нарастающего отчуждения», что готовить надо не «просто коммунаров», а «культармейцев» (т.е. лидеров, способных организовывать взаимопомощь и помощь окружающим в условиях прогрессирующего социального отчуждения экологического и всякого другого кризиса).

Как позже складывались отношения с Игорем Петровичем, я уже сказал, а что стало со страной все и так знают. Я не радуюсь тому, что в этом споре мой пессимистический прогноз (увы!) во многом оправдался. Но моя тогдашняя «ересь» по отношению к коммунарству Иванова (а это было после «хрущёвской оттепели»,  когда в «заморозках застоя» коммунарские клубы «вымирали как мухи», а их лидеры, махнув рукой, «уходили обратно в лес»), способствовала «сохранению на социально-педагогической ниве» не только меня и моих друзей. До знакомства с Ивановым она помогла создать в сложном 1968 г. клуб «ОРИОН», а позже ЭСПО (в 1971), Форпост культуры им. С.Т. Шацкого, способствовала появлению в стране массового движения педагогических отрядов. Кстати, и КиМ И.П. Иванова включился в это движение.

Потом на смену этому движению пришло движение семейно-педагогических клубов, ещё позже в России вновь заявило о себе движение скаутов...

Наверное не случайно, в двенадцатом клубе, из созданных мною за тридцать с лишним лет, (кстати, ему уже больше 12 лет и он уже «пережил» Фрунзенскую коммуну, но при этом как-то не считает свою «миссию» выполненной и не стремится самоликвидироваться...) нет «коммунарского коллектива». А ведь очень старался сделать нашему клубу «коммунарскую прививку», для чего возил своих ребят на коммунарские сборы в другие города. Но то ли сборы оказались не столь «зажигательные», нежели в 60-х, то ли «дровишки» оказались сырыми, но не зажглось «коммунарского огонька». Тем более, нет коллектива «коммунарских марксистов», а есть объединение самых «обычных» скаутов, которое, впрочем, в своём энтузиазме не уступает многим коммунарским клубам 60-х гг., и педагогическим отрядам 70-х.. И летние палаточные лагеря устраивают (без дотаций от кого-либо), и праздники «на пользу и радость людям» проводят... И вообще оказалось, что наши нынешние скауты очень похожи на наш первый педагогический отряд 1971г. И даже их актив тоже, в основном, из студентов. Только то, о чём они мечтают  коммунизмом не называют.  Вот ведь как бывает!

И кто бы мог подумать тридцать лет назад, что я вручу в подарок свою книгу архиепископу Александру (ответственному за работу с молодёжью в Патриархате), а он попросит меня поделиться опытом работы с детьми в Православном молодёжном центре... И мой «отход» от церкви в коммунарство (который, не скрою, смущал когда-то мою душу) теперь уже не воспринимается таким греховным вероотступничеством, как казалось когда-то в 64-ом, когда, подобно витязю на распутье, выбирал между православной церковью, иеговистами и коммунарами...

А что касается «коммунарской методики», то и она (скажем скромно - её фрагмент), как дополнение к «скаутингу» и нашим другим «методическим средствам», помогал и помогает нашему клубу выжить в последние годы. Массовые праздники   подвижных игр, которые наш клуб «Ровесник» проводит в микрорайоне каждые два месяца (а в этом году и чаще) и которые создали клубу авторитет в глазах населения и районной администрации, организуются по «классической коммунарской схеме организации коллективного творческого дела: коллективная подготовка, коллективное выполнение и коллективная оценка». Перед праздником создаётся «совет дела». На празднике одновременно работает несколько «микроколлективов» (своего рода «творческих групп»). После праздника обсуждение по кругу трёх вопросов: «что было хорошо, почему и кому скажем спасибо»; «Что было плохо и почему»; «Как в следующий раз сделать лучше».

Два маленьких «нюанса». Первый: при обсуждении первым начинает говорить самый младший из ребят, а заканчивает самый старший из педагогов. Второй: весь праздник и всё обсуждение записывается на видеоплёнку. И так несколько лет подряд. Поэтому совет дела при подготовке очередного праздника может «освежить в памяти все подобные праздники (например, «Масленицы» или «Новогодние праздники» и все их коллективные обсуждения. Но эти «нюансы» в принципе существа методики, считаем, не меняют, а лишь чуть-чуть модернизируют. Так сказать, «коммунарская методика+».

Конечно, в истории клуба было много разных коллективных творческих дел. И общеизвестных и своих «доморощенных».

Существенно коммунарскую методику меняет (и адаптирует к более современным условиям) другое (всё, что связано с привлечением населения к работе с детьми и подготовкой этих воспитателей-волонтёров к работе с подростками в современных условиях), но для того, чтобы было достаточно понятно я должен был бы пересказывать содержание своего учебника по социальной педагогике клуба, а в нём 400 страниц...

А кроме того, есть ещё и то, что реализовать не удалось, о чём приходится пока только мечтать...

И что интересно: приближаясь к «пенсионному возрасту», я замечаю изменения в своём «пессимистическом оптимизме». Пессимизма становится меньше, а оптимизма больше. Теперь смотрю на жизнь совсем не так пессимистично, как в период обучения в школе или в период своих жарких споров с Игорем Петровичем.

В практической работе с ребятами в клубе особых «новаций» и улучшений не прогнозирую, а вот в методической работе есть «задумки». Очень хочется к двухтысячному  году «сделать» лазерный диск, в который включить все свои учебники, научные и публицистические статьи, всё лучшее из того, что было «наработано» за 10 лет работы в Академии наук РФ (труды, созданного мною в Российском институте культурологии Научно-методического центра социальной педагогики), методические материалы Первой опытной станции по внешкольному воспитанию и нашего многопрофильного детско-подросткового клуба «Ровесник».

А ещё мечтается создать видеофильм «Иванов и его команда» и лазерный диск «Коммунарская энциклопедия». А ещё бы лучше - «Энциклопедия отечественного общественно-педагогического движения».

Хочется начать писать художественные произведения по материалам, накопленным в педагогической практике, рисовать картины, ваять скульптурные портреты С.Т.  Шацкого, А.С. Макаренко и других великих социальных педагогов нашего века.

Перефразируя известную поговорку, можно сказать, что в молодости «начал за упокой», а к старости заканчиваю «за здравие»... А если кто-то скажет: «Впал в детство» - не обижусь. Как-то в начале 80-х меня попросили сделать доклад о коммунарстве в общественном институте ювенологии. И я сделал доклад о «ювенатории», где происходит чудо омоложения. Моя шутка была воспринята переполненным залом так серьёзно, что я стал задумываться о том, что «коммунарская методика + методика пессимистического оптимизма» и впрямь может послужить основой для создания «санаториев-ювенаториев».

Вот такое неожиданное «последействие» (термин И.П. Иванова) жизни по «философии пессимистического оптимизма», если её рассматривать не как нечто сугубо индивидуальное, а как некое многоэтапное «коллективное творческое дело». Или как «длительную игру», как это мог бы сделать идеолог русского скаутизма начала века И.Н. Жуков.   Как «длительную игру», как «игру в альтруиста» (в человека, который хочет помочь людям). Или, как сказал кто-то другой, «свободную игру физических и духовных сил». Заметим, при  этом, что  «свобода» была не какая-нибудь особенная (завидую и не верю тем, кто хвалится, что всю жизнь делали только то, что хотели), а всего лишь «осознанная необходимость»...

Кто-нибудь скажет: «Да всё проще - он же типичный Водолей!». Пусть так. Но этот Водолей был знаком с Ивановым, изучал коммунарское движение и был в нём еретиком... «Всякое дело - творчески! Иначе зачем?» Разве не так учил Учитель Иванов?

