26.12.12.

РОЛЬ КОММУНАРСКОГО ДВИЖЕНИЯ

В ИСТОРИИ ПИОНЕРИИ И В ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

по выступлению Р. В. Соколова на конференции

Ассоциации исследователей детского движения

28 марта 2002

“Коммунарское движение сохранилось в качестве несколько сократившейся в объёме субкультуры, проводя свои слёты, продуцируя активное меньшинство, которое, даже уходя из групп, “заражало” коммунарскими  коллективистскими традициями другие общественные течения: экологическое, песенное, более поздние формы педагогического, а позднее – и политический неформалитет (А.В Шубин, “От застоя к реформам”, с. 528).

К 80-летию пионерии Ассоциация исследователей детского движения подготовила хорошую книгу “Всесоюзная пионерская организация: уроки истории. Научная дискуссия. Материалы для обсуждения” (см. 1).

В этой книге осмыслено много “уроков истории”.

И очень жаль, что в отличие от двухтомника “Социокинетика” на этот раз нет второго тома (см. 4).

В книге по поводу “уроков истории” есть интересные “теоретические выкладки”. Например, о том, что Пионерия была слишком “загнана в школу”.

О том, что это “имело место” можно судить хотя бы по тому, что даже весьма “умеренная” в оценках “Педагогическая энциклопедия” 1966 г. не смогла обойти того факта, что “в постановлении от 21 апр. 1932 г. “О работе пионерской организации” ЦК ВКП(б) решительно осудил попытки ликвидировать детское движение путём слияния его со школой, а так же извращения, пропагандирующие передачу функций школы пионерскому движению” (2, т.3, с. 392).

Этот “урок истории” исследуют и авторы названной выше книги (см. 1., с. 65 – 68), и наши украинские коллеги, которые с горькой иронией отмечают, что пионерскую организацию “после предельной политизации на переломе 20-30-х годов постепенно ввели в рамки борьбы за четвёрки, пятёрки и вымытые руки (“Учёба – главное дело пионера”)” (см. 7)..

Хотелось бы и другой книги по истории Пионерии – с описанием опыта “исправления ошибок”, в том числе и “попытки ликвидировать детское движение путём слияния его со школой”. Ведь в прошлом веке было не мало и других попыток – попыток “исправить ошибки”. И среди самих участников пионерского движения, и среди его друзей.

Если в первые 40 лет этой истории прослеживается тенденция переведения пионерской организации в школу, стремления, образно говоря, “загнать джина детского движения в бутылку”, то вторые 40 лет этой истории, начиная с коммунарского сбора в “Орлёнке” летом 1962 г. прослеживается обратная тенденция – “выпускания  джина из бутылки”.

И обе увенчались “полным успехом”. Слишком полным. В стремлении “загнать” и “вывести” доходили до полного абсурда. Сейчас опять многие уже мечтают о “повторении цикла” (о “возвращении” детского движения в школы).

Одна из попыток вывести Пионерию из школьного плена – деятельность детского писателя А.Гайдара. Украинские исследователи тимуровского движения (аспирант института философииАН УССР С.Грабовский и м.н.с. Института педагогики УССР) выяснили, что А.Гайдар  “авторитарную схоластическую школу…признать не мог”(7), По этой причине в предвоенные годы он “добровольно берёт на себя миссию воспитания бойцов за идеалы гуманизма…не доверяя официальным воспитателям и “нотариально утверждённым” педагогическим теориям”(?).

А.П.Гайдар “принялся создавать свою альтернативную концепцию” (7) и “тимуровское движение …планировал как…альтернативу забюрократизированной пионерии.

“Я готовлю вам бомбу под пионерскую организацию, поскольку меня не устраивает, как она воспитывает пионеров”, - говорил он сам” (7)..

И совсем не случайно герои его повести “Тимур и его команда” действуют вне стен школы – в дачном посёлке, летом.

Тимуровское движение быстро разлетелось по всей стране и особенно заметно проявило себя в годы Отечественной войны.

