14.02.13.

Соколов Р.В.

КОММУНАРСКАЯ МЕТОДИКА

И КОММУНАРСКОЕ ДВИЖЕНИЕ:

СУДЬБА СУБКУЛЬТУРНОГО ФЕНОМЕНА

Предмет исследования.

Обычно то, о чём пойдёт речь, рассматривают как «феномен педагогической действитель­ности», и поэтому стоит ли удивляться, что в Российской педагогической энциклопедии (далее РПЭ) есть статья «Коммунарская методика», но нет статьи «Коммунарское движение» (о нём в РПЭ даже не упоминается), тогда как понять феномен коммунарской методики без знания о коммунарском движении, в котором она существовала и видо­изменялась, невозможно.

Ведь, как справедливо, на наш взгляд, утверждает В.А.Караковский (доктор педагогичес­ких наук, академик РАО, директор школы, с 1963г. приме­няющий коммунарскую методику в школе), коммунарская методика «это то, что осталось от движения и организа­ции, что отсеяно и проверено временем».

Поэтому размышления о судьбе коммунарской методи­ки невозможно ограничить трактовкой этой методики как педагогической технологии, педагогической системы и, во­обще, как педагогического феномена.

С неизбежностью её нужно рассматривать как компонент в «коммунарском движении» и даже в более широком контексте — как компо­нент «коммунарства».

А это явление гораздо шире, чем пе­дагогическое или даже социально-педагогическое.

Доктор педагогических наук М.Г.Казакина пишет, что «суть ком­мунарской методики — в организации определённого об­раза жизни коллектива».

Доктор педагогических наук А.В.Мудрик предлагает рассматривать коммунарство «как социальное явление», как «часть культуры».

И действитель­но, это явление, не «узко» педагогическое, а безусловно культурное (во всяком случае, субкультурное). Интересно отметить, что в конце 60-х гг., когда педагогическая и комсомольская пресса «замалчивали» всё «коммунарское», оно освещалось в учебниках и учебных пособиях для студентов институтов культуры, на страницах журнала «Клуб и худо­жественная самодеятельность».

Будучи «вытесненными» из «экологической ниши» школы, мы работали в Доме культу­ры.

Чтобы обозначить «в первом приближении» то, что вхо­дит в понятие «коммунарство», приведём ряд терминов из педагогических, психологических, социологических и дру­гих работ, а также из массовой периодики. Это такие сло­ва и их сочетания, как «коммунарская методика», «методи­ка И.П.Иванова», «методика коллективной организаторс­кой деятельности И.П.Иванова», «методика коллективной творческой деятельности», «коллективное творческое вос­питание», «коммунарская методика И.П.Иванова», просто «коммунарская методика» (без упоминания имени акаде­мика И.П. Иванова), «педагогика социального творчества», «педагогика жизни», «методика коммунарского коллекти­ва», «орлятская педагогика» (от названия Всероссийского пионерского лагеря «Орлёнок»), «движение юных комму­наров», «коммунарское движение», «коммунарско-макарен-ковское движение», «методика коммунарского движения», «коммунарство».

Сподвижник И.П.Иванова по его работе в конце 50-х и начале 60-х гг., а ныне доктор социологических паук Л.Г.Борисова свидетельствует, что о коммунарской мето- дике «говорят как о «педагогике сотрудничества», называ­ют её «коллективное творческое воспитание», «орлятскля педагогика», «новое воспитание», «воспитание по Ивано­ву», «педагогика социального творчества»... «педагогика общей заботы» . (Из вступительной статьи к книге И.П.Иванова «Энциклопедия коллективных творческих дел». М., 1999, с.3).

Многие из этих терминов фактически синонимы, но не все.

Я бы их разделил на три группы: 1) то, что относится к учению И.П.Иванова; 2) то, что относится к движению юных коммунаров 60-х гг. и «посткоммупарскому» общественно- педагогическому движению»; 3) то, что относится к мето­дическому «наследию» коммунарского и посткоммунарско-го движения.

По отношению к ним всем вместе взятым тер­мин «коммунарство» будет общим.

Все эти термины имеют некий и «знаменатель», и «чис­литель».

Под «знаменателем» мы имеем в виду некие фено­мены отечественной культурной действительности, кото­рые были «на самом деле» и которые каким-то образом продолжаются из прошлого, через настоящее в будущее.

А под «числителем» мы имеем в виду то, как эти феномены реальной действительности понимались и описывались раз­ными людьми, употреблявшими перечисленные выше сло­ва раньше и теперь.

При этом следует заметить, что и то, что в «знаменате­ле», и то, что в «числителе» было всегда очень разным и всегда развивалось во времени.

Все эти феномены, в основном, относятся к известному периоду «оттепели» 60-х гг., но имеют свою дальнюю и ближ­нюю предысторию, ближнее и дальнее «последействие» (тер­мин И.П.Иванова) и имеют для нас не только историчес­кое значение.

К дальней предыстории можно отнести то, что в доре­волюционной России называлось «общинножитием» и «дет­ским сообществом» (С.Т.Шацкий), а в более поздний пери­од «пионерское движение» 20-х гг., опыт А.С. Макаренко, «тимуровское движение» 40-х гг.

Предварительная историческая справка.

К ближней пре­дыстории можно и нужно отнести опыт И.П. Иванова и его коллег (ленинградских учителей и вожатых), объединивших­ся в 1956 г. в «Союз энтузиастов» (СЭН) и создавших в 1959 г. сводную пионерскую дружину Фрунзенского района Ленин­града, вошедшую в историю детского движения под назва­нием «Коммуна юных фрунзенцев» (КЮФ).

К собственной истории рассматриваемого феномена следует отнести деятельность КЮФа в 60-е годы, деятель­ность многочисленных клубов юных коммунаров (КЮК), возникавших по примеру КЮФ с 1962 г.в разных городах страны и получивших название «коммунарское движение», деятельность созданной в 1963г. И.П. Ивановым при ЛГПИ им. А.И.Герцена студенческой коммуны им. А.С. Макарен­ко, и то, что от этой деятельности «осталось» к нашему времени (во-первых, в качестве используемой в практике технологии организации жизни воспитательных коллекти­вов и, во-вторых, текстов, её отражающих).

К ближнему последействию следует отнести последо­вавшие за «коммунарским движением» «движение педаго­гических отрядов» 70-х гг. и «движение сем ей но-педагоги­ческих клубов» 80-х гг.

К дальнему последействию можно отнести некоторые проявления: в «эвриканском движении» конца 80-х гг. (дви­жение организаторов клубов творческой педагогики «Эв­рика» и Творческого союза учителей СССР (ТСУ); в «педа­гогике сотрудничества» и некоторые явления 90-х гг., в том числе и (и прежде всего) деятельность тех, кто говорит и пишет о применении наследия И.П. Иванова, об использо­вании «коммунарской методики» и тех, кто мало об этом говорит, но пытается осваивать «коммунарскую методику» и другие составляющие «коммунарства».

(В дальнейшем в этой статье постараемся избегать кавычек при употребле­нии «коммунарской терминологии».)

Таким образом, говорить о «феноменологии» того, что имеет отношение (и почти всегда — очень важное отноше­ние) к перечисленным в начале статьи словам и словосоче-таниям, — дело очень не простое. Уже написаны и сотни публицистических статей, имеются сотни научных публи­каций, защищено несколько диссертаций.

И будет написа­но ещё очень много.

Автор этих строк тоже говорит и пи­шет об этом уже тридцать пять лет, а всё кажется, что вы­разить «как следует» (как «обязывает» сложность и значи­мость для отечественной культуры самого явления комму­нарства) всё не удаётся.

И вот ещё одна попытка.

Постижение идеи.

По моим наблюдениям, разные «чис­лители» (те, кто «толкует» о рассматриваемом нами фено­мене), говоря о «коммунарском» (это я для краткости, что бы не перечислять), исходят из разных «субъективных ус­тановок», которые сложились при знакомстве и «постиже­нии» ими «коммунарского».

Одни, ещё будучи детьми или подростками, побывали на «коммунарском сборе», в «коммунарском лагере» или участвовали в работе «коммунарского клуба». У них одно «видение».

Другие сами стали организовывать нечто по­добное, а кто-то, говоря словами одной популярной у ком­мунаров песенки, «ушёл обратно в лес».

Некоторые побывали там же, но уже будучи взрослыми людьми.

Они увидели во всём этом не только интересную, яркую, счастливую жизнь, содружество детей и взрослых, но и средство для изменения окружающей жизни в сторону приближения её к гражданскому обществу (можно считать, что автор этих строк в молодости был одним из этих «меч­тателей-утопистов»).

Были и те, кто в поисках «эффективных педагогических технологий» (обычно студенты педагогического училища или института, учителя) «наталкивался» на «коммунарское», услышав о нём от кого-то или прочитав где-то, пытался (а иногда и поныне пытаются) использовать в своей педа­гогической деятельности, чтобы сделать более сносной свою несладкую жизнь и жизнь своих питомцев по пионер­скому лагерю, клубу и даже школе.

Литературы о коммунарском движении и коммунарской методике в начале и середине 60-х ещё не было, но были статьи в «Комсомольской правде», и можно было сравни­тельно легко побывать в коммунарском коллективе, на ком­мунарском сборе и подкрепить, скорректировать свои ожи­дания, полученные из чтения статей в газетах, с увиден­ным в реальной жизни коммунаров.

Теперь, увы, многие знают и толкуют о «коммунарском» как о некоей «виртуальной реальности».

Ибо побывать в «на­стоящем коммунарском коллективе», в «настоящем комму­нарском лагере», на «настоящем коммунарском сборе» очень трудно.

Есть, конечно, коллективы, которые называют себя коммунарскими, но, как говорится, «Федот, да не тот».