Уже после того, как этот материал был написан «случилась» международная научно-практическая конференция «Новаторство как традиция отечественной педагогики», организованная Государственным НИИ семьи и воспитания, РАО, Министерством труда и социального развития и посвящённая целой группе юбилеев отечественных педагогов (170-летию Л.Н. Толстого, 150-летию И.Я. Яковлева, 120-летию С.Т. Шацкого, 110-летию А.С . Макаренко, 80-летию В.А. Сухомлинского).

Оказалось, что в программе нет имени И.П. Иванова, а в сборнике тезисов это имя упоминается лишь один раз, да и то в статье коллеги из Беларуси (в статье доцента кафедры педагогики БГУ к.п.н. С.А. Пуймана). Ну воистину, «нет пророка в отечестве своём»! Пришлось срочно ехать в РАО и выступить на пленарном заседании о недопустимости замалчивания И.П. Иванова и его вклада в обсуждаемую на конференции проблему. Полагаю, что в итоге историческая справедливость была восстановлена.  И всё-таки досадно. При этом заметим, что среди чествовавшихся педагогов-юбиляров И.П. Иванов был единственным, кто имел статус педагога-академика. Получается, что нынешние академики забыли о своём коллеге, которого сами же и избрали действительным членом своей академии.  Кстати, с трибуны конференции я сообщил о том, что в первых числах ноября ученики и сподвижники И.П. Иванова наметили провести в Питере свой съезд и спросил о том, сподвижники кого из чествуемых юбиляров тоже проводят съезд. Ответом было молчание...

Э.С. КУЗНЕЦОВА

 

Элеонору Самсоновну Кузнецову я узнал как сценариста документального фильма. Было это в середине 60-х.

Фильм “Подросток” произвёл на меня сильнейшее впечатление. Чем? Многим. Но больше всего тем, что в нём с явной симпатией была показана Коммуна юных фрунзенцев (знаменитая в те годы сводная пионерская дружина при Фрунзенском районном Доме пионеров Ленинграда), положившая начало “коммунарскому движению (движению клубов юных коммунаров).

Увидеть в кинотеатре Фрунзенскую коммуну было тем более  удивительно, что в те годы гонение комсомольского “Олимпа” на юных коммунаров было уже в полном разгаре.

Я не мог не обратить внимание на имя сценариста и хотел встретиться с Э.С.  Кузнецовой, но почему-то тогда так и не предпринял для этого ничего.

Но, видимо, суждено мне было всё-таки с нею  встретиться. И случилось это года через три. И вроде бы совсем случайно.

Однажды (это было в какую-то среду осенью 1970 года) я с группой моих “орионовцев” (старшеклассников из городского подросткового клуба “ОРИОН” при Щёлковском городском Дворце культуры) приехал по сложившейся уже у нас традиции в радиокомитет.

Там, в одной из студий по средам известный радиожурналист И.В. Дубровицкий проводил заседания “Юношеского совета” весьма популярной в те годы среди старшеклассников радиопередачи “Ровесники”.

Мы старались не пропускать этих встреч у микрофона и наши голоса звучали в эфире чуть ли не еженедельно.

Нам нравилось участвовать в различных дискуссиях о жизни подростков и, казалось, ничто не может нас отвратить от участия в “Ровесниках”. Но оказалось нечто привлекательнее “Ровесников”...

 

Однажды Игорь Васильевич заболел и Лена Белякова (сейчас она знаменита организацией школы Монтессори, а тогда училась на филфаке МГПИ им. В.И. Ленина) предложила съездить в гости к преподавателю педагогики. Лена с жаром говорила, что совсем необычный преподаватель, что хоть и доцент кафедры педагогики МГПИ, кандидат педагогических наук, защитившая диссертацию по Монтеню, но при этом человек всецело преданный изучению и пропаганде наследия А.С. Макаренко, которая у себя дома каждую среду проводит собрание студенческого научного кружка “Макаренковские среды”.

Не долго думая, мы поехали. Я тогда и не подозревал, что едем мы к той самой Элеоноре Самсоновне Кузнецовой, которая была сценаристом фильма “Подросток”.

В тот вечер в маленькой квартире Э.С. Кузнецовой собралось так много народа, что кому-то из нас пришлось сидеть на циновках. (Потом мы узнали, что “среды на циновках” в доме Кузнецовой явление весьма частое.)

К началу мы не успели, но сразу поняли, что разговор шёл о Красноборской (под Ярославлем) спецшколе для “педагогически запущенных” девочек.

Студенты с Элеонорой Самсоновной обсуждали свою “педагогическую экспедицию” в эту спецшколу.

Мы с орионовцами в основном слушали. Меня очень удивило суждение Э.С. Кузнецовой о том, что девочки в этой спецшколе и “на воле” отличаются только тем, что одни попались, а другие нет. Здесь было о чём подумать...

В конце заседания по просьбе Элеоноры Самсоновны я немножко рассказал о нашем клубе “Орион”. Элеонора Самсоновна внимательно слушала, задавала вопросы, на прощание назвала меня “просветителем” и пригласила нас обязательно посещать “Макаренковские среды”.

Мы с радостью воспользовались этим предложением и только жалели, что придётся пожертвовать “Ровесниками”, поскольку они и “Среды” бывают в одно то же время.

В “Ровесники” мы приходили после этого только на большие “юбилейные” праздники.

Так мы  перестали быть “ровесниками”, как тогда казалось - навсегда...

На “Средах” у Кузнецовой бывало очень много интереснейших людей.

Например, был писатель и публицист С.Л. Соловейчик.

Был известный польский педагог Левин, работавший в молодые годы с Янушем Корчаком. Он оказался большим поклонником Макаренко и рассказал много удивительного о движении последователей французского педагога Селестьена Френе.

Пионерский вожатый, заядлый шашист, журналист и макаренковед Л.А. Чубаров с увлечением рассказывал о своих пионерах, о встречах с воспитанниками А.С. Макаренко...

Педагог-исследователь А.В.Мудрик и многие другие приходили перед защитой своих диссертаций обсудить их предварительно в кругу участников Среды. Говорили, что после этого защита диссертации была делом совсем не трудным. Ещё бы! Такой разносторонней и откровенной критики как на “Среде” трудно было встретить ещё где-нибудь.

Но больше всего мне запомнился муж Кузнецовой Иосиф Сергеевич Завалишин.

Потомок декабриста Завалишина, крупный инженер, работавший незадолго до этого главным специалистом Камаза. Интеллигентнейший, мудрейший и добрейший человек. Он очень интересно умел рассказывать о Сергии Радонежском, о Великой Отечественной войне,  о своих (и весьма неординарных) взглядах на воспитание. (Надо будет о нём обязательно как-нибудь написать специально).

Когда Элеонора Самсоновна подробнее узнала о нашем клубе, о работе “орионовцев” с  детворой подмосковного Щёлкова во дворах, она начала нас агитировать помочь студентам МГПИ в создании первого студенческого педагогического отряда. Она утверждала, что нам ничего изобретать не надо, что “Дружина юных культармейцев” клуба “Орион” это и есть педагогический отряд. А то, что в нём с ребятами работали не студенты, а школьники, то это ничего в принципе не меняет.

Оказалось, что её аспирантке Л.И. Маленковой комитет комсомола МГПИ поручил курировать это дело после того как в “Комсомолке” студентка Таня Белова выступила с “почином” создания педотряда и ЦК ВЛКСМ одобрил этот “почин”.