Грабовский и Татарова свидетельствуют: “газета “московский большевик 18 октября 1942 года писала что “в Москве пионерские организации расформированы, роль пионерской организации фактически подменена тимуровскими командами”.

ЦК комсомола, оценивая тимуровское движение, одобрительно отнёсся к основным его направлениям, однако счёл самодеятельный, построенный на принципах самоопределения и самоуправления характер движения большим недостатком.

Уклоном в “стихийность”(7). Как известно, после войны и тимуровское движение оказалось “загнанным в школу”.

Более успешной была попытка другого общественного деятеля И.П.Иванова и инициированного им, к сожалению, менее известного движения – “коммунарского движения” 60-х.

Оно трудилось над совершенствованием Пионерии не меньше половины всей её истории.

И мы с вами отмечаем не только 80-летие пионерии, но и  40-летие первого коммунарского слёта в пионерлагере “Орлёнок” (летом 1962г.).

Кстати, “Российская педагогическая энциклопедия” в статье о Пионерии (в тринадцать раз меньшей по объёму, нежели в предыдущей энциклопедии) упоминает коммунарскую методику (2, с. 148), тогда как в 1966г. (во время расцвета” коммунарского движения и “коммунарской методики”) педагогические энциклопедисты об этих феноменах ещё помалкивали.

Как говорится, “большое видится на расстоянии”.

Кстати, в энциклопедии 1999 г. есть специальная статья о “коммунарской методике” (2, с. 457 – 458).

И так, эстафету борьбы за “выпускание джина детского движения” из школьного “кувшина” приняло в 60-е гг.  “коммунарское движение”, которое было бы точнее называть “движением организаторов клубов юных коммунаров 60-х гг.”. Но для краткости пусть останется в тексте его “просторечное” название “коммунарское движение”.

До сих пор об этом движении появлялись публикации преимущественно педагогов, реже – социологов и культурологов (см., например, 5). Но вот теперь появилась публикация политического историка – доктора исторических наук А.В. Шубина. Его солидной публикацией - монографией “От застоя к реформам” (6).

Отечественная историческая наука (“издательство “Политическая энциклопедия”, М.., 2001) связала “коммунарское движение” с такими  социальными явлениями, как “коммунализм” и “гражданское общество”. (См. 6.).

В специальной главе едва ли не впервые исследуются социально-политические аспекты “коммунарского движения”, эволюция его взаимодействия с “руководством” Пионерии и комсомола.

И мы с этой своей публикации сочли целесообразным использовать ряд положений историка и прокомментировать их.

Чем было “комммунарское движение” до сих пор в “массовом” сознании педагогической общественности?

Проявлением, частью  детского движения. Подчеркнём слово “детского”.

А.В.Шубин приводит интересное суждение активного участника коммунарского движения известного журналиста В.Р. Хилтунена: “коммунарство стало инвалидной формой коммун двадцатых годов.

У них сохранилась игровая форма, но был отрезан материальный базис…

Они прорвались в будущее, но оказались кроной, зависшей без самого ствола” (6, с.524). И добавляет от себя: “Это была игровая модель бессребреннического коммунизма, альтруистического общества будущего” (Там же, с. 524).

Так что, хотят ли того педагоги-исследователи или нет, но теперь “коммунарское движение” не только проявление “детского движения”, но ещё и часть “неформального педагогического движения в стране” (6,  с. 523), т.е. “общественно-педагогического движения” (6,   с. 535). Движения, преимущественно, взрослых.

Это и, выросшая в “пионерской субкультуре” (см. 1, с. 61), в оригинальная субкультура.

И даже - “модель коммунизма, в модель общества будущего”.

Согласитесь, всё это уже весьма и весьма за рамками привычного.

Для исследователей “детского движения” “содержательного поля”. движения”.

Впрочем, “моделирование коммунистических общественных отношений в локальных условиях созидательного социального эксперимента” – для самих участников “коммунарского движения” формула не новая – ей более 30 лет.

Теперь, читая статью историка А.В.Шубина, видно, что это социальное движение имело и некоторые “политические аспекты”, связанные с периодом “оттепели” после ХХ  съезда  КПСС.