Раньше (в середине 60-х и где-то до середины 70-х) мне (как руководителю подростковых клубов и педагогических отрядов) было «проще простого» поехать на «настоящий коммунарский сбор» (или в лагерь) с «зелёными» новичка­ми и можно было быть уверенным, что там они и «заразят­ся коммунарством», и «загорятся», что, вернувшись, непре­менно захотят «жить такой же жизнью» (создавать «такой же» клуб, проводить «такие же» сборы, лагеря).

Трудно было другое — выбрать из множества приглашений самое-самое.

Глаза разбегались.

А вот последние десять-пятнадцать лет неоднократные попытки повезти ребят, чтобы «заразить» их «коммунарс-кой жизнью», желаемого эффекта не дают. (Не будем на­зывать города и коллективы, зачем обижать гостеприим­ных хозяев).

Ребята возвращаются довольные, в хорошем настрое­нии (как после удачной экскурсии или похода), но не более того. На следующий сбор не «рвутся».

И у себя подобную жизнь организовывать не торопятся. В чём же дело?

«Хозяева» (я имею в виду организаторов, лидеров, руко­водителей) вроде бы много читали и про Иванова, и про его методику, имеют его книги, читают и цитируют их, в их коллективах вроде бы «живут по коммунарским законам», поют «коммунарские песни», проводят коммунарские «огоньки» и «общие сборы», «коллективные творческие дела» (КТД), устраивают чередование творческих поруче­ний (ЧТП), поют в «орлятском кругу». Есть у них и «дежур­ные командиры», и «комиссары», и «старшие друзья», и «со­веты дела»...

А вот чего-то не хватает. Чего?

Погружение в «изначальную» коммунарскую методику (конца 50-х и начала 60-х).

Сподвижники И.П.Иванова не случайно редко соглаша­ются написать короткую статью об этой методике.

Трудно на это решиться, если сам И.П.Иванов не оставил кратко­го «Символа веры».

Его книга «Формирование юных об­щественников и организаторов», изданная в Ленинграде в 1969 г., имеет 119 страниц.

В другой его книге «Методика коммунарского воспитания», изданной через 20 лет (в 1989 г.) в Москве издательством «Просвещение», — 143 страни­цы.

А в книге, изданной в Рязани ещё через 5 лет (в 1994), «Звено в бесконечной цепи» — 120 страниц.

При этом сам И.П.Иванов сокрушённо сетовал, что издательство нещад­но сокращает текст рукописи.

Решившись всё же на это рискованное дело написания та­кой статьи и стремясь избежать обвинений в излишнем субъек­тивизме, возьмём за основу описание основных компонентов коммунарской методики, их смысла и значения из статьи «Коммунарская методика» Российской педагогогической энцикло­педии (РПЭ). И прокомментируем это описание.

Во-первых, это краткое и весьма разностороннее описа­ние методики.

Во-вторых, его автор — О.С.Газман — был до конца жизни одним из наиболее уважаемых в коммунарском со­обществе «апостолов» этой методики.

В-третьих, в середине 60-х гг. он (будучи заместителем начальника Управления Всероссийского пионерского ла­геря «Орлёнок») очень много сделал для того, чтобы на основе коммунарской методики, как образно выразилась доктор пед. наук Т.Н.Мальковская, «постепенно, как огонь на торфяном болоте, вспыхивали «очаги» коммунарской организации в разных частях Союза (СССР)».

Это про «бо­лото» тогдашней массовой педагогической практики и «дви­жение клубов юных коммунаров». В начале 90-х гг. О.С.Газман уже не скрывал, что «коммунарская методика» возникла как альтернативная авторитарной командно-бю­рократической системе воспитания.

Она противостояла негативным сторонам официальной школы и педагогики 40-70-х гг. — «бездетной педагогике», «педагогике массо­вых мероприятий», парадно-показной демонстрации коллек­тивных достижений.

В основе коммунарской методики — неприятие дисциплины, основанной на безоговорочных тре­бованиях, чинопочитания в самоуправлении, фразёрства и демагогии, педагогического высокомерия».

В-четвёртых, представления О.С.Газмана интересны ещё и тем, что после того, как коммунарское движение (как дви­жение организаторов клубов юных коммунаров) «сникло», он много лет руководил экспериментальным пионерским лагерем АПН СССР «Маяк», где с энтузиазмом занимался применением и развитием коммунарской методики.

Позже он проводил по проблемам коммунарской методики доволь­но представительные конференции практиков и исследо­вателей.

В книге, изданной в Костроме в 1989 г. (по итогам заседания Научного совета, проходившего в АПН СССР 30 ноября — 1 декабря 1987 г.), «Коммунарская методика как феномен педагогической действительности» приведе­ны материалы двадцати исследователей коммунарского феномена, в том числе статья самого О.С.Газмана «Про­блемы развития коммунарской методики».

В-пятых, обращение к тексту его статьи имеет смысл, поскольку это толкование коммунарской методики в РПЭ, можно сказать, «самое апробированное» «официальной педагогической наукой».

Обосновав таким образом свой выбор основного «источ­ника» и попутно показав, что по коммунарской методике есть и другие весьма содержательные (в том числе и со­лидные монографии), перейдём к тексту О.С. Газмана.

При этом заметим, что О. С.Газман уделяет «технологи­ческим аспектам» методики не больше половины статьи.

Он пытается вскрыть цели её создания, идеологию, каса­ется её истории.

И это понятно, ведь на самом деле это не просто технология, а система идей, дел и отношений, это педагогическая система.

И не только педагогическая. Это ещё и образ жизни.

Всё это послужило основой для появле­ния не только того, что получило название «коммунарско­го движения», но и подростковой (в 60-е гг.), а затем и мо­лодёжной (в 70-е гг.) субкультуры («движение педагогичес­ких отрядов» 70-х, «движение семейно-педагогических клу­бов» 80-х гг.).

Итак, последователь И.П.Иванова и пропагандист коммунарской методики кандидат педагогических наук

О.С. Газман определил коммунарскую методику в «Россий­ской педагогической энциклопедии» (РПЭ) 1993 г. следую­щим образом:

«Коммунарская методика, система условий, методов, при­ёмов и организационных форм воспитания, обеспечивающая формирование и творческое развитие коллектива взрослых и детей на принципах гуманизма».

Заметим, что во второй по­ловине 60-хх гг. бытовало определение «система идей, дел и отношений» (с. 457).

Думается, слово «идей» выпало не слу­чайно. Но об этом подробнее ниже.

О.С.Газман пишет, что она «разработана в Российской Федерации И.П.Ивановым и его единомышленниками в кон­це 50-х гг.», и с этим мы согласны. А вот когда он пишет, что «основная цель и результат применения коммунарской методики — раскрепощение личности и воспитателя, и вос­питанника, формирование гуманистического мировоззрения, гражданского самосознания человека, его способности к соци­альному творчеству, нравственному самоопределению», то нужен комментарий.

Что касается цели, то это её понимание не понимание И.П.Иванова, а понимание ряда его последователей, в т.ч. О.С.Газмана. Цепью было то, что Иванов выразил в названии книги, выпущенный издательством «Педагогика» в 1982 г., «Воспитывать коллективистов». Это хорошо иллюстрирует один из «законов-девизов» Коммуны юных фрунзенцев, со­чинённый И.П.Ивановым: «В коммуне друзья живут без «я», всем на удивление одно местоимение «мы». (Главы из книги «Фрунзенская коммуна», опубликованные в юбилейном но­мере журнала «Юность» (ноябрь 1967 г.!) под названием «Во­семь лет — девятый».

Интересно, что в двух последующих (и уже полных) изданиях этой книги (1969 и 1972 гг.) этот «закон-девиз» составителем книги С.Л.Соловейчиком из тек­ста убран). И нетрудно догадаться, почему убран.

Что касается «результата» (если иметь в виду «резуль­тат» в дальнем «последействии» (спустя десятилетия), то он порой подвергается серьёзному сомнению.

Так, напри­мер, Т.Н.Мальковская отмечает, что в последнее десяти летие «одни коммунары эмигрировали из страны, другие занялись коммерческой деятельностью, третьи потеряли себя в системе отношений, подчинённых бизнесу и наси­лию».

Насколько это характерно для «бывших коммунаров» на самом деле, можно было бы достоверно узнать только из серьёзного социологического исследования.

По данным С.Л. Соловейчика, работники «Комсомольской правды» со­считали, что «примерно 250 тысяч ребят воспитывались по-коммунарски».

Но достаточно репрезентативного исследо­вания никто не проводил, а как гласит поговорка: «Добрая слава лежит, а худая бежит».

Но во всяком случае, резуль­тат, о котором пишет О.С.Газман, был «ожидаемым резуль­татом».

А о том, что он в той или иной мере достигался, пишут многие авторы.

«Впервые коммунарская методика как методика коллективной организаторской деятельности апро­бирована Ивановым в созданной им в 1959 г. вместе с ленинг­радскими педагогами Л.Г.Борисовой и Ф.Я.Шапиро коммуне юных фрунзенцев (КЮФ) — сводной пионерской дружине при Фрунзенском районном Доме пионеров».

В статье 1978 г. Газман пишет точнее: «Ко времени Коммуны юных фрун­зенцев (КЮФ) была сформирована методика коллективной организаторской деятельности». Этот подход осуществил И.П.Иванов со своими друзьями по «Союзу энтузиастов» в Ленинграде.

Для справки: СЭН (как самодеятельный кружок вожа­тых и педагогов) был создан Ивановым в 1956 г. В СЭНе апробировались отдельные компоненты методики, а её от­носительно «целостное» применение началось, видимо, дей­ствительно в КЮФе.

Тогда, в 1959 г., методика включала 3 основных звена: коллективное планирование, повседневную организаторс­кую работу, коллективное обсуждение и оценку её резуль­татов «Методика коллективной организаторской деятель­ности» (КОД) включала в себя кроме этого ещё ряд компо­нентов.