Но период, названный Иосифом Сергеевичем “вавилонстроем”,затянулся. Студенты никак не могли договориться по вопросам “Что делать” и “С чего начать”. Для них прототипом отряда был студенческий стройотряд, но педагогический отряд должен был быть иным, хотя бы потому, что в стройотрядах “бойцам” платили деньги, а тут предстояло работать “на общественных началах”. Педагогический отряд должен был иметь нечто такое, что привлекало бы к работе в нём и без денежного вознаграждения.

Агитируя нас, Элеонора Самсоновна ставила нам в пример Макаренко, который из благоустроенной колонии в Ковалёвке не побоялся перебраться в запущенную Куряжскую колонию под Харьковом. Она говорила, что и клубу “Орион” пора “завоевать”  свой “Куряж”. И что этим завоеванием будет не только то, что коллектив клуба из подмосковного города “завоюет” несколько дворов в центре Москвы, но и то, что школьники “завоюют” студентов. Школьники будут учить работать с детьми студентов!

Был у Элеоноры Самсоновны и ещё один весьма веский аргумент. Она считала, что нам всё равно не перевоспитать секретаря щёлковского горкома комсомола, который всё больше переставал понимать динамику развития нашего клуба и всё настойчивее пытался переориентировать наш многопрофильный клуб (с серьезными занятиями философией, фантастикой, педагогикой, журналистикой и многим другим) на “военно-патриотическое” направление (сводившееся в его понимании в основном к организации встреч с ветеранами войны).

Элеонора Самсоновна обещала в случае нашего перехода в Москву поддержку и со стороны комитета комсомола, и со стороны кафедры педагогики (доцентом которой она была),  и со стороны парткома.

Трудно сказать какой  аргумент показался тогда самым важным для нас, наверное ,

последние два.

Не сразу и не легко мы расставались с Дворцом культуры и с городом Щёлково. Долго и ожесточённо спорили. Всё-таки во Дворце у нас было в полном нашем распоряжении прекрасное большое помещение. В городе у нас было много друзей и была возможность зарабатывать деньги на предприятиях района. В районной газете мы имели возможность регулярно печатать свою “полосу”, которая называлась “Юный коммунар”. Наконец, было ясно, что ездить регулярно в Москву смогут только самые старшие. А как было 6росить тех малышей, кого мы “приручили”?

В Москве же нас ждал тёмный, сырой (и вонючий) подвал бывшего красного уголка в одном из жилых домов и много всякой пугающей неизвестности.

Но всё-таки решили. На последней линейке у голубого знамени клуба (когда было объявлено решение о “временной приостановке деятельности клуба «Орион») многие из ребят плакали.  Не все знали, что буквально уже на следующий день “десант” из нескольких старших орионовцев “высадится” в Лужниках на улице генерала Доватора (рядом со стадионом им. В.И. Ленина и гостиницей “Юность” и, установив знамя в подвале,  приступят к “завоеванию Куряжа”, т.е. к созданию первого ЭСПО (экспериментального студенческого педагогического отряда) и Форпоста культуры имени С.Т. Шацкого.

И, забегая на шесть лет вперёд, скажу, что поддержку, обещанную Э.С. Кузнецовой, мы,хоть и не всегда, но получали и что пока Элеонора Самсоновна была жива, благодаря этой поддержке, мы имели “возможности роста” гораздо более значительные, чем в Щёлковском Дворце культуры.

От комитета комсомола МГПИ я получил полумифический статус комиссара ЭСПО (на общественных началах). Это во многом уступало статусу заведующего детским сектором районного Дворца культуры. Но были и какие-то преимущества (некотая степень независимости). И пробыл я в этом статусе несколько лет (до конца 1978 года), пока не исчерпались возможности, которые успела обеспечить при жизни  Э.С.Кузнецова.

Командиром ЭСПО комитет утверждал кого-либо из студентов МГПИ.

А был у нас ещё и командор. Им стал один из старших орионовцев Юра Берёзкин, который только что окончил школу, которому я организовал в обкоме комсомола рекомендацию в Московский областной пединститут, который поступил туда учиться заочно (на истфак) и которого я привёл в ЖЭК -20 (жилищно-эксплуатационную контору на роль педагога-организатора).

Эту роль предлагали мне, но я тогда уже работал педагогом в детском кинотеатре “Баррикады” и занимался реализацией проекта по созданию на его базе “досугового центра социализации нового типа”.

Эксперимент был на той стадии, когда всё очень успешно разворачивалось и когда бросать казалось совершенно невозможным.

Теперь можно сказать, что идти в “Баррикады” я поспешил, что следовало предвидеть уход “на повышение” пригласившего меня суперпередового директора (а следовательно и “уход” главной предпосылки моей там экспериментальной        деятельности) и что нужно было самому идти работать педагогом-организатором в Лужники. Но легко это понимать через 27 лет...

Так и получилось, что эксперимент по созданию ЭСПО определялся не только мною (как комиссаром), но и имел “ограничения”, которые вольно или невольно налагали командор, командир, научный руководитель (Э.С. Кузнецова) и “окружающая среда” (комитет комсомола МГПИ, Партком, кафедра педагогики, райком комсомола, парторганизация жителей микрорайона, Домовый комитет, наконец, само население в лице как дворовой шпаны, видевшей в нас миссионеров, захвативших подвал, где они раньше курили, пили и т. д и т. п...

Но надо отдать должное Элеоноре Самсоновне в том, что при всём при том ей удавалось (и иногда на весьма значительные промежутки времени) давать мне возможность чувствовать себя руководителем ЭСПО и “минимизировать” неизбежные ограничения, обусловленные объективными условиями той социальной действительности, которая нас окружала.

 

Очень быстро Кузнецова приобщила нас к делам Макаренковской секции при Центральном совете Педагогического общества РСФСР, инициатором и вдохновителем и руководителем которой она была десять лет.

В своё время она создала в городе что-то вроде студенческого макаренковского педагогического общества. Мечтала создать всероссийское макаренковское общество, но когда (в 1966г.) появилось Педагогическое общество РСФСР организовала при нём Секцию по изучению и применению педагогического наследия А.С. Макаренко.

Была создана Макаренковская секция и при городском отделении педобщества, которой руководила директор школы Р.М. Бескина.

Как-то после моего выступления на школьном заводе “Чайка” Р.М. Бескина пригласила меня участвовать в работе городской секции и я об этом рассказал Элеоноре Самсоновне. К моему удивлению она отнеслась к этому очень ревниво. Может быть она предчувствовала, что через четверть века Р. М. Бескина уедет в Израиль...

А скоро по предложению Э.С. Кузнецовой я стал её заместителем по Макаренковской секции (и был в этой роли до кончины Э.С.Кузнецовой и ещё два года). И это при том, что у меня тогда не было законченного высшего образования (и в те годы я категорически не собирался его получать).

Я утверждал, что получение такого образования только отнимет несколько лет жизни. Считал, что дипломов Э.С.Кузнецовой (и её партийности) нам с лихвой хватит на двоих. Так оно и было несколько лет, пока Э.С. Кузнецова не ушла из жизни...

 

Помню, мы готовились к первому Всесоюзному макаренковскому симпозиуму.

Симпозиум проходил в марте 1972 года в МГПИ.

К симпозиуму наш ЭСПО подготовил большую выставку, которая под дерзким названием “Музей коммунарского движения” демонстрировалась “на собачке” (так почему-то назывался малый холл первого этажа МГПИ у бывшего главного входа).

Помню как я выступал на этом симпозиуме в педотрядовской форме (в зелёной офицерской рубашке с нашивками, в красном галстуке и в будёновке).

И как в сборнике материалов этого симпозиума появились моя первая научная публикация - одна страничка тезисов под названием “Внешкольная работа с подростками”.

