25.05.13.

В московском педагогическом музее А.С.Макаренко
есть книга Владислава Алексеевича Ширяева
«Камни с дороги надо убирать»
(Камни с дороги надо убирать : [Повесть о А. С. Макаренко] / Владислав Ширяев ;
[Вступ. ст. М. Рощина; Худож. А. Гусев], 332,[2] с. ил. 20 см,
М. Мол. гвардия 1990 Молодая гвардия, 1990
Шифр: 74.03(2) Ш 64)

Приводимый ниже текст В.А.Ширяева без даты.
Вероятно, он был написан задолго до написания книги

————————————————————————————————

А.С. Макаренко в НКВД Украины:
правда и домыслы.

В.А. Ширяев

В макаренковедческой литературе неоднократно отмечалось,
что  вниманием исследователей и биографов А.С. Макаренко
обойдены многие весьма трудные, острые, драматические события
в жизни великого педагога.

Фактически выпали целые страницы и главы.

Мы не находим, в частности, ответа на вопрос, который волновал
и волнует, уверен, многих: почему в результате искренних
и деятельных попыток тиражировать опыт колонии им. Горького
и коммуны им. Дзержинского это не удалось ни самому Макаренко,
ни его последователям?

Мы мало знаем подробности, связанные с неудачей попыток объединения
детских домов и трудовых колоний
несовершеннолетних Харьковского округа в 1927-1928гг.,
- этим А.С. Макаренко хотел вывести свои педагогические идеи,
систему воспитания за рамки возглавляемых учреждений.
(Примечание: Выделено цветом мною, Р.Соколов).

Практически «белым пятном» является судьба документов,
в которых педагог отстаивал проект детского трудового корпуса.

Нам очень мало известно о педагогической деятельности
А.С. Макаренко в период до 1920г., когда он принял колонию
несовершеннолетних под Полтавой, а это целые полтора
десятилетия!

В макаренковедении не найти не только анализа воспитательских
просчетов педагога, а они, безусловно, были, но даже
и упоминания о них.

Но едва ли не самой большой потерей для наших представлений
о Макаренко было до недавних пор практически полное
отсутствие исследований о так называемом киевском периоде
его жизни и деятельности.

В силу ли относительной недоступности некоторых архивов
или по другим причинам, но из обихода макаренковедов выпал довольно
продолжительный и чрезвычайно важный для понимания генезиса
политических и педагогических воззрений, гражданской позиции
А.С. Макаренко этап, непосредственно предшествовавший переходу педагога на профессиональную писательскую работу,
- его служба в НКВД Украины с лета 1935 по январь 1937г.,
когда он был помощником начальника отдела трудовых колоний НКВД.

А ведь никогда еще жизнь его не была так насыщена творческими поисками,
не проявлялся столь ярко организаторский талант,
его педагогический, гражданский и человеческий подвиг,
никогда еще его работа не проходила при таких драматических,
а порой и трагических обстоятельствах, как в этот отрезок
творческого пути.

Весьма однобоко – исключительно в розовых красках –
изображены в отечественной макаренковедческой литературе
шефство чекистов Украины над коммуной им. Дзержинского
и взаимоотношения А.С. Макаренко с шефами.

1 июля 1935 года было опубликовано постановление ЦК ВКП(б)
и Совнаркома Союза ССР о ликвидации  детской беспризорности
в стране.

В ведение НКВД перешли специальные учреждения для
перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей,
которые до того курировал Наркомпрос.

Нужно было выработать единую систему воспитания в них,
единую организованную структуру, требовались эффективные
меры для быстрого решения множества других, вставших
перед НКВД проблем.

Именно в этот период А.С. Макаренко пригласили на работу
в НКВД, где его знали как опытнейшего педагога.

Безусловно, это время было крайне неблагоприятным
для претворения в жизнь, а может быть, даже и для
существования идей Макаренко.

Он шел, как известно, от авторитарной педагогики к развитию
самых демократических форм и методов воспитания,
страна же шла в обратном направлении – от демократизма
первых послереволюционных лет к бюрократизму, централизации,
к ужесточению волевых методов.