Теперь “коммунарское движение”  трактуется историком ещё и как реакция на идеологию тех лет вообще (см. 6, с. 523, 536), а не только как реакция на некоторые педагогические технологии в сфере воспитания, в детском движении.

Процесс “выпускания джина из бутылки” прочно связан с именем И.П. Иванова. Что это был за человек?

И.П. Иванов был, прежде всего, философом.

И не только по образованию, полученному в Ленинграде.

Он всегда был и оставался мыслителем. А.В.Шубин пишет, что Иванов “был инакомыслящим, но смотрел на власть “слева”…он был марксистом и коммунистом больше, чем руководство страны” (6, с.324).

“ Он мечтал, что когда в созданной им педагогической коммуне вырастут коммунары, они изменят общество” (Там же).

Был у Иванова и другой “университет”. Его отец был репрессирован, но “вовремя” реабилитирован. И И.П.Иванов на всю жизнь сохранил уверенность в возможность торжества справедливости в стране Советов. Если за неё бороться.

Известно, что некоторое время И.П.Иванов работал в аппарате Ленинградского обкома комсомола, был сотрудником аппарата ЦК ВЛКСМ. Сотрудником,  который ушёл оттуда по собственному желанию. А это в ЦК ВЛКСМ случалось нечасто.

Ушёл, как многое не принимавший...

Недаром в сводной районной пионерской дружине “Фрунзенской коммуна”, созданной И.П. Ивановым, были такие (сформулированные Ивановым)  законы: “Формалист и бюрократ - самый ядовитый гад!”, “Дряни любой - давай бой!”.

А позже в студенческой “Коммуне им. А.С.Макаренко” был и такой закон: “Огнём Макаренко пылать, штурмуя небо не пищать!”

Созданием этих коммун и выросшим из них массовым движением И.П. Иванов дал бой формализму и бюрократизму, бытовавшим тогда в Пионерии и в комсомоле.

Уходя из ЦК ВЛКСМ, он, наверное, ещё не мечтал ни о “коммунарском движении”, ни о “коммунарской методике”.

Даже слова такие появились лишь через 8-10 лет.

“Союз энтузиастов” появился в 1956 г., а первое употребление термина “коммунарское движение” мы находим только в 1964 г. (в статье Виктора Малова и Любы Балашковой  “Мы живём не помаленьку”, опубликованной журналом “Комсомольская жизнь”).

А термин “коммунарская  методика”  появился ещё позже.

Сам И.П.Иванов очень редко употреблял этот термин, предпочитая называть своё детище “методикой коммунистического воспитания”. Он ведь занимался проблемами коммунистического воспитания, а не какого-то иного.

Термин “коммунарская методика” был “придуман” высокими комсомольскими чиновниками, когда им понадобилось как-то отделить разонравившееся “коммунарское движение” (его стали называть “организацией в организации”, вкладывая в это выражение смысл аналогичный термину “злокачественная опухоль”).

В 1965 г., работая вожатым в “Орлёнке”, я не слышал термина “коммунарское движение” и сам опасался его произносить.

При этом о “коммунарской методике” слышать приходилось, но все предпочитали его заменять на термин “орлятская методика” или “методика организации коллективных творческих дел”.

Вот как это объясняет Шубин: “Официальным структурам…удалось взять на вооружение “технологию”, аккумулировав часть движения в систему “школ комсомольского актива и пионерского”, придавив на местах неконтролируемые группы, отказавшиеся от унификации под эгидой ЦК ВЛКСМ” (6, с.527). Но это было потом (во второй половине 60-х гг.).

А чего хотели добиться за десять лет до того И.П. Иванов и его сподвижники(“на первых порах”)?

С чего начинались созданные И.П.Ивановым “Союз энтузиастов (1956 г.), “Коммуна юных фрунзенцев” (1959 г.)?

Они хотели, чтобы в жизни пионеров возродилось то приятное для пионеров и полезное для их  воспитания, что “имело место быть” в клубах у С.Т.Шацкого, в клубах у первых пионеров 20-х гг., у А.С. Макаренко, в “тимуровском движении”.