Теперь, через четверть века, когда руковожу Научно-методическим центром социальной педагогики в Российском институте культурологии Академии наук РФ и являюсь членом корреспондентом другой Академии - Академии педагогических и социальных наук, та первая моя публикация выглядит в моих глазах куда как скромно, но как тогда Элеонора Самсоновна меня хвалила!

И кто знает, не приложи она тогда столько стараний, чтобы вдохновить меня на участие в научной деятельности, стал бы я когда-нибудь профессиональным учёным?

Убеждён, что не стал бы. В лучшем случае - учёным-любителем. Это тоже не плохо, но всё-таки...

Забегая вперёд скажу, что “под началом” Элеоноры Самсоновны я не только подготовил десятки выступлений и докладов, с которыми выступил на разных семинарах и научно-практических конференциях в разных городах, осуществил несколько научных публикаций, но и попробовал себя в качестве составителя научно-педагогического сборника.

Этому безусловно способствовала моя предшествующая работа в качестве составителя машинописного и весьма объёмного (в несколько сот страниц) альманаха “Макаренковские среды”. Редактором, разумеется, была Элеонора Самсоновна.

Теперь можно только удивляться, как в кратчайшее время нам удалось подготовить шесть выпусков этого альманаха.

И, пожалуй, самое удивительное, что Элеонора Самсоновна “благословила” меня на роль общественного директора “Макаренковского методического центра”, который мы торжественно открыли в 1976 г. в помещении, соданного нашим ЭСПО “досугового центра социализации нового типа” Форпоста культуры имени С.Т. Шацкого.

Кстати, именно в Форпосте культуры позже стали проходить “пленарные” заседания “Макаренковских сред”.

А ещё позже  на его базе стали проводиться Всероссийские семинары Макаренковской секции и слёты (по нынешним понятиям международные) КМС (Коммунарского макаренковского содружества)...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЭНТУЗИАСТЫ ДВИЖЕНИЯ: КТО ОНИ?

(Вместо заключения)

Инициаторами каждой новой “волны” общественно-педагогического движения, “родоначальниками” новых “течений”, “субдвижений”, их лидерами становились обычно люди, которых независимо от их возраста и пола (а чаще это были мужчины) можно было бы назвать людьми сильными. Сильными духом. Независимо от того были ли они людьми материально состоятельными или на грани бедности, жили ли они на гонорары от художественной деятельности, на жалованье служащего или на зарплату рабочего, они главным в своей жизни считали заботу о подрастающем поколении, то, что мы называли “педагогической самодеятельностью”. Казалось бы, что при этом им следовало бы поменять профессию и стать педагогами. И действительно, многие из них предпринимали попытки переходить на педагогическую “службу”, но зачастую (после непродолжительного периода работы профессиональными педагогами) они опять оказывались “педагогами-общественниками”. Иногда уходили сами, иногда “их уходили”. А. С. Макаренко как-то писал А. М. Горькому, что скорее предпочтет “остаться без места” т. е. без педагогической должности), нежели согласится отказаться от своих принципов. И такое с ним случилось, когда был вынужден оставить колонию им. А. М. Горького после оценки его педагогической системы “несоветской” тогдашним педагогическим “Олимпом”.

Кто же они эти энтузиасты (как их назвал А. С. Макаренко, “подвижники соцвоса”)? Если иметь в виду основной род деятельности, профессию, источник средств к  существованию, то это самые разные люди. Например, в самом начале века были известными имена инженера А. У. Зеленко, певца С. Т. Шацкого, пианистки В. Н. Демьяновой.

“Волна” конца первого десятилетия века была связана с  именами скульптора И. Н. Жукова и офицера О. И. Пантюхова. В  30-е годы о себе заявили писатели А. М. Макаренко и А. П. Гайдар.

В 60-е гг. — философ и педагог — исследователь И. П. Иванов, пионервожатая, а позже социолог Л. Г. Борисова, работники Домов пионеров Ф. Я. Шапиро (Ленинград) и Р. С. Варганова (Свердловск), инженер В. Г. Гамаюнов (Горловка), журналист Е. П. Волков (Тула), Е. Давыдов (Петрозаводск), К. Подыма (Новороссийск), В. Ширяев (Липецк),   К.   Раш (Новосибирск), художник Б. М. Неменский (Москва), директор завода В. Ф. Карманов (Москва), инженер (а позже педагог-исследователь и одновременно многодетный отец) Б. П. Никитин и его жена библиотекарь Л. А. Никитина (Москва), преподаватель вуза Э.С.Кузнецова.

В 70-е годы и позже диапазон профессий подвижников самодеятельного общественного воспитания значительно расширился. В движение стали включаться все новые и новые участники. Они стали объединяться в разного рода общественно-педагогические формирования. Если в 60-е годы общественно-педагогическими были в основном подростковые клубы юных коммунаров, то в 70-е годы появилось движение (течение) молодежных педагогических отрядов, а в 80-е — движение (течение) семейно-педагогических клубов и движение (течение) клубов творческой педагогики. В 1990 г. образовалась Ассоциация общественно-педагогических объединений Пермской области. В 1991 г. были учреждены в Москве Ассоциация исследователей детского движения и Ассоциация “Воспитание”. В Санкт-Петербурге в 1997 г. появилась ассоциация последователей И.П. Иванова «Педагогика социального творчества».

Это лишь некоторые примеры, показывающие бурное развитие современного общественно-педагогического движения.

В связи с созданием клубов творческой педагогики, Творческого союза учителей начался этап открытого общественно-педагогического “наступления” на школу. Появилось такое понятие как “авторская школа”. И это не только в “фантастических   проектах”,   которые любили  “защищать” в клубах юных коммунаров 60-х и в педотрядах 70-х (без всякой надежды на их осуществление), но и в реальности, когда на основе авторских проектов стали создаваться в разных концах страны экспериментальные шкоды (предпочитающие называть себя то “лицеями”, то “колледжами”, то еще как-либо, подчеркивая свое отличие от “традиционной” школы),

Уже началась подготовка социальных педагогов в некоторых пединститутах и институтах культуры.

Но не создает ли все это опасности утраты сущностно важной специфики движения и его трансформации в свою противоположность?

***

Есть ли у общественно-педагогического движения собственная специфика по большому счету? (Нечто более значимое и принципиальное, нежели традиционная для минувших десятилетий “альтернативность” массовой школе?) Является ли “внешкольная сфера” для этого движения чем-то принципиальным или при каких-то условиях общественно-педагогическое движение может и в школах реализовывать свой потенциал, не “изменяя” идеалам и принципам своих предшественников и не превращаясь в свою противоположность? Может ли (и если может, то при каких условиях) “подвижник соцвоса” заниматься общественно-педагогической деятельностью не в качестве “бесплатной самодеятельности в свободное от работы время”, не в качестве “работы на общественных началах”, а профессионально, рассчитывая на признание этой деятельности в качестве трудовой (с оплатой, педагогическим стажем, выходными днями и отпусками, с пенсией, наконец)?

Все это очень непростые вопросы. Так или иначе они возникали перед любым участником движения и как-то каждым для себя решались. Возникали они и перед обществом и, в какой-то мере, иногда решались. Кому-то из энтузиастов везло на понимание больше, а кому-то меньше...

Но если раньше этих вопросов можно было не замечать (как и вообще общественно-педагогического движения), то теперь не заметить их труднее. И “издержки” от ошибочных решений для энтузиастов, для воспитания подрастающего поколения, для страны могут оказаться невосполнимыми.