В том числе и в педагогике 2-ой половины 30-х годов 1935-1937 г.г.
– это, хочу напомнить, и первая волна сталинских репрессий,
проводником которых был НКВД.

Антон Семенович трудился в отделе трудовых колоний,
исполнявшем наказания в виде лишения свободы за уголовные преступления
и не имевшем никакого отношения к политическим репрессиям
, к политическим процессам.

Это несколько смягчало пребывание Макаренко в НКВД, хотя, несомненно,
участившиеся аресты, вопросы, на которые
не находилось ответов в связи с сугубой секретностью,
окружающей работу следователей. Особых совещаний
т.н. «троек», нарушения законности, о которых он не мог не знать,
вносили смятение в его душу.

Макаренко был, по отзывам его близких, очень скрытным
человеком, и никогда и ни с кем не делился отношением к происходившему,
но мы можем смело  предположить,
что жилось и трудилось ему нелегко.

Сюда же надо добавить, что Макаренко был беспартийным,
что над ним висела тень младшего брата Виталия – офицера деникинской
контрразведки, в 20-м году эмигрировавшего
из России, а братья вплоть до 28-го года вели оживленную
переписку. В связи с чем ему неоднократно приходилось
объясняться в ОГПУ (по свидетельству племянницы Антона
Семеновича Олимпиады Витальевны, проживающей в Москве).

Нельзя, говоря о деятельности Макаренко в этот период,
сбрасывать со счетов и множество других фактов,
которые не могли не настораживать руководителей и сотрудников
определенных служб НКВД в отношении к нему.

Поговаривали  и о супруге Антона Семеновича Галине Стахиевне
– что в 1933 году она вышла из партии вовсе не по болезни, как объяснял
это Макаренко в анкете при поступлении на службу в наркомат, а по каким-то
иным мотивам.

Все знали о резкой критике в адрес колонии им. Горького,
прозвучавшей на VIII съезде комсомола из уст Н.К. Крупской,
об отрицательной оценке его деятельности, принадлежавшей А.В. Луначарскому.

Не всеми была положительно оценена «Педагогическая поэма»
- в печати появлялись и негативные отзывы.

Не могли не знать в НКВД и не помнить о том отношении к педагогическим
идеям Макаренко, которое нашло отражение в известном совместном решении
научно-методических советов Наркомпроса и НИИ педагогики Украины,
заслушавших в 1928 году его доклад «Предложенная система воспитательного
процесса есть система не совсем советская».

Но должность, права и полномочия помощника начальника
отдела трудовых колоний НКВД республики позволяли Макаренко многое.

И вопреки усилению карательного уклона в деятельности
НКВД он упраздняет карцеры в колониях несовершеннолетних,
снимает введенную в этих учреждениях охрану, пытается культивировать
развитие колонийской самодеятельности и самоуправления.

В этот период начинает закладываться будущая дифференциация колоний
по режимам содержания – Макаренко выступает яростным противником
этой системы.

В стенограмме его выступления на московском заводе «Шарикоподшипник»
можно, в частности, прочесть полные сарказма его слова о том, как он упразднил,
разрушил одним махом эту «дифференциацию» в колонии №5 в Броварах:
«Колония имела 300 мальчиков и делилась на три коллектива.

Один коллектив сидел буквально взаперти за решеткой
и не имел права даже и носа показывать из-за этой решетки.

Это были наиболее трудные дети – так называемые
дезорганизаторы.

Второй коллектив тоже сидел взаперти, но решеток на окнах
не было, а третий коллектив бродил вокруг этих двух коллективов
по двору…

Меня уверяли, что посадить таких мальчишек двенадцати-
тринадцати лет за решетку – это не наказание, а это только изолирование
более трудных
– дезорганизаторов
– от менее трудных.

Я только сказал:

- Если бы вас посадить за решетку, как бы вы это испытывали
– как изолирование или как наказание?

Мне на это не ответили и с презрением на меня посмотрели.

Что мы сделали из этой колонии?