Они хотели “обновления”, подобно тому, как этого хотели совестливые православные священники в начале ХХ века.

И те и другие действовали по принципу “обновление не есть отказ от прежде бывшего и сотворение нового явления; оно есть воззвание к жизни  того, что есть или того, что было и что быть должно, но почему-то замерло.

Но обновление не есть замазывание прорех, заплата на старом” (Пельцов Михаил, священник.Сущность церковного обновления. СПБ, 1017, с. 5-6).

Вот этим “воззванием к жизни” того, что “замерло”  “сэновцы” занялись сначала в “обычных” школах и пионерлагерях.

Но, “начав с работы в школе, коммунары были постепенно вытеснены во внешкольную работу” (6, с. 524).

Это очень важное свидетельство историка. Сами энтузиасты хотели работать именно в школах, но школьных администраторов пугали “хорошо забытые” новации “Союза энтузиастов”.

Начинали со стремления  “оживить” пионерскую и  комсомольскую работу в школе.

Но слово “оживление” имеет два смысла: взбадривание и реанимация умирающего. Думается, что Иванов понимал свою миссию не как  “взбадривание”.

Оживление детского движения (по началу внутри этой самой пионерской организации) было для Иванова едва ли не главным делом его жизни в те годы.

Реализация такой миссии не просто научно-методическая деятельность и даже не просто серия  социальных инноваций по созданию  “Союза энтузиастов”, пионерской “Фрунзенской коммуны”, студенческой “Коммуны имени Макаренко”, “движения юных коммунаров”, педагогического “Коммунарского-макаренковского содружества”.

Это, безусловно, ещё и инициативная “политическая самодеятельность”, нацеленная на борьбу за возрождение настоящего детского движения, за “настоящую коммунистическую педагогику”. Более того, - за “улучшение окружающей жизни” силами детей и их старших друзей.

Недаром один из законов пионерской “Коммуны юных Фрунзенцев” гласил: “Будь коммунар новой жизни творцом, за дело Ленина смелым бойцом!”, а один из законов студенческой “Коммуны им. А.С.Макаренко” гласил: “Огнём Макаренко пылать, штурмуя небо не пищать!”.

И вообще у И.П.Иванова, как ни у какого другого педагога, встречаются часто такие слова как «!борьба», «зведка боем», “атака”, “борьба”, “бой”,  “штурм”, “победа”.

К сожалению, эта сторона его жизни, деятельности, учения ещё как следует, не  изучена и не описана.

А “бороться” приходилось не только с формалистами и бюрократами.

Как отмечает А.В.Шубин, “в коммуне столкнулись две тенденции – неортодоксальный коммунизм и западнический либерализм.

Часть вожатых сблизилась с журналистом С.Соловейчиком.

По мнению В. Хилтунена:  “Сима  Соловейчик узнал об этом опыте в 1960-м, приехал и начал популяризировать.

И участвовать. Иванов очень болезненно относился к попыткам разрушения важных для него идеалов.

А у Симы была близость к либеральной среде.
В коммуне усилились либерально-западнические настроения.
И постепенно Сима сделал из этого всесоюзную диссидентскую организацию.
Хотя и умеренную, ориентированную в первую очередь на творчество, а не на коммунализм.
С мощным лабораторно-учебным центром в виде “Орлёнка”.
Он перехитрил всех, кого мог.
До какой-то поры Иванову всё это было понятно и интересно, потому что он думал, что это идёт в развитие его основной идеи.

А потом произошла аннигиляция”(6, с.525). “В конечном итоге…коллектив вытеснил основателя” (с.524).

А.В.Шубин привёл моё образное выражение этой драматической ситуации: “Буратино прогнал Папу Карло, но прогнав его коммуна потеряла стратегическую цель…” (6, с.524).

Действительно, просуществовав 12 лет, “Коммуна юных фрунзенцев” “не смогла воспроизвести социальную стратегию” и прекратила своё существование.

Но это не помешало в начале 60-х гг. начаться движению по распространению “коммунарской модели” организации детских и подростковых сообществ и реорганизации “обычных” коллективов по “коммунарским” принципам и обычаям.