Так или иначе, общественно-педагогическое движение — это и культурное наследие России, и его живая проекция через настоящее в будущее. И от того, как сегодняшнее общество оценит это наследие, как отнесется к живым его носителям в какой-то мере зависит и судьба самого общества.

 

 

 

 

 

 

ТОЛКОВЫЙ  СЛОВАРЬ ПО СОЦИАЛЬНОЙ ПЕДАГОГИКЕ

И ДЕТСКОМУ ДВИЖЕНИЮ

КЛУБ .  В «Толковом словаре живого великорусского языка» 1903-1909гг.  В. Даля: «КЛУБ или клобъ, англ (club) собрание, постоянное общество, которое собирается в особомъ помещении, для общения и увеселения.» (с. 302).

В «Советском энциклопедическом словаре» 1981г.: «...общественная организация, добровольно объединяющая группы людей в целях общения, связанного с различными интересами, а также для совместного отдыха и развлечений (с. 598). В словаре С.И. Ожегова 1982г. «1)...общественная  организация культурно-просветительного, политического, спортивного или иного характера. Рабочий клуб. Завадской клуб. 2) Здание, помещение такой организации.» (С. 247).

В «Словаре иностранных слов» 1979 г. «...1)...общественная организация, объединяющая группы людей в целях общения, связанного с политическими, научными, художественными, спортивными и другими интересами; 2) в социалистических странах - культурно-просветительное учреждение, организующее досуг населения и имеющее своей задачей коммунистическое воспитание, самообразование, развитие творческих способностей трудящихся.» (С. 237).

Таким образом, слово клуб постоянно приобретает всё новые и новые значения. Им  обозначают совершенно разные явления (например, «Клуб Раисы Максимовны Горбачёвой», «Римский клуб», спортивный клуб «Спартак»), клуб завода «Каучук», «Клуб девушек», «Клуб весёлых и находчивых»...

Термин  «клуб» в педагогическом (социально-педагогическом) смысле в отечественном общественно-педагогическом движении стал широко употребляться после создания в Москве в 1905 г. С.Т. Шацким и А.У. Зеленко детского сообщества «Сетлемент», в котором клубами назывались отъединения детей по интересам и  которые в настоящее время принято называть «кружками», «студиями», «клубными любительскими объединениями».

В 20-е годы пионерские отряды часто назывались «пионерскими клубами».

В сфере воспитательной работы с детьми, подростками и молодёжью термин «клуб» употребляется в самых разных значениях от «разового мероприятия» (например, знаменитая игра КВН) до детского учреждения. Это может быть подразделение какой-либо другой организации (учреждения) или самостоятельная (со своим юридическим лицом) организация (учреждение). Клуб как детское учреждение может иметь самую разную «организационно-правовую форму»: может иметь юридический статус общественной, некоммерческой организации, профсоюзным, ведомственным (например железнодорожным) и даже частным учреждением (как, например, московский детский клуб «Мир путешествий»).

Клубы, создающиеся в целях организации досуга (удовлетворения досуговых интересов), создания условий для социализации подрастающего поколения, целенаправленного воспитания в 70-х и 80-х годах активно изучались «клубоведением», а в последние десятилетия ещё и «социальной педагогикой», которые преподаются как учебные дисциплины в средних и высших учебных заведениях, занимающихся подготовкой социальных педагогов, социальных работников и работников для учреждений культуры. Специально теорией, историей, географией, методикой создания и функционирования детских клубов занимается Научно-методический центр по проблемам социальной педагогики Российского института культурологии Академии наук и Министерства культуры РФ.

В названии данного пособия термин «детско-подростковый клуб по месту жительства» используется в широком смысле, включающем клубные учреждения и клубные организации, создаваемые по месту жительства детей и подростков.

 

 

ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ОТРЯД И ДВИЖЕНИЕ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ОТРЯДОВ. Первый экспериментальный студенческий педагогический отряд  (ЭСПО) был создан в самом начале 1971 г. По решению комитета комсомола МГПИ им.В.И.Ленина для работы с детьми во дворах. Принцип организации и управления отрядом был взят из опыта «тимуровского движения» («Тимур и его команда») и строительных отрядов, но нужно было найти соответствующее содержание воспитательной работы и методику. То, что студенты знали по опыту своей работы в пионерских отрядах и комсомольских группах для работы с «трудными» «дворовыми» детьми годилось мало. По инициативе доцента кафедры педагогики Э.С.Кузнецовой комитет комсомола пригласил руководителей и лидеров щёлковского городсткого клуба «Орион», имевшего опыт создания «дружин юных культармейцев» и работы с безнадзорными детьми во дворах. Так группа старшеклассников из подмосковного Щёлкова «высадилась десантом» в московском районе «Лужники» и стала ядром будущего «ЭСПО». Летом того же года педагогическим отрядом была названа группа студентов Челябинского педагогического института, работавшая вожатыми в летнем загородном лагере.

У московского «ЭСПО» появились последователи.  Студенты Калужского пединститута организовали «ЭПОСС» (Экспериментальный педагогический отряд студентов и старшеклассников. Появились педотряды при педагогических училищах, например, при педучилище Владивостока. Вскоре подобные отряды стали возникать во многих городах и в печати появилось понятие ДВИЖЕНИЕ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ОТРЯДОВ. Первоначально эти отряды входили в КМС (Коммунарское макаренковское содружество), которое два раза в год проводило республиканские слёты  педотрядов в разных городах. Слёты проходили в Москве, Ленинграде, Бресте, Белополье, Калуге, Перми, Белебее, Череповце, Рязани, Липецке. На слёты собирались делегации от нескольких десятков педотрядов. Обычно слёт проходил 10 дней и проходил «стационарно», но однажды (летом 1975 г. ) слёт прошёл в форме «агитпроплыва» (плавали 20 дней по Волге на теплоходе школьного завода «Чайка». В качестве оплаты за аренду теплохода участники слёта прямо на борту подготовили несколько стендов для макаренковского музея завода. Во время этого слёта был разработан и единогласно принят первый Устав КМС. Через год  (в связи с тем, что ЦК ВЛКСМ издал Постановление «О движении комсомольских педагогических отрядов» и утвердил Примерное положение о комсомольском педагогическом отряде) на слёте в Перми было решено переименовать КМС в «Творческое содружество макаренковских комсомольских педагогических отрядов» (ТС МКПО) и было принято Положение о ТС МКПО. Если до этого движение педотрядов проходило под «курированием» Макаренковской секции при Центральном совете Педагогического общества РСФСР, то терерь «куратором» движения и слётов стал ЦК ВЛКСМ. Комсомол стал энергично насаждать педотряды «повсеместно», «бойцы» в отряды «рекрутировались» чуть ли не принудительно, дети стали избегать таких «наставников» и скоро в печати появились публикации руководителей комсомола о том, что движение педагогических отрядов себя не оправдало. Созданные «изподпалки» отряды вскоре «развалились», но отряды, созданные «инициативно» продолжали действовать и лидеры нескольких из них даже обратились в ЦК ВЛКСМ с просьбой помочь создать ассоциацию педотрядов.

Комсомол помощь пообещал, но назначенные им «ответственные организаторы» сделали всё, чтобы такая ассоциация так и не появилась.

В настоящее время существует сравнительно небольшое количество «самодеятельных» педагогических отрядов (некоторые из них входят в РСМ). Наиболее многочисленны педагогические отряды, объединяющие студентов, выезжающих летом работать вожатыми в загородные лагеря, но есть и другие отряды (работающие во дворах, школах, детских домах). Есть основания прогнозировать новый «всплеск» в движении педотрядов, т.к. среди студенчества наблюдается очередное повышение интереса к работе с детьми и подростками.