Мы в течение одного дня разрушили все три коллектива,
всех смешали вместе, уничтожили решетки, и мальчишки
сейчас живут в этой колонии.

Прекрасные дети, приветливые, ласковые, трудолюбивые,
дисциплинированные и красивые».

Огромный опыт, приобретенный Антоном Семеновичем
за годы его педагогической деятельности до революции,
а также в колонии имени Горького и коммуне имени Дзержинского,
его организаторский талант помогли в короткий срок наладить
дело в масштабах республики.

Вопреки обстоятельствам, которые тормозили проведение
в жизнь педагогических идей Макаренко, ему удается многое.

Наркомат издает подготовленное Макаренко пособие
для практиков «Методику организации воспитательного
процесса», в учреждениях организуется полноценное
производство, укрепляются кадры, под началом помощника
начальника отдела трудовых колоний проводятся семинары для
сотрудников, где он страстно пропагандирует те формы работы,
которые мы сегодня называем педагогикой сотрудничества.

Многие предложения и практические шаги Макаренко
предвосхищали то, к чему исправительно-трудовая педагогика
придет лишь спустя десятилетия.

Но в стране волна репрессий усиливалась, воцарялась
все заметнее атмосфера ожесточения человеческих отношений,
подозрительности и,
конечно, на этом фоне гуманистические
воззрения Макаренко не всегда находили понимание.

Отрицательным фоном для деятельности Макаренко служило
и то убеждение, которое пережило и его, и последующие
десятилетия, и дошедшее до наших дней, - что его опыт является
исключением из правил, что он уникален, неповторим и специфичен.

Наконец, наступает сентябрь 1936 года, когда в адрес парткома
НКВД на имя секретаря парткома Краукликса поступает
политический донос на Макаренко, в котором его обвиняют
в критике Сталина и поддержке оппортунистов.
В то время это был в сущности приговор.

Но, думается, еще больший драматизм, чем донос сам по себе,
какие бы печальные последствия он ни сулил, заключается в том,
что донос вышел из детища Макаренко – коммуны имени
Дзержинского.

Его подписал секретарь парткома Огий – лицо, появившееся
в коммуне уже после перевода А.С. Макаренко оттуда на службу
в наркомат, но текст письма был единогласно принят на закрытом
партийном собрании коммунистов коммуны – за него
проголосовали вчерашние единомышленники педагога,
вчерашние друзья.

Примечание от Р.В.Соколова: За несколько дней до смерти
А.С.Макаренко побывал в Харькове и выступил в педагогическом
институте, встретился с бывшими воспитанниками коммуны -
студентами. Но в коммуну он не поехал... Не по причине ли
душевной раны, нанесённой тем трёхлетней давности доносом?

И вот в этот период, когда сама жизнь его висела на волоске,
Антом Семенович предпринимает отчаянный шаг.

Потребность быстрее завоевать позиции в борьбе
за утверждение своих педагогических воззрений, а также
доказать свою политическую лояльность заставляют Антона Семеновича пойти,
как сказали бы хирурги, на «операцию отчаяния».
Осенью 1936 года он возглавляет колонию несовершеннолетних
№5 в Броварах под Киевом.

Расшатанная дисциплина, засилье преступных традиций в среде подростков,
теоретическая ограниченность в рядах персонала
– всему этому Макаренко противопоставил свою веру в Человека, сделав
ставку на положительные силы, которые потенциально заложены
в самих подростках.

На вооружение берутся формы и методы коллективного
воздействия, внедряется самоуправление, упраздняется
атрибутика тюремного режима, перестраивается производство, в колонию
приходят новые сотрудники, среди которых несколько бывших
воспитанников Макаренко.

Спустя два месяца блестяще организованный коллектив колонии вышел
под знаменем на Октябрьскую демонстрацию,
неся транспарант, рассказывающий о том, что колонистами освоен выпуск
особо дефицитной продукции – водяной арматуры
– для канала «Москва-Волга», за строительством которого
в то время с волнением следила вся страна.

Несвобода сама по себе губительна для человека, тем более
– для ребенка.