Как и в опыте А.С.Макаренко были «дежурные ко­мандиры» (ДК) (в обиходе «дежкомы»). Первыми появились ДКО («дежкомы отрядов»), ДКК («дежкомы коммуны»), ДКС («дежкомы сбора») и ДКЛ («дежкомы лагеря»).

Это своего рода исполнительная власть.

С самого начала были «огоньки».

Это общие сборы (собрания) отряда или всего коллектива.

Это как бы законодательная власть.

Соотно­шение ДК и огонька было определено категорически: «Утверждаем на века демократию ДеКа, диктатуру «Огонь­ка»!».

Это соотношение было названо Ивановым «Законом коллективной власти».

И ещё о демократии.

В книге «Фрун­зенская коммуна» приводится «один из первых законов ком­муны»: «В коммуне нет начальства, хозяин — коллектив, а кто начальство корчит — тот гнусный, жалкий тип».

Я употребил выражение «как бы» не случайно. Летом 1960 г. появился ещё один руководящий орган — «Ревком».

В него входило несколько взрослых друзей коммуны.

В при­ложении к докторской диссертации И.П. Иванова «Твор­ческое содружество поколений как условие воспитания юных общественников», один из четырёх машинописных экземпляров которого Игорь Петрович подарил почему-то не сподвижникам по коммуне, а мне, на 660-й странице находим сообщение, что «все они входили в наш «Совет друзей КЮФ» (или, как назвали этот орган ребята, «Рев­ком»), возглавлявшийся Ф.Я.Шапиро как методистом Дома пионеров, и вместе с советом коммуны руководивший её повседневной жизнью».

Из этого следует, что во-первых, в коммуне был «совет коммуны, во-вторых, в ней был «Рев­ком», а в-третьих, что И.П.Иванов хотя и был инициато­ром создания коммуны и её организатором, но был не ру­ководителем КЮФ в общепринятом смысле, а кем-то вро­де научного консультанта, в лучшем случае — одним из неформальных лидеров.

Жизнь скоро показала, что ему надо было бы быть ру­ководителем, и не просто официальным руководителем ком­муны, а начальником коммуны.

Но пока о «Ревкоме».

В книге «Фрунзенская Коммуна» описывается случай, как ребята взбунтовались против сво­евластия «Ревкома». «Ревком» вынужден был вынести пись менное решение, в котором давалось обязательство «впредь отказаться от «административных» функций».

Статус ком-мунарского «Ревкома», к сожалению, в литературе почти не описан.

Если судить по тому, что именно «Ревком» не принял пред­ложенных И.П.Ивановым перспектив развития коммуны (со­здания в школах «спутников» — что-то вроде первичных орга­низаций коммуны) и вынудил И.П.Иванова навсегда поки­нуть КЮФ, то можно сказать, что это было своего рода «те­невое правительство» с преобладанием функций законода­тельной и судебной власти. Иванову нужно было либо не допускать создания «Ревкома», либо стать его руководите­лем, либо вообще отказаться от эксперимента по созданию коммуны. «Ревком» фактически ни перед кем не отчитывал­ся, но при этом самые важные стратегические вопросы (воп­росы развития коллектива и взаимодействия с «внешним миром») решались именно «Ревкомом» и при закрытых две­рях.

Подобный «Ревком» я наблюдал в клубе юных комму­наров «Алый парус» при «Комсомольской правде», но там в «Ревкоме» руководителем был сам С.Л.Соловейчик.

(Но зна­ли об этом только «ревкомовцы»).

В других коммунарских коллективах существовало нечто подобное под названиями «Штаб», «Совет старших друзей», «Совет комиссаров» и т.п.

Деятельность коммунарских «ревкомов» почти не осве­щена в литературе, можно сказать, замалчивалась (и са­мими коммунарами в первую очередь)

И это в какой-то мере понятно (для более поздней «эпохи застоя и админис­тративно-командной системы»).

А между тем именно в этих «алтарях», этих «мозговых центрах» осуществлялось самое важное, без чего трудно понять судьбу коммунарских кол­лективов и судьбу коммунарской методики.

Во второй половине 60-х некоторыми коммунарскими объединениями были придуманы способы сделать более легитимными подобные руководящие органы.

Например, советы комиссаров формировались из тех, кто получал от коллектива статус комиссара, а комиссары отчитывались перед общим сбором коллектива.

Тем не менее одной из трудноразрешимых проблем в первых коммунарских коллективах была проблема взаимо­действия «стариков» и «новичков».

Объективно те, кто при­шёл несколько лет назад, не могли (даже если хотели) быть «наравне» с «малышами».

Да и те же, что год-два назад, КТД уже не имели для их развития столь стимулирующе­го значения, как раньше.

И чем дальше, тем жёстче КЮФ принялась торжественно, но неумолимо «выпускать» своих выросших питомцев.

Даже если они очень не хотели ухо­дить из коммуны.

В «Ревкоме» оставались считанные еди­ницы выросших коммунаров.

Вернёмся к коммунарским «огонькам».

Со временем их появилось много разных.

В «Орлёнке» выпустили даже це­лую брошюру с их описанием.

А первоначально в комму­нарской методике КЮФ их было мало. Основным был «ого­нёк», на котором подводили итоги дня (коллективного твор­ческого дела).

Садились в круг (а это тоже принципиаль­ный элемент методики, максимально обеспечивающий воз­можность диалога), пели «для настроя» несколько спокой­ных песен (и это тоже важный элемент методики), а потом начиналось самое важное.Каждый (в некоторых объедине­ниях абсолютно каждый) «по солнышку» (по кругу) гово­рил о том, «что за день было хорошего» (и начинали прин­ципиально с хорошего, а не с плохого), «кому надо сказать спасибо».

Только второй круг обсуждения позволял гово­рить о том, «что было неудачным и почему».

Третий круг — разговор о том, «как в следующий раз избежать ошибок и сделать лучше». За последовательностью вопросов сле­дили строго.

Когда на сборе или в лагере было несколько отрядов, то «огоньки» проводились в два тура. Сперва «отрядные огоньки», а потом «общий огонёк», на котором выступают уже не все, а «дежкомы» отрядов.

В лагере на проведение отрядного и общего «огоньков» нередко уходил весь вечер (до ужина и после ужина до «отбоя»).

На «огоньках» в не­которых коммунарских объединениях ежедневно оценива­ли не только день (или проведенное «общее дело»), но и работу «дежкомов» отряда (сбора, лагеря).

В некоторых объединениях оценивали не цифрами, а цветом (худшая оценка — фиолетовый цвет, лучшая — красный).

Бывало, что тут же хором поздравляли «красного командира» или принимали обязательство «прожить следующий день на красный цвет».

Пытались проводить один «огонёк» после нескольких дней, но оказалось, что ребята забывают важ­ные моменты жизни прежних дней и фактически их обсуж­дение уже теряло смысл.

О.С.Газман справедливо отмечает, что «опыт примене­ния коммунарскои методики выявил особую роль комму-нарского сбора.

В практике сложились различные виды общего сбора («общего круга»): сбор-огонёк (откровенный разговор), сбор знакомства, сбор-разработка коллективного творческого дела, сбор-анализ, а так же однодневные, мно­годневные и летние лагерные коммунарские сборы».

Авто­ры брошюры «Коммунарский сбор» (педагоги Хорош Л.А. и Хорош Л.Ю. из Петрозаводска) со знанием дела пишут, что «сбор рождал коммунарское братство.

Люди, съехав­шиеся на три дня из разных городов, с севера и юга, взрос­лые и дети, будь их сто или двести, уезжая — плакали, по­лагая, что лучше этих людей нет в целом свете».

При этом осуществлялось одновременно и моделирова­ние «лучшей жизни» (в середине 60-х говорили: «моделиро­вание коммунистических общественных отношений»), и «за­жигание» новичков, и обмен опытом.

Бывало, что некото­рые подростки и молодые люди превращались во «всесо­юзных друзей» (они, избегая участвовать в повседневной работе коммунарских объединений, охотно ездили на сбо­ры и даже утверждали, что «коммунарство — это сборов-ство».

Но только оптимальное сочетание повседневной жизни коммунарских коллективов с их регулярными встречами на «всесоюзных» и «кустовых» коммунарских сборах защища­ло от болезни «сборовского кайфования», похожего на сво­его рода наркоманию.

Это сочетание составляло основу коммунарского движения и его субкультуры. И это тоже важный (очень важный!) компонент методики коллектив­ной организаторской деятельности, коммунарскои методи­ки.

Как отмечают педагоги Хороши, «сборы продолжитель­ностью 2-3 недели (или 1 месяц) обычно называют комму-нарским лагерем...». Одна лишь классификация сборов, приведённая в брошюре, занимает две страницы.

Есть ещё в методике коллективной организаторской де­ятельности очень важный компонент — «Совет дела» (СД). Что-то вроде «комиссий» в опыте С.Т.Шацкого или «свод­ных отрядов» у А.С.Макаренко.

Главная задача СД, по мнению Газмана, — «исключить деление коллектива на ак­тив и пассивную часть: все думают, что делать, зачем и как сделать лучше, интересней...

Основной механизм использова­ния совета дела — создание внутри коллектива временных микрогрупп ...для выполнения определённого дела от его пла­нирования до завершения».

СД, как правило, были из волонтёров по принципу:

«Дело зовёт — добровольцы, вперёд!», но бывало и, что называ­лось, «чередованием творческих поручений» (ЧТП), когда любое дело, в том числе дежурство в лагере на кухне, осу­ществлялось коллективами отрядов в порядке очерёдности (без выяснения, хочет ли отряд этим заниматься).

В комму-нарском движении позже стали встречаться такие СД, как «штаб по направлению деятельности», «цех», «кафедра».

Последние — разновидность «постоянно действующих СД».