ФОРПОСТ. В прошлом века термин употреблялся в военном и пограничном деле для обозначения  укреплённых пунктов на линии фронта и на границе.

В отечественном «детском движении».термин появился в 20-е годы, когда пионерские организации, работавшие, как правило, на базе рабочих клубов, стали создавать свои филиалы («пионерские форпосты») в школах. После переведения  пионерской организации в школу термин утратил это своё значение.

В конце 60-х годов под впечатлением яркого рассказа одного из героев художественного фильма «Звонят, откройте дверь» (роль которого играл Р.Быков) о довоенном дворовом пионерском форпосте руководители подросткового городского клуба «Орион» при щёлковском Дворце культуры Московской области назвали первый филиал своего клуба, организованный ими в соседнем дворе, Форпостом.

Когда старшие воспитанники клуба «Орион» стали студентами и организовались (в начале 1971 г.) в первый Экспериментальный студенческий отряд («ЭСПО») МГПИ, то помещение красного уголка в микрорайоне «Лужники», где начали проводить клубную работу с детьми, так же как и в Щёлково стали называть Форпостом (или «Форпостом педагогического отряда»). Созданные по примеру москвичей педагогические отряды Калуги и других городов тоже стали называть свои дворовые клубы форпостами. Некоторое время в помещении московского форпоста «ЭСПО» висел лозунг «Превратим наш микрорайон в форпост культуры!» и таким образом появилось название «Форпост культуры». Решением комитета комсомола МГПИ в 1972г. Клубному досуговому центру, созданному «педотрядовцами» в Лужниках было присвоено наименование «Форпост культуры имени С.Т.Шацкого». Это наименование сохранилось и до настоящего времени, хотя и состав руководителей Форпоста сильно изменился, и содержание его деятельности сильно отличается от того, что было в первые годы и что зачинателями «форпостовского движения» называлось «коллективным освоением культуры».

Организаторы считали наиболее правильным и указывающим на специфику нового типа досугового центра название «Форпост коллективного освоения культуры», но оно

не прижилось, т.к. форпост в Лужниках был таковым всё меньше и меньше, всё -больше и больше (превращаясь усилиями новых руководителей и местной администрации ) в «досуговое учреждение нового типа» (в «социально-педагогический производственный комплекс» (СППК), где вместо «ставки» на развитие деятельности по коллективному освоению культуры самих детей и подростков и «ставки» на «социальное участие» «волонтёров» (на педагогическую «самодеятельность населения») стала делаться «ставка» на «координацию усилий» «заинтересованных организаций и ведомств», на «кооперирование средств» и на работу «хорошооплачиваемых» педагогов). Самодеятельная молодёжная организация превратилась фактически в «межведомственное учреждение дополнительного образования». За 27 лет самодеятельная «неформальная» молодёжная организация превратилась в свою противоположность - «заформализованное» «казённое» учреждение.

Название «Форпост коллективного освоения культуры» более приемлемо для Первой опытной станции по внешкольному воспитанию» (работающей с 1986 г. В районе «Марьина роща» Москвы, которая продолжает традиции общественно-педагогического движения, Форпоста культуры имени С.Т.Шацкого» начала и середины 70-х годов,  (и которой по представлению группы воспитанников С.Т.Шацкого решением собрания членов Отделения теории и методологии воспитательных воспитательных систем Академии педагогических и социальных наук совместно с Ассоциацией «Воспитание» в январе 1998 г. Присвоено имя С.Т.Шацкого). Но слово «Форпост» оказалось слишком «нагруженным» нежелательными ассоциациями.

Те, кто мало знаком с историей пионерских форпостов начала века и форпостов культуры его конца иногда используют звучное слово «форпост» в названиях своих досуговых центров.

 

 

 

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

К ТЕМАМ ПОСОБИЯ

 

ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ТЕЧЕНИЯ

КАК СУБКУЛЬТУРНЫЕ ЯВЛЕНИЯ

Термин “субкультура” появился в 60-е годы в связи с анализом альтернативных молодежных движений на Западе, которые получили обобщенное название “'контркультура”

' см. О регистрации союза “Русский скаут”, “МК” 11.06,91. * Шацкий С. Т. Предисловие к кн. Дж. Дьюи “Введение в философию воспитания”. - М., 1921, с. 6.

“

 

за “намеренное противостояние нормам и образцам господствующей  культуры”*. Позже “термин “субкультура” обна-.. ружил свой большой внутренний потенциал, стал использоваться  ·при анализе любых, достаточно четко выделяемых культурных общностей и постепенно лишаться негативного оттенка при употреблении”'.

Субкультура “означает культурную общность, выделяемую  согласно некоторым сходным чертам и признакам...”* Но субкультурные явления существовали всегда и “примерно  соответствовали понятиям “люди одного круга”, “зем- ляди”, “золотая яолодежь”, “богема” и т.п.”*. Субкультуры могут быть “формальными” (нагаример, *партии, профессиональные  объединения). Иногда “они носят полуформальный характер, 'как скажем, социокультурные 'движения”*. Для субкультур' (или иначе - субкультурных объединений) характерны “ непосредственные связи между теми, кто их составляет”®. “ На личностном уровне принадлежность “субкультуре  выражается в образе и стиле жлзни”*. Субкультуры  могут быть социально позитивными иопасным.и (террористов,  преступников, наркоманов). Субкультуры не только “накопители рэзнообразия в культуре”®, .но и зачастую (инновационные  субкультуры) выступают “лабораториями будущего”,  естественными стихийными “экспериментами” на пути движения культуры”®. В ситуациях 'социокультурных кр.изисов, переходов “молодежные субкультры становятся источ*ком культурных инноваций”, ...“влажной составляю щей* а порой и ядром нового направления в искусстве, основой  для решения социально значимых технических задач” '*. *

Все это “предполагает тщательное изучение принципов формирования молодежных субкульту*ных объединений и возможностей активизировать их социально полезный культурный  потенциал для повышения качества жизни в совет-

1 Матвеева С. 7.. Субкультуры в динамике культуры //Субкультурные

объединения молодежи: критический анализ. - М., 1987, с. 16. "--* Орлов а Э. А. Субкультуры в структуре современного общества.

Там же, с. 8-9. а, э Матвеева С. Я. Там же, с. 19. м Орлова Э. А. Там же, с. 97. '

45

ском обществе”'.

Общественно-педагогическое движение и составляющие-* его субдвижения могут быть рассмотрены как своеобразная субкультура и как субкультурные объединения. Лун этом можно отметить как общие признаки, так и особенные. К общим признакам можно отнести “стартовые” особенности; позиция изоляционизма как “идеология замкнутости” (в той или иной мере свойственна членами объединений, особенно “на первых порах”). Позиция атюлитичности (стремление уйти от “мира взрослых”). Позиция радикальной модернизации ( представления о необходимости коренного изменения  образа жизни). .*

При этом следует учесть, что “все молодежные субкультуры  проходили сходный путь - от оппозиции .доминирующим  в обществе культурным нормам до рассеива.ния и поглощения  их последними, от зарождения стиля, которому следовали  единицы, до быстрого распространение его вширь”'. “Стартовые позиции” постепенно меняются на противоположные.  Субкультура, обособляющаяся как “секта” стремится  стать “мировой религией”. Аполитичность сменяется актив.ным включением в политическую деятельность. Позиция  радикальной модернизации сме.няется позицией освоения  культурного наследия и сохранения традиций. Создаваемое  в качестве института самореализации субкультур- Ное объединение трансформируется в .институт социализации  и даже адаптации.