Шубин пишет, что “коммунарские инициативы получили поддержку со стороны газеты “Комсомольская правда”, в которой С.Соловейчик организовал приложение “Алый парус”, посвящённое энтузиастам-педагогам” (6, 525).

Это было не приложение, а тематическая страница, но не в этом дело. “Коммунарское движение” в 60-е годы “разлетелось” по всей стране.

В сотнях населённых пунктах действовали тысячи “секций” клуба  юных коммунаров.

Все они, так или иначе, “противопоставляли” себя Пионерии и школьному комсомолу (особенно активно после того, как из коммуны ушёл Иванов, а главным идеологом стал С.Соловейчик).

Если в школе ребят в пионерский отряд объединяли классами, то коммунары -  “по дружбе” (кто с кем хочет).

Если в школьные пионерские отряды вожатые назначались, то у коммунаров “микроколлективы” выбирали себе “старших друзей”. Иногда их даже искали “на стороне”.

Если в школьных пионерских отрядах планы работы “спускались сверху”, то коммунары устраивали “разведки дел” и “коллективное планирование”.

Если в школьных пионерских отрядах стенгазеты и всякие концерты подвергались цензуре педагогов, то у коммунаров в стенгазету “Ветерок” мог каждый писать, что хотел, подвешенным на верёвочке карандашом, а “концерт-молния” в принципе исключал даже репетиции. И так можно перечислять очень долго.

Коммунарам не нравилось, что Пионерия когда-то снизила “возрастную планку” своего членства до 14 лет и пытались создавать разновозрастные коллективы.

Может быть, именно в этом секрет долгожительства “Архангельского городского штаба школьников”, отметившего 40-летие.

В нём изначально были объединены городские “пионерский штаб” и “штаб комсомольцев-старшеклассников”.

А его ровесница (тоже работающая более сорока лет) свердловская “Каравелла”, живёт столь долго, думается, прежде всего, по той причине, что не стала отвергать “длительную игру”, предложенную на заре Пионерии И.Н.Жуковым.

Если Пионерия в последние годы игру и не отвергала, то “длительную игру” в полной мере так и не освоила.

А “Каравелла” и “Шхуна ровесников” Новороссийска (чуть моложе “Каравеллы”) показали, что у “длительной игры” огромный потенциал. О результатах применения “длительной игры” написаны целые повести лидеров этих объединений. (В. Крапивин. Чем крепче ветер, -Свердловск, “Средне-Уральское книжное издательтво”, 1972, К.Подыма. Шхуна ровесников, М., “Детская литература”, 1975).

Кстати, новороссийская “Шхуна ровесников” К.Подымы была прекрасной лабораторией патриотического воспитания.

К сожалению, опыт этих “подвижников соцвоса”(выражение А.С.Макаренко) десятилетиями не получал должной поддержи “пионерских властей” и слова песни “Белеет мой парус совсем одинокий на фоне стальных кораблей” вполне отражают их положение на фоне Пионерии.

И не только тех, у кого “длительная игра” имела склонность к “морской тематике”…

И всё-таки, несмотря на то, что коммунаров обрекали на “негативизм” “чудачество”, перекрывая им доступ на официальные трибуны, коммунары переходили от “негативизма” к “социальному творчеству”.

Так называемым “коллективным творческим делам”, придуманным коммунарами разных городов, как говорится,  “несть числа”.

“Энциклопедия коллективных творческих дел” (под редакцией И.П. Иванова) выдержала четыре издания (это не считая “самиздата”). Издавались и переиздавались брошюры по “коллетивным творческим праздникам”.

Но коммунары создавали и нечто более удивительное.

Например, “Ликфилбез” (Семинар по ликвидации философской безграмотности) в Горловке, “Коммунарский университет юных марксистов” (в Москве и Свердловске),

АГШШ (городской штаб пионеров и старшеклассников) в Архангельске, “Курсы общественных профессий” и “Дружина юных культармейцев” в подмосковном Щёлково.