В некоторых коллективах «конфигурацию» коммунарс­кои методики сводили к КТД и ЧТП. Про таких саркасти­чески говорили: «катэдушечки и чэтэпушечки».

По анало­гии с известным «два притопа, три прихлопа».

Методику КОД можно назвать 1-м методическим «бло­ком» в «конфигурации» будущей «коммунарскои методики». По поводу 2-го «блока» О.С.Газман пишет так:

«Совместное участие в педагогическом творчестве воспи­танников и взрослых «друзей коммуны» обогатило первона­чальный замысел принципами и методами коллектив­ной творческой деятельности (КТД)».

Фактически, говоря «компьютерным языком», 1-й блок (КОД) стал чем-то вроде «операционной системы».

А «кол­лективные творческие дела» — тем, что у «компьютерщи­ков» называется «приложениями».

Благодаря «операцион­ной системе» КОД стало возможным проводить любые КТД (трудовые, спортивные, познавательные...).

Будь то «тру­довой десант на поля колхоза», «олимпийские игры» или «защита фантастических проектов», коллектив, владеющий методикой организаторской деятельности, не будет долго искать организационные средства и тратить силы на ми­тингование о том, как организовать дело.

Алгоритм КОД позволяет сосредоточить внимание не на «процедурных» вопросах, а на содержательных.

Эти два «блока» часто «на­кладываются» так, что методика проведения КТД как бы «вписывается» в методику КОД.

Практика коммунарского движения показала, что методы КОД применимы не толь­ко к проведению коллективных творческих дел. Впрочем, КОД позволяет и «нетворческое», «рутинное» сделать «творческим», реализовать лозунг И.П.Иванова: «Всякое дело — творчески!».

Другой вопрос, а всегда ли надо совсем уж всякое дело превращать в «творчество»? Может быть, имеет смысл «по­экономить» творческую энергию для чего-то действитель­но важного?

Это имеет значение для коллективов «целе­вых», создаваемых ради достижения некоей «внешней» цели. Вспомним о том, что, когда началась война, тиму­ровские команды «открыто» пошли помогать раненым в госпитали, отказавшись от такого, казалось бы, непремен­ного атрибута «тимуровской методики», как конспирация.

КЮФ тоже был не самоцелью и создавался тоже для «внешней цели», это были цели Иванова и СЭНовцев, за­шифрованные в девизе: «Огнём Макаренко пылать, штур­муя небо, не пищать!».

Об этом открыто написала жена И.П.Иванова: «Создание фрунзенской коммуны --не са­моцель, а лишь средство для выработки оптимальных пу­тей воспитания».

То есть это была цель педагогических инноваторов, мож'ет быть, цель предтечи гражданского об щества, но не цель выполнения плана по благоустройству улиц, ремонту заборов.

Интересно, однако, что взрослый актив коммуны на оп­ределённом этапе взбунтовался против миссии быть экс­периментальным педагогическим объектом и инструментом «штурма неба».

И этот, по выражению О.С. Газмана, «эф­фект Буратино», проявлялся в истории движения неоднок­ратно. Для организаторов коллектив был, как правило, сред­ством, а его члены считали коллектив самоценным и сред­ством быть не желали, даже во имя великой цели.

В первое время вопрос об экономии детской творческой энергии и о её наиболее эффективном использовании пе­ред Ивановым и его сподвижниками не стоял.

Организа­торская активность детей была главным, а то, в чём она проявлялась, принципиального значения не имело.

Важно было не что делается, не сколько делается, а как делается.

В это «как» входило два основных критерия.

Во-первых, чтобы была забота детей об улучшении окружающей жиз­ни (или хотя бы «на пользу и радость» окружающим, друзь­ям или...себе ).

Во-вторых, нужно, чтобы это было «твор­чески» (хотя бы не так, как до этого, ну хоть с какой-то придумкой или «хохмой»).

При этом часто получался эф­фект «цеховой самодеятельности», описанный в клубове-дении.

Участники довольны, а значение их произведения имеет только для них сами. Что может быть с подрастаю­щим человеком, если он занимается всем на свете, но всем «по чуть-чуть»?

В лучшем случае он станет всесторонним дилетантом. На первых порах об этом не думали.

Характерно, что и планирование жизни поощряло эту разбросанность.

Оно осуществлялось методом «гайдаров­ской разведки».

Ребята могли пойти группами во все сто­роны света и вернуться с предложениями о том, что где-то надо засыпать лужу, где-то заделать дырку в заборе, а где-то в библиотеке нужно книжки переплести. Что окажется в плане после обсуждения, особого значения не имело, лишь бы ребята чувствовали себя авторами плана работы свое­го коллектива.

При этом, образно говоря, если вчера шли «смело и бодро» направо, сегодня идём налево, а завтра пойдём вбок или ещё как-нибудь.

Как в одной популярной тогда у коммунаров песне: «А мне всё равно, куда и зачем, лишь бы отправиться в путь».

Кто-то из сторонников «целевых» коллективов ироничес­ки съязвил: «Бег на месте общепримиряющий».

А другой добавил: «Психованная романтика — по ночам картошку пропалывать».

С их точки зрения, девизы «Смело и бодро вперёд, победа во что бы то ни стало!» и «Наша цель — счастье людей!» были пустыми декларациями, поскольку у коммунаров не было программы с обозначением того, где этот «перёд», и в чём заключается «счастье людей».

Был девиз: «Дряни любой — давай бой! Своими руками, своими ногами, своей головой!». Позже (в студенческой коммуне им. А.С. Макаренко) он был назван Ивановым «Законом борьбы» и конкретизирован: «Формализму — бой! Эгоизму бой! Равнодушию — бой! Скуке — бой! Показухе — бой!».

И даже указывалось, что «формалист и бюрократ — са­мый ядовитый гад!».

Но как бороться с формалистами и бюрократами? Об этом предпочитали не говорить и не пи­сать.

В первых коммунарских коллективах коллективными творческими делами (КТД) могли оказаться на самом деле и игры, и праздники, и забавы, т.е. не то, что обычно при­нято называть делом.

Тем, кто не понимал, почему делом называют игры и забавы, писатель С.Л.Соловейчик в кни­ге «Воспитание по Иванову» откровенно объяснил, что в букете игр и забав «моделируется лучшее время, времяп­репровождение, лучший способ прожить один день челове­ческой жизни...».

Здесь «педагог вовсе не воспитывает, он «делает день».

Многие годы С.Л.Соловейчик искал для ком­мунаров такое дело, чтобы всем была понятна их нужность.

И вот нашёл. Коммунары — организаторы досуга.

Бывают такие КТД, где применяются не все перечис­ленные выше «звенья» КОД. Например, бывают КТД, ко­торые не имеют «звена» коллективного планирования» или оно сведено к работе малюсенького «оргкомитета».

А бывает, что после проведения массового КТД (напри­мер, «Праздника моря», организованного коммунарами в Братске для всего города, или после микрорайонного праз­дника игры) в его обсуждении и оценке принимает участие лишь доля процента от общего числа участников.

Вот эти два «блока» (общая методика КОД с включением в неё методик проявления различных КТД) и стали той «кон­фигурацией» коммунарской методики, которая в середине 60-х гг. составляла «методическое оснащение» основной мас­сы клубов юных коммунаров.

При этом такие элементы методики КОД, как «огонёк» (с общим пением и обсуждением, сидя в кругу), «совет дела», «общий сбор», институт «дежурных командиров» (ДК), при­менялись, по нашим наблюдениям, в большинстве комму­нарских объединений.

А вот совсем редко — «сбор-откро­венный разговор». Это что-то вроде «сходки» в опыте С.Т.Шацкого, когда каждый откровенно говорит о каждом (в том числе и о взрослом) всё, что о нём думает.

В итоге таких разговоров кому-то присваивалось почётное звание «коммунар». А кто-то, обиженный, совсем уходил из ком­муны.

Такое откровенное обсуждение — дело весьма опас­ное (вспомним повесть «Ночь после выпуска» В. Тендряко­ва), чревато обидами и конфликтами.

Редко кто из «стар­ших друзей» отваживался на такое.

Прощальный (на многодневном сборе или в лагере) ве­чер «Голубая лампа» «с задушевными песнями по заявкам участников и душевными пожеланиями» во времена «зас­тоя» стал уступать место шумным карнавалам и «дискоте­кам» с танцами.

Немаловажное значение имело в методике и использование разного рода сюрпризов. «Например, вслед за Гайдаром и Терским Иванов успешно применял педагогический приём «коллективного сюрприза» — дело «по секрету», достав­ляя радость как человеку, готовящему сюрприз, так и при­нимающему его».

Заметим однако, что если в начале 60-х сюрпризы предпочитали делать окружающим (операции: «Ребятам двора», «Ребятам села», «Радость людям»...), то в годы «застоя» сюрпризы действительно стали делать, в основном,друг другу.

Когда пишут о коммунарской методике, редко вспоми­нают про символику и атрибутику, про песенный «реперту­ар». Но это тоже важные её компоненты.

В КЮФ было знамя. Были форма и галстуки (обычные пионерские).

Был значок с тремя буквами: «КЮФ».

В клубах юных коммунаров были знамёна, форма, гал­стуки и значки.

Культ знамени особенно проявлялся у ар­хангелогородцев.

На многодневных сборах у знамени уст­раивали круглосуточный почётный караул.

О форме одежды. Обычно это военные (офицерские) зе­лёные рубашки.

В студенческой коммуне имени А.С. Ма­каренко рубашки были кремового цвета, галстуки обычные пионерские.

Некоторым клубам удавалось сшить ориги­нальную форму. Например, «Алый парус» Свердловска сшил парадную форму из хорошей ткани василькового цве­та.

Галстуки обычно красные, обшитые цветной ленточкой по периметру. У клубов разных городов — разный цвет. У коммунаров Перми галстуки были двухцветные: половинка красная, половинка голубая.