1* отличительным особенностям общественно-педагогических  течений как субкультурных следует отнести педагоги- зированность, для которой свойственна:

1) “авторский” характер происхождения (в отличии от типичного  для большинства молодежных субкультур анонимного  характера);

2) “педагогическая окраска” деятельности лидеров (особенно  в официальных документах);

3) преобладание детского и подросткового контингента;

4) это в значительной степени *особенно “на старте”) оп- ганизапии не самих детей* а организации “для детей”.

Однако было бы неправильным считать общественно-педагогические  субдвижения явлением чисто педагогическим,

' Орлова Э. А. Там же, с. 98.

•          Рылева С. И. Ограниченность социолога-культурологических интерпретаций  молодежных субкультур. - Там же, с. 38.

4Ь

т. к., в отличии от традиционной “школьной”, это совершен- *. но иная педагогика,. Это педагогика подчеркнем: социальная не по объекту воздействия, а по субъекту. В ней не государство,  не господстаующаяв нем педагогическая культура (и не примазывающиеся к государству мафиозные социально- педагогические структуры) являются субъектами деятельности,  а субкультура, субкультурные объедирения и их лидеры.  Поэтому будем ее называть не “социальной”, а “обще- ственн.ой”.

Это “размежевание” имеет принципиально важное значение  прежде всего по той причине, что,* как считает Э. А. Орлова, “стала совершенно очевидной неадекватность ранее  установленной государственной системы общей социализации  и профессиональной подготовки уже нескольких поколений молодежи”*. По мнению социолога А. Г. харчева “ существующая ныне догматическая система воспитания изжила себя”*. В тоже время социализация во многих суб- культурных объединениях и общественно-педагогических суб- движениях оказалась более эффективной.

Вот почему сейчас не только можно, но и необходимо “противопоставить” “общестренную педагогику” субкуль- турных объединений традиционной “официальной педагогике”  и нарождающейся “социальной педагогике”. И это “противопоставление” невозможно без выявления специфических  отличий общественной педагогики и без нового понятийного  аппарата, отражающего эту специфику.

 

ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

- ЯВЛЕНИЕ СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ

 

Если под “социальной педагогикой” понимать не только “работу с населением” (детьми, подростками, молодежью, родителями), как это принято среди некоторых научных сотрудники бывшей Академии педагогических наук СССР), а прежде всего “работу населения” с “населением” (взрослых с детьми) в “сфере досуга”, воспитание подростков  в коллективе и через коллектив, то в рамках широкого “педагогического движения” (имеющего отношение ко всякой педагогике) можно вычленить в качестве относительно самостоятельных “субдвижений” движение социально-педагогическое  и движение общественно-педагогическое. Первое - это движение “академиков”, второе - “населения”.

Конечно,  такие понятия,  как "социальное" и "общественное" могут читаться и  как синонимы,  но нам важно, как говорят ученые,  "развести" эти понятия.

В этой книге мы под "социальным воспитанием" будем иметь в виду" работу в социуме" представителей “административно-командной системы” (и работу тех, кто пытается выдавать себя за ее служителей), а под “общественным воспитанием" - "педагогическую самодеятельность" самого населения (родителей, интеллигенции, старших подростков, студентов). И прежде всего - их работу по созданию "воспитательных сообществ" (детских, подростковых, разновозрастных) по “месту жительства”. ( Заметим в скобках, что в других наших текстах мы иногда эту педагогическую самодеятельность называем не “общественным воспитанием”, а “социальным воспитанием”. В этой книге места достаточно, чтобы объясниться с читателем в употреблении терминов. )

В этом пособии наше основное внимание - именно второму “субдвижению” (обшественно-педагогическому), поскольку оно самодеятельность населения,  во всяком случае, связано с привлечением населения к организации детского досуга, а именно педагогическая самодеятельность нас интересует прежде всего. (Если будет возможность, то в каком-нибудь следующем издании мы подробно осветим и историю первого.)

Итак, начнем с того, что на рубеже прошлого и нашего столетий некоторые участники отечественного общественно-педагогического движения (ОПД), ощутили насущную потребность "прийти на помощь" детям (термин С.Т. Шацкого, см. Шацкий С.Т. Пед. соч. , т.1, с. 287.) и создать разумные условия для их жизни, развития и введения в культуру (“для вступления во взрослую жизнь”, “для подготовки к жизни”).

Но не имея тогда возможности  осуществить “идею разумной школы” (С.Т. Шацкий, там же, т. 2, с. 27) в школьном учреждении, пытались реализовывать ее во внешкольной сфере.

Говоря о мечтавшейся ему школе, С.Т. Шацкий писал: "Назовем ее трудовой, творческой, школой жизни, новой школой, школой игры, школой общиной, школой радости, школой детства свободной школой. школой будущего, домом свободного ребенка..., социальной школой...(я назвал бы ее попросту разумной школой), - она должна самым тщательным образом опереться на ребенка. Школа для детей, а не дети для школы... (Там же). В этой цитате и следующих несколько слов выделено автором данной книги, но, полагаю, С.Т. Шацкий за это был бы не в обиде. За ними кроется нечто очень важное  для понимания социальной педагогики Шацкого и его последователей.

Внешкольная сфера (сфера досуга) стала “экологической нишей” ОПД и “полем самореализации”  для социальных новаторов в деле воспитания. “Если думать о педагогическом движении в этой области, - писал  С. Т. Шацкий, - то оно должно пойти под лозунгом: “Возвращение детям детства” (Там же). Этот гуманистический “лозунг”  С.Т. Шацкого в России был услышан многими и многие участники ОПД (“подвижники соцвоса”, как с некоторой иронией называл их А.С. Макаренко) и отечественное ОПД действительно двигалось под этим “лозунгом”.

Если перечислять наиболее яркие и массовые течения в отечественном общественно-педагогическом движении ХХ века (как составляющие его “субдвижения”) и называвшиеся  в печати “движениями”, то нельзя не назвать следующие:

- движение (течение) организаторов детских клубов и площадок первых лет XX века;

-движение (течение) организаторов скаутских отрядов 10-х годов (“движение скаутов”,  “Русский скаутизм”);

- движение (течение) организаторов пионерских клубов,  отрядов, форпостов 20-х годов (“пионерское движение” периода НЭПа);

- движение (течение) организаторов тимуровских команд  конца ЗО-х - начала 40-х годов (“тимуровское движение”);

- движение (течение) организаторов коммунарских объединений  конца 50-х начала 60-х годов (“коммунарское движение”);

- движение (течение) организаторов педагогических отрядов  70-х годов (“движение педотрядов”);

- движение (течение) организаторов родительских (семейно-педагогических клубов 80-х годов (“Движение родительских  клубов”) ;

- движение (течение) организаторов клубов творческой педагогики 80-х годов (“движение учительских клубов “Эврика”, “Эвриканское движение”).

Следует отметить, что параллельно этим, наиболее заметным  и популярным для указанных лет течениям в общественно-педагогическом  движении, существовали иногда и другие (часто родственные, похожие). Например, в 60-е годы параллельно с “коммунарским движением” в стране существовали “Гайдаровское движение” педагогов-последователей А. П. Гайдара (своего рода продолжение “Тимуровского движения”), движение искателей” (организаторов подростковых военно-патриотических клубов типа тульского городского клуба “Искатель” и Павлодарского - “Гринабель”), “движение штабистов” (организаторов городских и районных пионерских штабов, многие из которых пропагандировали “коммунарскую методику” коллективной организаторской деятельности, разработанную педагогом-новатором И.П. Ивановым и его последователями).

В 80-е  годы параллельно с названными двумя  течениями существовало уже тогда заметное течение “педагогических секторов молодежных жилых комплесов”.