Там же был создан “Университет культуры” с отделениями по семи “направлениям коллективного освоения культуры”: “Фантастика и научное прогнозирование” (ФИНП), “История и теория искусств” (ИТИ), “Институт риторики и исполнительского мастерства” (ИРИИМ), “Легион  энтузиастов трудового отдыха” (ЛЭТО),” “Группа разведчиков интересного” (ГРИН), “Проблемы подростковых клубов” (ППК), “Коммунарский университет юных марксистов”.

Не даром, созданная в Питере ассоциация последователей И.П.Иванова получила название “Ассоциация педагогики социального творчества”.

Интересно свидетельство Шубина о Соловейчике: “самые большие проблемы у него были после положительных статей, а не после критики. Альтернатива страшнее критики” (6, 526).

На фоне удавшейся “альтернативы” “стальные корабли Пионерии” выглядели далеко не так преуспевающе.

Невольно вспоминается слова ироничной песенки “Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё зхорошо, всё хорошо…”.

Как-то польские харцеры заметили советским пионервожатым: “Многое нам у вас понравилось, только мы не поняли, почему ваши пионеры, выходя из школы снимают галстуки, а наши харцеры – одевают?”.

И коммунары, кстати, выходя из школы, галстуки одевали…

При этом Шубин отмечает, что “у миссионеров”, видимо, не было разработанной социальной программы, они стремились приблизить коммунизм.

Но само понимание коммунизма у коммунаров этой волны было очень “широким” (6, 528).

В этом Шубин прав.

В качестве иллюстрации он приводит высказывание В. Хилтунена: “мы проживаем ненаписанную практику коммунизма.

И это может вылиться в то, что может быть описано.

Мы герои, потому что по ненаписанным нотам пытаемся воспроизвести симфонию” (6, 528).

Что касается социальной программы, то  общей программы у коммунаров действительно не было.

Но у определённой части были намерения объединиться в производственных коммунах.

Однако, они понимали, что в обозримом будущем “наличного бытия” таким планам сбыться не суждено.

И это толкало некоторых на тропу “политического неформалитета”.

Как  пишет Шубин, “после ухода С.Соловейчика из “Комсомолки”  “Алый парус” стал меньше заниматься педагогикой, и сторонники коммунарства организовали группу “Комбриг”, вокруг которой сложился круг  подростков и педагогов-журналистов (В.Хилтунен, О.Мариничева, Б.Минаев (в будущем главный редактор журнала “Огонёк”), В.Юмашев (в будущем биограф Б.Ельцына и руководитель администрации президента) и др.), для которых социальный аспект неформальной педагогики был важнее технологии.

“Комбриг” организовывал коммунарские сборы, на которых журналисты тесно общались с подростками.

Творческая среда рождала новых авторов и помогала журналистам мыслить свободней” (6, 525).

По мнению историка Шубина “коммунарское движение сохранилось в качестве несколько сократившейся в объёме субкультуры, проводя свои слёты, продуцируя активное меньшинство, которое даже уходя из групп, “заражало” коммунарскими  коллективистскими традициями другие общественные течения: экологическое, песенное, более поздние формы педагогического, а позднее – и политический неформалитет (6, с.528).

Должен сказать, что это наблюдение подтверждается и нашими данными.

Второй том книги о Пионерии, надеюсь, всё-таки когда-нибудь выйдет и в нём будет освещено, как И.П.Иванов и множество его сподвижников и последователей в сотнях населённых пунктов десятки лет пытались “оживить” детское движение, “строить” теорию и методику “настоящего коммунистического воспитания”.

При всех своих минусах это был великий преобразовательный эксперимент. И, как видим, не только (и не столько) педагогический.

Скорее, - социокультурный.

В этом эксперименте участвовали тысячи школьников и  педагогов. Это уникальное очно-заочное “творческое содружество” “далёких и близких друзей”.

Если раньше он интересовал больше подростков (учителя побаивались экспериментировать в жанре воспитания), то теперь он больше интересует педагогов.

Многие и сейчас продолжают в нём участвовать как, например, директор 825 московской школы В.А. Караковский, директор 51 рязанской школы О.Н.Маслюк, как педагоги 6-й гимназии города Остров Псковской области,  Архангельский городской штаб школьников, коллектив частной московской школы “Перспектива”, московский разновозрастный отряд “Дорога” и многие другие.