Некоторые клубы носили пи­лотки («испанки»), некоторые объединения шили для ко­мандиров и комиссаров «будёновки».

У всех клубов юных коммунаров — общая эмблема, но у каждого клуба ещё и своя. Иногда эмблемы пришивали на рукав, а иногда укрепляли на узелке галстука.

О пении и «песенном репертуаре». Недавно один моло­дой человек, побывавший в юности в «Орлёнке», собрал сборник «коммунарских и орлятских песен». Их в его книж­ке около пятисот.

И это, в основном, песни популярных бар­дов. Сочинённых коммунарами — лишь небольшая часть.

Среди них несколько песен на известные популярные ме­лодии.

Первое время в КЮФ было плохо с «репертуаром». Нра­вились ребятам песни типа «Бабка-Любка — сизая голуб­ка». Но с приходом студентов консерватории В.Малова и

И.Леоновой «песенная культура» изменилась неузнаваемо и передалась по наследству от КЮФ всему коммунарско-му движению.

Песен знали великое множество и петь их могли часами. Так что многие клубы юных коммунаров можно было бы назвать и клубами любителей самодеятель­ной песни.

Опытные старшие друзья умело использовали песни в качестве «нравственных консервов», «подпитывая» ими своих младших друзей.

В своей статье О.С.Газман формулирует суть коммунар­ской методики в её наиболее развитом виде, которую называ­ет «методикой коллективного творческого воспитания».

1. 1. Создание коллектива на основе привлекательных для де­тей идеалов..., рождаемых в процессе повседневной гуманной воспитательной работы педагогов и в результате участия воспитанников в социально значимых делах. Центральное зве­но методики — понятие общей творческой   заботы     об улучшении окружающей жизни.
2. 2. Организация деятельности как общественно значимой («для людей, для близкого и далёкого друга»), интересной для каждой личности, и творческой («творчески — иначе за­чем?»), художественно оформленной (ритуалы, традиции, иг­ровые формы).
3. 3. Построение самоуправления на принципах периодичес­кой сменяемости организаторов с целью включения всех вос­питанников в общую деятельность.
4. 4. Основные отношения в коммунарском коллективе, про­никнутые заботой о каждом ребёнке и взрослом, включающие помощь, поддержку, заинтересованность в судьбе товарища, в его успехе.

И.П.Иванов указывал, что успех реализации методики зависит от целого ряда условий. В двух изданиях книги «Эн­циклопедия коллективных творческих дел» (1989 и 1999 гг.), подготовленных к печати Л.Г.Борисовой, даётся описание следующих условий: Общая забота. Коммунистическое то­варищество (в ред. 1999г. это условие названо так: «Един­ство уважения и товарищеской требовательности»).

Един­ство мыслей и действий, воли и чувств, Единый коллектив (воспитанников и воспитателей). Творчество, а не шаблон.

Говоря о дальнейшей судьбе методики, О.С.Газман от­мечает, что «несовместимость коммунарской методики с формально-лозунговой воспитательной идеологией и инст-руктивно-регламентированной практикой обусловила труд­ности её распространения с середины 60-х гг. до середины 80-х гг.».

Здесь О.С. Газман, видимо, имеет в виду комму-нарское движение (движение клуба юных коммунаров), но, к сожалению, он не употребил этого термина и, фактичес­ки, обошёл большой круг вопросов, связанных с судьбой коммунарской методики в этом и последующих движениях.

Специальной статьи о коммунарском движении в «Педаго­гической энциклопедии» не оказалось. Исходя из этого фак­та, можно сказать, что, заметив коммунарскую методику, «педагогический Олимп» (выражение А.С.Макаренко) про­должает не замечать коммунарского движения.

По мнению О.С.Газмана, коммунарская методика легла в основу творчества известных педагогов: В.А. Караковс-кого, А.А.Католикова,   Р.Г.Подболотовой, М.П.Щетини­на и других стала составной частью педагогики сотрудни­чества, способствовала перестройке внеурочной работы   . школы, деятельности общественных организаций детей и подростков, внешкольной работы. Кто и что добавлял в эту методику? Как уже было сказано выше, О.С.Газман продолжал разработку методики в лагере «Маяк».

«Положение методики И.П.Иванова об отношениях со­трудничества поколений во 2-й половине 80-х гг. получило даль­нейшее развитие в демократическом принципе о т кр ы т о -го воспитания, разработанном в экспериментальном ла­гере «Маяк». «В новом обогащённом виде коммунарская ме­тодика получила название методики коллективного творчес­кого воспитания».

Караковский с успехом применял эту методику не толь­ко во внеклассной работе своей школы, но и активно ис­пользовал её в учебном процессе.

С.А.Шмаков предложил вариант этапности коллектив ной организаторской деятельности не из 6, как у И.П.Иванова, а из 11 «автономных звеньев».

Из них поло­вина приходится на подготовительную часть работы пе­ред организацией непосредственно КТД. Перечислим их:

1) Уточнение целей деятельности коллектива;

2) Уточне­ние информации;

3) Коллективный анализ собранной ин­формации;

4) Поиск и отбор средств и методов;

5) Органи­зация отношения учащихся к их деятельности;

6) Поиск уча­стников и исполнителей задуманного дела, распределение ролей; 7) Создание материальной базы;

8) Организация деятельности;

9) Корректировка деятельности;

10) Подве­дение итогов;

11) Последействие.

В конце 60-х и начале 70 гг. нами коммунарская методи­ка была включена в качестве «ядра» в более широкую ме­тодическую систему, названа сперва «культармейской ме­тодикой», а позже «методикой деятельности форпоста культуры педагогического отряда» (об этом подробнее ниже).

Причины перемен.

Так почему же, несмотря на много­летнее развитие коммунарской методики, стало так трудно найти такой коммунарский сбор, который бы «зажигал» ребят и взрослых, как это было в начале 60-х гг. сплошь и рядом?

Почему?

Всё вроде бы «по правилам», по «методике», а вместо «кипятка» «подогретая водица».

В поисках причин легче всего сослаться- на то, что «вре­мя сейчас не то», что «дети теперь другие».

А про старших друзей сказать: «богатыри не вы». Конечно, это так, но дей­ствительно ли в этом «корень»?

Думается, дело не только и не столько в этом.

Во-первых, «прежние коммунары» (конца 50-х и начала 60-х) были уверены, что они опередили своим образом жиз­ни современников (что они живут как бы в будущем). При мне (это было в начале 1970 г.) И.П. Иванов размышлял вслух — нужно ли в официальные документы Коммуны име­ни Макаренко включать текст, что коммунарский коллек­тив — авангард.

В том, что это так, И.П. Иванов не сомне вался, но из «тактических» соображений он воздержался от того, чтобы заявить об «авангардизме» открытым тек­стом.

Во-вторых, они были уверены, что это будущее своей активной жизнью они приближают, улучшая окружающую действительность.

«Забота об улучшении окружающей жиз­ни» — едва ли не самое интересное в «феномене коммунар-ства».

(Как это понималось, как пытались «озаботить» ре­бят, реализовывать эту заботу, что получалось в итоге.)

В-третьих, они видели, что коммунарских коллективов становится всё больше и больше, что «окоммунарить» мож­но кого угодно.

Даже «отпетых» хулиганов и «зачерствев­ших чиновников». Коммунарские коллективы создавались при районных штабах актива, редакциях газет, радио и те­левидения, в домах пионеров, домах культуры, кинотеат­рах, больницах, ПТУ и даже... школах.

Для ребят было очевидно: коммунарское движение есть, оно растёт, ширит­ся, становится всё более массовым.

Последние факторы можно назвать проявлением не толь­ко «активной жизненной позиции», но и проявлением «кол­лективной самореализации». Помните классическое опре­деление самореализации: «Мир не устраивает человека, и человек принимает решение своим действием изменить ок­ружающий мир, реализовать себя в этом мире»?

Нельзя сказать, что «коллективной самореализации» со­всем нет в современных «коммунарских коллективах», или в коллективах, которые считают, что они «работают по комму-нарской методике». Но можно сказать, что там, где этой «кол­лективной самореализации» больше, там и «накала» больше.

Например, в Воронежской региональной детско-юношес­кой организации «Искра», отметившей своё тридцатилетие (в лагере, весьма похожем на коммунарский лагерь сере­дины 60-х), кроме КТД, сборов и лагерей есть и «чувство авангарда», и «ощущение миссии», и «фактор развиваю­щегося движения».

Ведь «Искра» активно распространяет своё влияние и создаёт новые «первичные организации» в городе и области.

Не хватает разве что «мелочи» — веры в сформулиро­ванную в «наивных» строках «Коммунарского марша» на­чала 60-х идею: «И к коммунизму путь, проложим мы мар­шрут, мы все уверены за радостный успех».

Это мы сейчас поняли, что строки были наивными, но тогда ребята дей­ствительно были уверены, что они прокладывают путь в коммунистическое будущее, были действительно уверены в «радостном успехе».

В песне «Коммунарский солнечный круг» были такие слова: «Каждый наш сбор — радость, задор, быть ведь иначе не может. Мы победим! Мы побе­дим! Смело об этом твердим».

И прежде всего были уверены - их старшие друзья.

Это не домысел.

Вот несколько строк из первой публикации в центральной прессе (это был журнал «Комсомольская жизнь» №5 за 1963г.), в которой появились словосочетания «движение коммунаров», «коммунарское движение», «энту­зиасты коммунарского движения».

Авторы статьи - стар­шие друзья коммунаров, вожатые «Орлёнка» В.Малов и Л.Балашкова. Название многозначительно: «Мы живём не помаленьку».

Итак, цитирую:

«Движение коммунаров возникло недавно, ему всего год. (...)

Цель-учиться жить по-коммунистически. (...)

Девиз клу­ба «Наша цель - счастье людей». (...)