Кроме того, во время объявленной в стране “перестройки”, стали как бы возрождаться  практически все перечисленные течения, особенно “коммунарское движение” и в самом конце 80-х годов - “скаутское движение”.   Таким образом, общественно-педагогическое  движение (последних лет и современное можно представить, говоря словами С. Т. Шацкого, как "систему геологических напластований, в которой каждая, более или менее оформленная эпоха оставила свой след, чрезвычайно трудно отделимый от целого..."(С.Т. Шацкий. Предисловие к кн. Дж. Дьюи "Введение в философию воспитания". М., 1921, с.6)

И это не “мертвые напластования”.

Это, как любил говорить И.П. Иванов ”копилка”, из которой каждый и от наследия каждой эпохи может взять “семена” для своей “социально-педагогической грядки”.

 

Неизбежно возникающие в этих  условиях вопросы “сосуществования”  разных течений, их взаимодействия, возможности и целесообразности “обмена опытом” все более настоятельно требуют не только педагогического (к счастью ассоциация исследователей детского движения существует уже шесть лет), но и культурологического изучения истории общественно-педагогического движения и сравнительного анализа, представленных в нем течений как своего рода субкультур.

Ведь каждое из течений имеет как общее, так и особенное. Каждое представляет собой не только своеобразную “педагогическую систему” (со своим видением целей воспитания и средств, со своим “инструментарием”, своей методикой) и не только своеобразный “комплекс идей, дел и отношений”, но и всегда отличающийся стиль и образ жизни.

 

АЛЬТЕРНАТИВНОСТЬ

ОБЩЕСТВЕННО*ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ДВИЖЕН ИЯ

С. Т. Шацкий в книге “Годы исканий” так описывает свое отношение к системе учебно-воспитательной работы старой школы” ...Когда я учился, то постоянно чувствовал, что так, как меня учили, не надо ни учиться, ни учить. И моя педагогическая  вера выросла из отрицательной оценки педаго-

•          Орлова Э. А. Там же, с. 97. 2 харчев А. Г. Социология воспитания. М., 1990, с. 21.

 

гики, 'применной к себе”'. Шацкий считал, что его критиче- ' скос отноше.ние к срединой и высшей школе дает ему “право определенно судить о т о м, к а к н е н а д о з а н и-* маться педагогикой”' и именно на этом основании “ начать действовать, самому”*. С. Т. Шацкий пр.и этом откровенно признавался: “Охваченный сильным педагогическим  устремлением, я все-таки не читал почти никаких педагогических книг”*. Ему даже и в голову не приходило получить педагогическое образование. Он пишет, что в ранней  молодости “никогда не останавливался .на деятельности педагогической”®, а “примерялся к работе врача,, инженера, естествоиспытателя, музыканта...”". А потом, как он считал, “сравнительно ттоздно” *ему тогда было*27 лет) его “ста*ла увлекать педагогика”, которая “захватила прочно и надолго”.  Что заставило этого уже не совсем молодого человека “педагогически размышлять”, решиться .на то, чтобы “бросить  в*дсшук) школу и приняться за педагогическую работу  с детьми”*? По свидетельству самого Шацкого - “сила и напряженность размышлений”® и “чрезвычайно сильная жажда реального дела”®, чему предшествовало “весьма сильное влияние Л. Н. Толстого”'®.

Известно, что молодой Л. Н. Толстой увлекался идеями и примером украинского философа, поэта и педагога Григория  Сковороды *автора знаменитой и очень емкой по смыслу эпитафии на собственной могиле; “Мир меня ловил,  но не поймал”). Так что 'в цепочке; Сковорода - Толстой -  Шацкий не трудно увидеть некоторую преемственность ( более глубокое изучение которой в дальнейшем представляется  весьма целесообразным для изучения истоков отечественного общественно-педагогического движения). То, что для лидеров российского скаутизма в Ю-х годах нашего  века *полковника О. И. Понтюхова и скульптора И. Н. Жукова) примером послужил родоначальник скаутизма английский  полковник Баден Пауэл доказывать не приходится. Родоначальник коммунарского движения 60-х гг. И. Л. Иванов ( в то время ленинградский педагог-исследователь) своими  предщественниюами называет С. Т. Шацкого, А. С. Ма- каренко, А. П. Гайдара. Современный педагог-новатор М. Л. Щетиним называет имя И. П. Иванова. В наши за'-8  Шацкий С. Т. Лед, соч. в 4-х т. - М., 1963.т. 1, с. 68-69. * Там же, с. 55. " Там же, с. 52. 48

 

 

 

 

СПРАВОЧНЫЙ РАЗДЕЛ

 

КРАТКИЙ СПИСОК ПУБЛИЦИСТОВ

1. АВТОРОВ ОЧЕРКОВ О ДЕЯТЕЛЯХ

ОТЕЧЕСТВЕННОГО ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО

ДВИЖЕНИЯ

 

 

СОЛОВЕЙЧИК С. (Симон Львович)

В 60-е годы публиковал статьи в “комсомольской правде” и других изда­ниях о клубах юных коммунаров (о “коммунарском движении” ), их руко­водителях и лидерах, был одним из инициаторов и организаторов стра­нички для старшеклассников “Алый парус” в “Комсомольской правде”, был составителем и редактором книги “Фрунзенская коммуна” (Издавалась в “Детской литературе” в 1969 т 1972 гг.).

В последующие годы публиковал статьи о В.А. Сухомлинском, современ­ных педагогах-новаторах, ( Ш.Амонашвили, И. Волкове, Е. Ильине, Е. Куркине, С.Лысенковой, Л. И Б. Никитине, В Шаталове и об основателе “коммунарского движения” И.П.Иванове). И.П. Иванову он посвятил большую статью (в 6 номерах “Учительской газеты” 26, 28, 31 марта, “2, 4, 8 апреля 1987 г. и книгу  “Воспитание по Иванову” (М., Педагогика 1989. 350 с. В неё вошли книги “Фрунзенская коммуна”, “Воспитание творчеством” (первое издание 1978г.), “Дневник Николая Фёдоровича” (“Учительская газета” печатала эту книгу в 1988г.).

Последние годы Соловейчик был редактором газеты “Первое сентября”.

 

МАТВЕЕВ В. (Владимир Фёдорович) В 80-е годы был редактором “Учительской газеты”, содействовал пропаганде общественного педагогического движения, публикациям о педагогах-новаторах, о клубах творческой педагогики “Эврика”, был одним из организаторов подготовки к созданию и делегатом первого съезда Творческого союза учителей ССР в Сочи, широко публиковал материалы о ТСУ.

 

ТРУХАЧЁВА Т. (Тамара Викторовна). В 80-х годах, работая в журнале “Вожатый”, публиковала материалы не только по пионерскому, но и по коммунарскому движению. В 90-х годах стала редактором издания “Теория и методика детского движения”, в котором опубликован ряд материалов (в том числе очерков) о деятелях детского движения.

ХИЛТУНЕН В. Работал в “Комсомольской правде”, “Литературной газете”, газете “Педагогический калейдоскоп” и др. Писал о лидерах коммунарского движения 60-х, движения педотрядов 70-х, движения семейно-педагогических клубов 80-х. и других “течений” ОПД.

 

О лидерах общественно-педагогического движения этого периода можно найти очерки у Т.Афанасьевой, Е. Воронцовой, В. Герасимова, Э. Долот, И.Зюзюкина, В. Иванова, В. Крамова, Л.Матвеевой, О. Мариничевой, К.Падымы, И. Преловской, В.Румянцевой, А. Соколовой, А. Тарасова, А.Шумского и других публицистов.

 

 

< Предыдущая		Следующая >