Об успехах и потенциале в нравственном воспитании школьников “коммунарской методики” прекрасно рассказала директор школы О.Н.Маслюк на Международных Рождественских чтениях (на секции, заседания которой проходили в здании Министерства образования) под бурные аплодисменты участников Рождественских чтений.

Комммунарское движение в своём развитии имело несколько фаз. И.П.Иванов говорил о двух фазах, участником которых он был.

Нам довелось наблюдать и другие.

Первая фаза - это создание по всему СССР секций “Клуба юных коммунаров”  при “Комсомольской правде” в начале и середине 60-х годов.

Они создавались при Домах пионеров, Дворцах культуры, редакциях радио и телевидения, при детских кинотеатрах и детских больницах.

Пытались “окоммунарить” любую “сферу”, где есть дети. Даже пионерские лагеря, школы и промушленно-технические училища..

Как отмечает историк Шубин “коммунарские группы покрыли всю страну, и даже без учёта откровенно “дутых” организаций в них были вовлечены тысячи подростков.

Лучше всего коммунарство прививалось в самых закрытых (связанных с ВПК, а потому элитарных), портовых городах страны.

Но уже во второй половине 60-х гг. его кризис начал прогрессировать” (6, с.526).

Справедливости ради надо отметить, что коммунарские объединения слабо “приживались” в закавказских республиках и совсем плохо в Прибалтике.

У “коммунарского движения” во второй половине 60-х гг. были не только внешние трудности. Были и свои (внутренние) “трудности роста”. Были и свои проблемы, о которых говорили О.С.Газман и другие  лидеры движения. (Подробнее об этом см. 5).

Вторая фаза движения началась  на рубеже  60-х  и 70-х гг. Когда собрались уже выросшие и “выжившие” в борьбе с внешними и внутренними проблемами коммунары, задумавшиеся о том как заниматься “оживлением” “детского движения”, в период  “застоя”. Забегая вперёд, отметим, что она увенчалась  созданием “Коммунарского-макаренковского содружества” и порождением массового “движения педагогических отрядов”.

Шубин в “коммунарском движении” выделяет “Миссионерское коммунарство”. “Миссионерское” коммунарство вылилось далее в движение педагогических отрядов.

Под влиянием идей Макаренко (их активно пропагандировала Э.С.Кузнецова) социально-активные коммунары, обрастая “новичками” из студенческой среды, в 1971 г. занялись созданием педотрядов – групп педагогов, приступивших к работе с социально-“трудными” группами детей” (6, с.529).

Один из участников нашей конференции В.Л. Ситников - декан уникального факультета имени И.П. Иванова. Этот человек был членом клуба юных коммунаров, будучи студентом, участвовал в Коммуне имени Макаренко.

С его участием был создан факультет им. И.П. Иванова в Ленинградском областном университете им. А.С. Пушкина.

В.Л.Ситников, будучи ещё школьником, участвовал на рубеже первой и второй фаз движения  судьбоносном (для движения клубов юных коммунаров и последующего его развития как движения коммунаров-макаренковцев) событии  - коммунарском сборе “Вернер”.

Этот сбор проходил в январе 1968 г. в его родном Свердловске. (Он тогда был членом городского клуба юных коммунаров “Алый парус”).

На том коммунарском сборе студентами и школьниками, закалёнными в многолетней борьбе за выживание и “улучшение окружающей жизни”, был поставлен вопрос, как преодолеть не просто застой, формализм и бюрократизм в Пионерии и школьном комсомоле.

А как преодолеть  ни много, ни мало, отчуждение (в философском смысле этого слова).

Отчуждение, прогрессировавшее у нас в стране.

Школьники и студенты, собравшиеся тогда в нынешнем Екатеринбурге, обсуждали, в частности, вопрос: “решают ли коммунарские объединения проблему отчуждения?”.

И, в том числе, проблему оживления Пионерии и школьного комсомола.