До тех пор, пока вожатый политически не развит, идейное воспитание бу­дет хромать.

Не может отсталый человек воспитать пере­дового, какие методы ему ни дай.

Ведь мы воспитываем себе подобных, хотим мы того или нет. (...)

Неужели всё кончилось на «Орлёнке» и мечты о воспитании борца лишь мечты?»

Нынешняя «коллективная самореализация» «скромнее».

Она не «нацеливает» на «проложение путей к коммуниз­му», не требует «дряни любой давать бой».

Она не мечтает о воспитании борцов.

Она предлагает совсем иное — свое­го рода «тихое, мирное житие».

Даже хранящая память об И.П.Иванове и пропаганди­рующая его книги воронежская межрегиональная детско-юношеская организация «Искра» в передовице выпуска своей газеты пишет: «...кто приходит в «Искру», хотят одного — сделать жизнь творческой и интересной».

Организаторы современной коллективной самореализа­ции детей и подростков стремятся «уйти от политики» и при этом использовать коммунарскую методику.

Но в ка­кой мере это возможно, если коммунарские коллективы за­рождались именно как политические детские коллективы?

Вспомним формулировки И.П.Иванова:

«Будь, коммунар, новой жизни творцом, Армии Ленина смелым бойцом!»; «...штурмуя небо, не пищать!»;

«...дряни любой - давай бой!»; «...завтрашняя радость — не покой, а бой!». Завтра наступило, а какую радость нашли выросшие коммунары, какую радость несут нынешние старшие друзья ребятам?

Выводы из опыта.

Я никого не осуждаю.

Я сам уже по­чти тридцать лет не подписываю свои газетные публика­ции как «политрук клуба «Орион», а последние лет десять вообще сознательно стараюсь избегать политизации в вос­питательной работе с детьми.

Считаю, что детей надо дер­жать подальше от баррикад. Но при этом я понимаю, что эффективное использование коммунарской методики при такой «аполитичной установке» весьма проблематично.

Во всяком случае, рассчитывать на «радостный успех», кото­рый сопутствовал старшим друзьям   «коммунаров-шести­десятников», не приходится.

Вот в этом-то разном отношении к политике и политиза­ции и видится та «большая разница», которая не позволяет современным последователям И.П. Иванова достаточно полно «реализовать потенциальные возможности коммунар­ской методики».

Надо сказать, что процесс «деполитизации» коммунар­ской методики начался почти сразу же после того, как В.Малов и Л.Балашкова сообщили в прессе о начавшемся коммунарском движении.

ЦК ВЛКСМ предложил называть коммунарами весь «школьный комсомол», но коммунары отказались, и уже где-то в 1964 г. методисты «Орлёнка» (чётко следящие за «ветром», дувшим из ЦК ВЛКСМ) начинали говорить, что «коммунарство» это не организация и не движение, а мето­дика, т.е. формы, методы и приёмы воспитательной рабо­ты.

Те, кто с этим был не согласен (например, тот же В. Малов), вынуждены были «добровольно» покинуть «Ор­лёнок».

Это было началом «гонений» на коммунаров.

А че­рез два года в Харькове пионервожатую В. Бойцун сняли с работы и исключили из комсомола только за то, что она пришла в обком комсомола с предложением провести в Харькове большой коммунарский сбор с приглашением го­стей из коммунарских коллективов других городов.

Через несколько лет её восстановили в комсомоле, но...

Работать по «коммунарской методике» (КТД, ЧТП и т.д.) не запрещалось, но всё, что было хоть чем-то похоже на «политику», на создание «организации в организации», па «противопоставление пионерии и комсомолу», пресека­лось.

Вот на это «стекло» и наткнулось и не могло — при той молодёжной политике государства — не наткнуться и не «обрезаться» «разогнавшееся в беге» коммунарское движение.

Именно тогда начался процесс не только «зак­рытия сверху», но и «самороспуска» коммунарских коллек­тивов.

Быть «гвардией» формализованного и заорганизо­ванного школьного комсомола некоторые коммунарские объединения (например, в г. Горловке) категорически от­казывались.

Кто выжил?

Во-первых, выжили те, кто довольствовался «малым на­калом» коммунарской методики: без участия в движении (в сборах разных коллективов), без участия в политике, те, кто сознательно до минимума «прикрутил фитиль» «кол­лективной коммунарской самореализации» и довольство­вался проведением коллективных творческих дел.

Но что такое «коммунарство» и «коммунарская мето­дика» без участия в серьёзном преобразовании окружаю­щей жизни?

С точки зрения воспитанников А.С. Макарен­ко, коммуна без производственной базы, без завода и про­изводительного труда — не дело, а забава.

А что такое «коммунарство» без политики (без борьбы за улучшение жизни) и без массового движения, участники которого дей­ствуют «сообща и целеустремлённо»?

Не случайно С.Л.Соловейчик в последней главе «Логи­ка Иванова» своей книги «Воспитание по Иванову» писал: «...Вот та единственная идея, которой всю жизнь служит профессор Иванов: не мир или, скажем, не столько мир дей­ствует на ребёнка, воспитывая его, сколько ребёнок в сво­ей жизнедеятельности воздействует на мир, - и потому, именно потому он воспитывается. (...)

Дети должны улуч­шать мир, учитель не посредник между миром и детьми, нет, он на стороне детей, он вместе с ними и во главе их.

Его цель не дети, как все думают, а мир, который он улуч­шает вместе с детьми. Цель воспитания не в воспитании, не в «целенаправленном воздействии», а в общем вместе с детьми улучшении общей жизни, в перестройке её, как ска­зали бы мы сейчас.

Примите, пожалуйста, возьмите в две ладони эту мысль, как берут в руки что-то хрупкое, неизве­стное, непонятное, не отбрасывайте её, новую, неожидан­ную, переворачивающую многие наши бытовые и педаго­гические представления».

Это уже неизмеримо больше, чем организация досуга.

Говоря современным языком, это мысль о том, что в социа­лизации детей главное - их самореализация.

Ещё раз вспом­ним: «Мир не устраивает человека и человек своим дей­ствием принимает решение изменить мир, реализовать себя в окружающем мире».

По Соловейчику (который в приведён­ном напутствии, может быть, больше Иванов, чем сам Ива­нов), главное в воспитании - самореализация детей, а педагог их в этом «предводитель», вожатый.

Эта идея была очевидной для старших друзей многих коммунарских объединений 60-х, но недаром Соловейчик сравнивал её с чем-то хрупким...

«Выронило» её коммунарское движение и значительная часть «посткоммунарского» движения.

А что такое комму-нарский коллектив без «воздействия на мир»? Ну, коллек­тив друзей.

Ну, несколько технологий (технология органи­зации общения, технология коллективной психотерапии, технология воспитания организатора, технология повыше­ния эффективности некоторых «направлений» воспитатель­ной работы).

Можно сказать, что и это немало.

Да, но...

Эти технологии можно назвать общечеловеческими, по­скольку их можно применять в любых странах, и, кстати, в разных странах встречается нечто подобное. И не только на Кубе и в Монголии.

Но когда вместо идеала «счастье людей» предлагается благополучие группы, когда название «коллектив» заменя­ют названием «семья», когда бывшего «комиссара» начи­нают называть «отцом» («папой»), то где та грань, после которой альтруистически настроенный коммунарский кол­лектив перерождается в мафиозную структуру с психоло­гией группового эгоизма?

И что интересно: при этом все «атрибуты» коммунарской технологии как бы присутству­ют. Но разве И.П.

Иванов и его сподвижники, многочис­ленные их последователи 60-х гг. к этому стремились?

К сожалению, среди современных лидеров детских орга­низаций, имевших «коммунарское происхождение», встре­чаются преуспевающие мафиози, скрывающие свои истин­ные свойства за внешней «коммунарской технологией». И они очень опасны, поскольку они воспроизводят себе по­добных.

Их не сразу разглядишь «невооружённым глазом».

А если и разглядишь, то кто и как в наше время их может остановить?

Для многих коррумпированных «властьпредер-жащих» они просто находка.

Но это особая тема.

Во-вторых, в 70-е и последующие годы выжили те, кто сумел «фитиль» детской самореализации всё-таки «раскру­тить», найдя коллективной самореализации своего рода «экологическую нишу», такое её «наполнение», которое могло быть признано государством в качестве полезного и достойного для воплощения (в том числе и в форме массо­вого молодёжного движения).

Например, выжили педагогические отряды (сперва это были педотряды студентов педагогических институтов Москвы и Челябинска, работавшие во дворах и в загород­ных пионерских лагерях).

Это отряды, которые стали ро доначальниками массового движения педагогических от­рядов 70-х гг.

Лидеры этого движения имели «коммунарское прошлое», но они понимали следующее:

1.      «коммунарская методика» «в чистом виде» с идеей
республиканского самоуправления «не проходит политичес­
ки»;

1. поскольку в «очищенном от движения и политики виде»
   она не очень эффективна, нужно начинать новое движение»;
2. применительно к «контингенту дворовой шпаны» она
   неприменима без «нулевого цикла».

Дело в том, что до этого «коммунарская методика» не заботилась о «приохочивании» тех, кто не хочет в неё «иг­рать». Несколько десятков тех, кто захотел бы «играть» (изначально принимал «правила игры»), всегда можно было найти даже в маленьком городе.

Иное дело в рамках одно­го двора, где издавна «верховодят» местные «короли», и где «чужаков» не жалуют.

В этих условиях необходимо ра­ботать с теми, кто есть, с теми, кто вообще давно находит­ся в оппозиции к миру взрослых и не хочет никаких взрос­лых предводителей. С теми, кому не нужны были никакие организации, создаваемые взрослыми.

Задача была не из лёгких.

Коммунарскую методику нуж­но было сделать ядром новой методики, коллектив нового типа «закваской» для нового движения.