Все, что делал в Броварской колонии Макаренко, было
направлено на то, чтобы каждый колонист чувствовал себя
частичкой великой страны, строящей социализм.

Бровары стали, в сущности, «вторым Куряжем», завоеванным
(в отличие от первого, куда Макаренко пришел с блестяще организованным
коллективом воспитанников и спаянным коллективом воспитателей
– единомышленников) почти в полном одиночестве.

Но эта победа стала одновременно и поражением Макаренко,
поскольку его деятельность все больше вступала в противоречие
с теми установками, которые в те годы постулировались в системе
исправительно- трудовых колоний НКВД и прежде всего с распространенным
в то время убеждением,
что лишение свободы – это прежде всего кара («виноват – страдай!»), что труд,
вне зависимости от того, свободный он или подневольный –
единственное средство исправления.

Начинания помощника отдела трудовых колоний встречали все большее
сопротивление как со стороны практиков, так и в самом наркомате.

В одном из писем Горькому из Киева Макаренко писал:
«Работа у меня сейчас бюрократическая и неприятная, по хлопцам скучаю страшно…
в сутки оставалось не более трех свободных
часов, а свободной душе ничего не оставалось…»

Ненастьем веет от этого письма.

И не случайно поэтому чуткий к людям Горький предлагает
Антону Семеновичу свое содействие в переводе из  наркомата.
Макаренко не воспользовался предложенной помощью.
Из НКВД он ушел  позже, после неоднократных рапортов.

Думается, что покинуть свой пост в то время ему мешал внутренний
долг перед делом, которое ему доверили, и потребность довести до берега начатое.

Уже через месяц после смерти Горького он пишет очередной рапорт
на имя начальника ОТК Л.С. Ахматова: «31 год я всегда работал непосредственно
с детьми, я не имею опыта работы в административном аппарате, польза,
приносимая мной здесь, ничтожна», - и просит о скорейшем освобождении
от должности, предлагая, тем не менее, внештатную помощь в качестве
консультанта. Последний штрих, на мой взгляд, чрезвычайно важен:
он не отмежевывается от НКВД и не порывает с ним.

Примечание от Р.В.Соколова: Он, скорее, хочет показать, что
не отмежовывается. Он предчувствует грядущие аресты и
спешит ускорить отъезд в Москву.

В январе 1937 г. Макаренко переезжает в Москву, чтобы всецело посвятить себя
писательской деятельности, в которой видел
надежный путь пропаганды своих идей.

Начиналась новая глава его замечательной биографии.

До настоящего времени воспроизведены далеко не все
подробности «киевского периода» жизни и деятельности
А.С. Макаренко – это задача будущего, во многом осложненная
тем, что большинство из сослуживцев педагога из НКВД
впоследствии либо оказались жертвами репрессий,
либо погибли на фронтах Великой Отечественной войны.

Архивы Броварской колонии несовершеннолетних №5 утеряны.

Многие документы отдела трудовых колоний НКВД УССР
находятся в неразобранных массивах различных архивов.

Примечания от Р.В.Соколова:

1. Я лично знал В.А.Ширяева. Встречался с ним в период, когда он работал
   в ЦК ВЛКСМ (в 1970г.). До этого он руководил, созданным им подростковым
   экспедиционно-поисковым объединением «Неунываки» в г. Липецке.
2. Бросается в глаза, что вскоре после переезда весной 1937 г. А.С.Макаренко
   перестаёт упоминать о периоде работы (19 месяцев) в аппарате НКВД.
   А первые упоминания макаренковедов об этой его работе начинаются лишь
   в 1949 году, т.е. только через 10 лет после его смерти.
   Это, видимо, связано с тем, что вскоре после переезда в Москву были арестованы
   (и через несколько месяцев расстреляны) нарком НКВД ССР Ягода, нарком НКВД
   Украины Балицкий и многие другие, с кем работал перед этим А.С.Макаренко.
   Его жизнь, как и после доноса 1936г., продолжала «висеть на волоске»
   до самого ухода из жизни (от разрыва сердца) 1 апреля 1939г.

 

 

 

===================================================

====================================================================

=========================

< Предыдущая		Следующая >