При этом нужно было «впрягаться» в очень трудное дело — работу с без­надзорными детьми во дворах.

Нужно было дополнить ме­тодику неким «нулевым циклом» (как говорят строители о рытье котлована и закладке фундамента), своего рода «предварительным усилителем» (в лексиконе электронщи­ков это устройство для первоначального усиления посту­пающего сигнала), который бы позволял «приохочивать» тех подростков, которые предпочитали уже вообще не иметь дело со взрослыми.

На «методическое обеспечение нулевого цикла», созда­ние экспериментального педагогического -отряда и «раскру­чивание» нового движения потребовалось несколько лет.

И здесь надо отдать дань памяти научному руководителю мос­ковского экспериментального студенческого педагогическо­го отряда — доценту кафедры педагогики МГПИ им. В.И.­Ленина, председателю макаренковской секции при Централь­ном совете Педагогического общества РСФСР Э.С.Кузне­цовой, которая помогла «прикрыть своим крылом» экспери­ментальную работу и спрятать «в троянском коне дворовой педагогики» (это выражение Э.С.Кузнецовой) «ядро комму-нарской методики».

Кузнецова взяла на себя личную ответ­ственность и за деятельность нашего Экспериментального педагогического отряда (ЭСПО)Ю, и за наши эксперимен­ты по созданию общественного учреждения дополнительно­го образованию нового типа — форпоста коллективного ос­воения культуры (позже получившего имя С.Т.Шацкого), за организацию и проведение республиканских слётов педаго­гических отрядов. В этом отношении Э.С.Кузнецова не усту­пала по смелости И.П.Иванову.

Таким образом, у нового движения была своя «крыша» — макаренковская секция Педагогического общества.

И в семидесятые годы по стране действительно «прока­тилась новая волна» (теперь уже «посткоммунарского дви­жения») под названием «движение педагогических отрядов».

Достаточно сказать, что только крупных (республиканских) слётов было проведено в разных городах России, Украины и Белоруссии 16. И каждый из них продолжался не 2-3 дня, а 10-20.

Многие коммунарские коллективы 60-х гг., например, Клуб юных коммунаров Перми, Коммуна им. А.С. Мака­ренко Ленинграда (созданная и возглавляемая в то время И.П. Ивановым) влились в это движение.

И по этой причи­не движение педагогических отрядов иногда считают про­должением коммунарского движения. И сам И.П.Иванов так писал в некоторых публикациях.

Так можно считать. Но только с очень и очень серьёзной оговоркой. Преобладающая часть коллективов (особенно «за­чинщики» движения) руководствовались идеологией, в значи­тельной степени отличавшейся от идеологии И.П.Иванова.

Во-первых, не разделяли его исторического оптимизма относительно наступления коммунизма в ближайшем обо­зримом будущем.

Во-вторых, считали, что в условиях «обычной социаль­ной среды» коммунарская методика, как её трактовал И.П. Иванов, должна использоваться как важный, но не единственный компонент.

Она представлялась и использо­валась в предложенной нами в начале 70-х гг. «шкале пе­дагогических позиций» как «средний этаж». Предлагалась «динамическая позиция педагогического воздействия», предполагавшая постепенное (в зависимости от «развития» коллектива) изменение позиции от «авторитарной», через «творческое содружество поколений» (И.П.Иванов), к «сво­бодной».

Это было своего рода приложение взглядов А.С. Мака­ренко о динамике развития требований педагога к «дворо­вой педагогике», но И.П.Иванов в начале 70-х гг. очень рез­ко против этого выступал (утверждая, что и А.С.Макарен­ко ошибался, в его понимании, относительно необходимо­сти первых двух стадий в развитии требований).

Большинство коллективов — участников движения педотрядов в этом с И.П. Ивановым «молча не согласи­лись» и продолжали «действовать по-своему».

Движение пе­дотрядов своей идеологией и практикой по отношению к идеологии и практике коммунарского движения 60-х гг. осу­ществило то, что в философии называется «диалектичес­ким отрицанием». «Зерно» «коммунарства», включая «ком-мунарскую методику» было включено в более широкую — и более адекватную социокультурной ситуации 70-х гг. — систему. «Конфигурация» новой операционной методичес­кой системы стала шире и сложнее. И.П.Иванов это почув­ствовал и после слёта в 1974 г.

уже не участвовал в слётах. В 1977 г. он появился на слёте в Калуге, выступил с докла­дом и сразу уехал.

Используя методику педотрядов, удалось то, что не уда­валось коммунарам.

Обычные «дворовые» дети и подрост­ки обретали интерес «жить по-коммунарски» и участвовать в коллективных творческих делах, хотя перед этим они весь­ма долго (иногда несколько лет) «созревали» в детских любительских объединениях по интересам, в «профильных» кружках, в занятиях «курсов общественных профессий».

И только здесь появлялось желание вступить в «дружину юных культармейцев», которая соответствовала по многим сво­им «параметрам» клубу юных коммунаров.

И окончивших школу не «выпускали», как в КЮФе, а предоставляли им возможность работать в педагогическом отряде, заниматься в научно-педагогическом кружке. Общая протяжённость этой «лестницы» позволяла «шагать», не покидая коллек­тив, целых 15 лет.

И сводить эту новую методическую систему к тому, что И.П. Иванов и его единомышленники 60-х годов называли «коммунарской методикой», так же нелепо, как называть город страной, а компьютером его процессор.

Можно ска­зать, что «операционная методическая система» движения педагогических отрядов включила в себя в качестве ком­понента «операционную методическую систему коммунар­ской коллективной организаторской деятельности».

Жизнь показала, что «коммунарское зёрнышко» в «дво­ровой педагогике» (сейчас мы её называем «социальной пе­дагогикой детско-подросткового клуба по месту житель­ства») хотя и очень важный компонент, но не самый важ­ный и, между прочим, не самый трудный (для понимания и освоения педагогами). Можно сказать, что это как десерт после обеда, который подают «на сладкое». Впрочем, им не заканчивается современный настоящий «социально-пе­дагогический пир».

Дело в том, что «творческое содруже­ство поколений» на «шкале педагогических позиций» это не только более высокая стадия развития коллектива (ко­торую А.С. Макаренко называл третьей стадией), но пред­шествующая по отношению к тем стадиям, которые выше по этой шкале.

Несколько огрубляя, можно сказать, что в развивающемся коллективе, кроме отношений творческого содружества, мо­гут быть отношения творческого сотрудничества, творчес кого сотворчества и творческого соратничества.

В последней из приведённых выше цитат Соловейчика, видимо, говорится именно о «творческом соратничестве».

Иногда кажется, что И.П.Иванов, формулируя «законы-девизы» КЮФа и КИМа, стремился именно к этому.

Это всё разные отношения. Они, конечно, могут «сосу­ществовать» все одновременно, если коллектив прошёл их все. (Или хотя бы в коллективе есть те, кто в своём разви­тии прошёл эти стадии.)

Наконец, может быть и такая стадия в развитии личнос­ти, когда для её дальнейшего роста становится просто не­обходимым выйти из коллектива и приступить к созданию «своего собственного». Как, например, в далёкой древнос­ти воспитанники Сергия Радонежского Андроник, Савва, Никита и другие вышли из его монастыря и создали подоб­ные под Москвой, в Звенигороде, Костроме.

В жизни такое случается.

Но всегда ли благодаря «воспитательной сис­теме», в которой они воспитывались?

Если коммунары И.П.Иванова громко скандировали: «В коммуне начальства нет, хозяин — коллектив, а кто началь­ство корчит, тот жалкий, гнусный тип!», то неудивительно, что услышавшие эти слова некоторые последователи КЮФа иногда провозглашали тезис о том, что желающий стать пе­дагогом — жалкий и гнусный тип, стремящийся стать началь­ником над детьми.

Это, конечно, «издержки», но то, что вос­питание лидеров многими коммунарскими коллективами 60-х гг. считалось принципиально недопустимым, — факт.

Движение педагогических отрядов «переступило» через это «коммунарское табу» и открыто поставило задачу вос­питывать лидеров. Насколько это получилось и какими ста­ли взращённые «ребячьи комиссары», вопрос неоднознач­ный.

Теперь возможность и необходимость воспитания ли­деров, менеджеров мало у кого вызывает сомнения, но было время, когда такое понимание к участникам коммунарско-го движения приходило трудно.

Дальнейшее развитие «посткоммунарской идеологии и технологии» видится в направлении дальнейшего развития «динамической педагогической позиции», которую И.П. Иванов назвал иронически в начале 70-х «педагоги­ческим релятивизмом».

Кто-то тогда в шутку заметил, что теория относительности (релятивизм) педагогике не поме­шала бы.

Прошло почти тридцать лет и с каждым годом нам становится всё более понятным, что нашей педагоги­ческой науке и практике как раз и не хватает своей соб­ственной теории относительности.

Вспомним, А.С.Мака­ренко мечтал о том, что педагогика когда-нибудь станет самой диалектической из всех наук.

Педагогические тре­бования должны быть не «едиными» (одинаковыми) для любых учащихся (с первого по одиннадцатый класс) и для любых воспитанников — от злостного хулигана до помощ­ника воспитателя, а максимально дифференцированными.

Это, конечно, многократно осложняет работу педаго­га, требуя от него способности «ставить диагноз» степе­ни развития каждого воспитанника и взаимодействия с ним соответственно его развитию и «зоне его ближайшего раз­вития».

Но такая система создаёт предпосылки для того, чтобы его труд отличался от труда пастуха.

И создаёт предпосылки стать предводителем в улучшении жизни не только для тех детей, которые «изначально» хотят идти за «предводителем», но для тех, кого он может к этому подвести.

Как в песне: «С какою другою работой срав­нится — ребячьи сердца зажигать!» (Из песни С.Шмако­ва).

Создаёт предпосылки стать Вожатым с большой бук­вы. «Такому поверишь как другу, а если случится беда, он верную руку, надёжную руку ребятам протянет всегда» (Из той же песни).

Вопросы самому себе. Разговор о «коммунарстве» и судьбе коммунарской методики неизбежно вызывает несколько «болезненных» вопросов, связанных с проблемой сочета­ния традиции и новаторства.

Вопрос первый. Можно ли считать коммунарство И.П. Иванова и других «подвижников» коммунарского дви­жения 60-х гг. продолжением и развитием «коммунарства» С.Т.Шацкого и А.С.Макаренко?

С одной стороны, С.Т.Шацкий и А.С.Макаренко стави­ли в основу коллективной самореализации воспитанников их производительный труд в собственном развивающемся сельскохозяйственном или промышленном «детхозе», а у И.П.Иванова никогда «детхоза» не было.

И он к этому не стремился.

По этой причине можно считать, что «комму-нарство» шестидесятников не может считаться продолже­нием и развитием макаренковской системы, что это лишь упрощение, адаптирование её к условиям 50-х и 60-х годов — условиям, когда в педагогике стало господствовать пред­ставление, что главный труд школьника — учёба, что учеб­ная деятельность в «школьные годы» готовит к последую­щей трудовой деятельности во «взрослой жизни».

Как от­метил А.М. Сидоркин, отсутствие в коммунарской методи­ке производительного труда и хозрасчёта «является ша­гом назад по сравнению с опытом макаренковских коммун».

С другой стороны, И.П.Иванов взялся за воспитание при отсутствии тех условий, без которых А.С. Макаренко, ве­роятно, вообще отказался бы работать с детьми. Извест­ный педагог-новатор Б.П.Никитин хотел в молодости со­здать подобную макаренковской трудовую коммуну, но его раскритиковали в газете и назвали «прожектёром».

И.П.Иванов с единомышленниками в этих условиях смог­ли придумать систему идей, дел и отношений, которая и без «детхоза» имела определённый воспитательный эффект.

А ещё оказалась настолько «играбельной», что её смогли осваивать и применять сами подростки в общении, подоб­но тому как они осваивают игры.

Разве можно себе пред­ставить, что колонией Шацкого или коммуной Макаренко заведуют школьники без взрослых?

А в истории коммунар-ского движения мы знаем много случаев, когда «старшими друзьями» — руководителями секций клубов юных комму­наров были старшеклассники. (Например, Э. Герасимович в Минске, М.Русаковский — в Гродно).

О.С.Газман пишет, что «коммунарство — методика для детей, они её быстро осваивают и прекрасно учат новых педагогов».

Видимо, О.С.Газман имеет в виду состояние и сложность методики периода начала 60-х гг. У Иванова мы такого оп­ределения не найдём.

В его понимании и публикациях кон­ца 70-х гг. это весьма сложная «дисциплина».

Второй вопрос аналогичен первому.

Можно ли считать продолжением и развитием идей (и опыта) И.П. Иванова и других коммунаров-шестидесятников — деятельность эн­тузиастов движения педагогических отрядов, движения се-мейно-педагогических клубов, которые включали коммунар-скую методику 60-х в более широкую методическую «кон­фигурацию» и, тем более, современных педагогов, которые зачастую используют лишь отдельные элементы «комму­нарской методики»?

То, что включение коммунарской методики (относитель­но целостно) в более широкую методическую систему (сис­тему идей, дел и отношений) или использование отдельных элементов, взятых из коммунарской методики, может в тех или иных конкретных случаях и условиях давать положи­тельные результаты — факт, доказанный многократно.

Но можно ли считать, что в таком виде они эффективнее, не­жели в том виде, как они применялись раньше?

И можно ли считать подобные варианты модернизации продолжением и развитием?

Если да, то опыт «предшественников» имеет лишь «ис­торическое значение».

В таком случае о нём достаточно знать лишь «в общих чертах», и его «освоение» не требует «повторения», «проигрывания», другими словами — адек­ватного воспроизведения.

Если нет, то будьте любезны, если вы себя хотите считать «продолжателями», — сперва воспроизвести всё «необходимое и достаточное».

А если претендуете на роль «развивателя», то (воспроизведя опыт и «повторив его результаты») приступайте к модернизации (вносите свои дополнения или изменения).

Это не праздные вопросы.

И они не только для исследо­вателя детского движения.

И не только для того, кто «жаж­дет лавров педагога-новатора». Но и для «обычного про­стого практика».

Ведь если мы не хотим быть «Иванами не помнящими родства», если мы хотим «по-хозяйски отнес тись к своему наследию», если мы хотим нашу педагоги­ческую работу сделать максимально эффективной, то мы должны найти правильный ответ на эти вопросы.

Это вопросы, имеющие философские, культурологичес­кие, социологические, психологические и педагогические аспекты.

Я не берусь давать своего однозначного ответа на них.

И даже если предположить, что оба ответа «по-своему вер­ны», что в жизни может быть «и так и так», то всё равно мы должны чётко понимать, почему мы предпочли то или иное решение.

Нужно знать, что при том или ином нашем реше­нии мы получаем, а что теряем.

Здесь мы переходим к воп­росу «о стихийности и сознательности в детском движе­нии», но это уже другой вопрос, который, надеюсь, мы об­судим в ближайшем будущем. А пока — приглашаем к дис­куссии.

Прогнозируя дальнейшую судьбу коммунарства

(Если говорить о дальнейшей судьбе в ближайшие годы).

Вероятно, продолжится процесс, отмеченный Л.Ю. и В.А. Хорошами.

«Если раньше участниками ком-мунарских сборов были школьники (взрослых было немно­го, а иногда и совсем не было), то сегодня проводятся со­вместные сборы детей и взрослых (порой взрослых значи­тельно больше, чем детей) или сборы взрослых педагогов (родителей).

Это объясняется тем, что детское коммунарское движение переросло во взрослое, педагогическое, где дети на сборе нужны только для осуществления идеи со­трудничества».

Несмотря на то что в последнее время неоднократно провозглашалось, что «коммунарской методике нет альтер­нативы», её распространение (применение) не станет «по­всеместным».

В условиях нарождающейся административ­но-командной системы (и вообще, пока человечество жи­вёт в «царстве необходимости» и большинство людей вы­нуждены участвовать в отчуждённых формах труда и досу­га) соответственно и формы самоорганизации будут носить недемократический, а, преимущественно, автократический характер.

Будут пользоваться большей популярностью и «процветать» те коллективы, которые ближе к методике «ти­муровской», к методике скаутов, т.е. к методическим сис­темам, ориентирующимся на принцип «лидер и его коман­да».

И именно поэтому некоторым энергичным школьным (и внешкольным) лидерам (в первую очередь педагогам), желающим сделать свою жизнь и жизнь воспитанников бо­лее сносной, удастся создавать некие «коммуноподобные» формирования (предпочитающие «осторожные» названия типа «КОТ», что расшифровывается как «коллектив, об­щение, творчество»), работающие по «усечённым» «конфи­гурациям» коммунарской методики. ,

При этом многое из того, что сейчас описано в статьях и брошюрах, постепенно превратится в диссертации.

В сле­дующем издании Российской педагогической энциклопедии, вероятно, появится статья «Коммунарское движение» или хотя бы «Отечественное педагогическое движение».

Для «возвращения» в коммунарскую методику произво­дительного труда, подобно тому как было у А.С.Макарен­ко, и хозрасчёта сейчас вроде бы нет таких препятствий, как у молодого Б.П.Никитина, но есть ли энтузиасты, по­нимающие актуальность повторения опыта А.С.Макарен­ко для современной России, желающие его повторить и имеющие решимость «положить жизнь свою» на это?

Это было бы прекрасным вариантом развития коммунарства, полезным не только для решения проблемы новой волны безнадзорности в России, проблемы трудоустройства для молодёжи. А.С.Макаренко, по словам А.М.Горького, «рас­пахнул окно в коммунизм».

А, как известно, когда в комна­те становится душно, полагается время от времени окно распахивать.

О судьбе коммунарской методики в дальней перспективе.

Не исключено, что и коммунарству в «ивановском» ва­рианте будет суждено, но в очень отдалённом будущем, пережить небывалый взлёт популярности и даже стать чем-то вроде мировой религии.

Если, конечно, человечество убережёт себя от тотального уничтожения и, благодаря новым технологиям производства, сможет обеспечить все­му населению досуг в размерах, соизмеримых с досугом детей в современных оздоровительных лагерях.

Спасти без­дельничающее человечество от скуки, пьянства, наркома­нии и т.п. «радостей» будет не легко. Это сможет комму-нарство или нечто аналогичное.

Что (какая идеология и какой образ жизни) ещё в «Цар­стве свободы от необходимости в труде» сможет заполнить «безразмерный досуг» миллиардов бездельников насыщен­ной, увлекательной, развивающей коллективной творчес­кой деятельностью?

Все мировые религии и марксистская идеология ориентировались на «необходимость», вынужда­ющую к труду, работе «в поте лица».

А вот коммунарство сможет, ибо, как прозорливо отметила преподаватель из Ростова-на-Дону Т.В.Бабушкина, коммунарская методика при избытке досуга «превращает досуг в конденсатор сил для других видов деятельности» («Коммунарская методика как феномен... ,с. 168).

Заставить людей что-то делать, ког­да в этом нет внешней необходимости, не так-то просто. «Свободная игра духовных и физических сил» не является витальным (врожденным) инстинктом.

Этот «инстинкт» может быть только «благоприобретённым».

И выраба­тывать его научились в России в середине XX века И.П. Иванов и его последователи.

Это социальное изобре­тение для человечества на самом деле даже важнее изоб­ретения вечного двигателя.

Но в наступающем столетии радость это понять всему человечеству, вероятно, ещё «не светит».

< Предыдущая		Следующая >