И уже тогда решили, что в полной мере не решают и решить не могут. “Коммунарская методика” оказалась для этого не очень приспособленной.

Решили, что для этого нужны более радикальные организационно-методические средства.

Началась “переоценка коммунарских ценностей” и “пересмотр ккоммунарских методов”.

Так родился проект “Вернер”, и в  недрах “коммунарского движения”

зародилось уже новое движение – “движение  юных культармейцев”.

Выросшее через три года в “движение педагогических отрядов”, ядром которого стало “коммунарское-макаренковское содружество” (переименованное в 1986 г. в “Творческое содружество макаренковских комсомольских педагогических отрядов”).

Именно это И.П.Иванов и назвал “второй фазой” движения. .

А когда это (во многом новое) “посткоммунарское движение” обозначилось как “движение педагогических отрядов”, организовалось в Москве, Челябинске и в других городах, когда “разлетелось по стране” тысячами педагогических отрядов, когда было проведено 11 Всероссийских слётов, комсомол его “заметил” и решил,  что “в его рядах” появилась ни много, ни мало, а, как пишет А. Шубин, “всесоюзная молодёжная диссидентская организация, хотя и умеренная” (6, с.525).

Но эта “всесоюзная диссидентская организация” была не либерально-буржуазной, а  коммунарской.

В стране, где некоторые руководители уже готовили переход к капитализму, “наивная молодёжь” (школьники и студенты) вслед за Ивановым всё ещё упорно пытались приближать коммунизм (во всяком случае – заниматься разработкой теории и методики коммунистического воспитания)...

Отряды были разные.

Работавшие круглый год “по месту жительства” детей, работавшие “сезонно” в “летних пионерских лагерях”. А.В. Шубин отмечает такую разновидность педотрядов, как летние профильные лагеря при научных учреждениях.

“Власти вынуждены были смотреть сквозь пальцы на летнее общение научной интеллигенции и одарённых подростков вне административного, партийного и комсомольского контроля, поскольку результат…позволял получить пополнение военно-научных учреждений…в столовой летнего лагеря под красноярском висел лозунг: “На штурм вершин науки не пошлёшь морскую пехоту” (6, с.529).

Как пишет А.В.Шубин, “в 1975 г. на слёте двух десятков педотрядов на Волге был даже создан устав Содружества как самостоятельной организации, но под давлением умеренного крыла движения от его принятия отказались.

Ко второй половине 70-х гг. движение педотрядов “заметил” ЦК ВЛКСМ, который признал эту форму работы полезной и решил возглавить движение, проводя попутно его реорганизацию” (6, с.529).

Третья фаза движения (теперь уже явно “посткоммунарского”) проявилась в том, что было названо “движением семейно-педагогических клубов” конца 70-х и начала 80-х гг.

Как отмечает Шубин, “большая часть посткоммунарского движения в конце 70-х гг. эволюционировала в семейно-педагогические клубы – ведь организаторы общественно-педагогического движения уже обзавелись семьями.

Активное участие в в их создании принимали семьи Хилтуненов, Соколовых, Никитиных и других неформальных педагогов” (6, с.530).

Если смотреть поверхностно, то эта фаза к Пионерии отношения не имела, как и вообще к “детскому движению”.

Но это как понимать “детское движение”.

Если понимать “социокинетически” (как движение взрослых в детской среде), то, конечно же, отношение имеет.

Скорее Пионерия в эти годы не имела отношение ни к “детскому движению”, ни к “общественно-педагогическому движению”.

Четвёртая фаза “посткоммунарского движения”.

Историк Шубин отмечает, что “в результате увлечение педагогикой тесно переплелось с коммуналистским движением – восстановления общественной традиции самоуправления и взаимопомощи по месту жительства” (6, с.531), что “педагогические инициативы становились катализатором коммунитарной самоорганизации” (6, с. 535).

Он упоминает ряд объединенй, среди которых, созданный в 1986 г. и действующий по настоящее время детский клуб “Ровесник” (6, с. 527), на  базе которого были созданы микрорайонный социально-педагогический комплекс “Содружество” и (в 1990 г.) общественная некоммерческая организация “Первая опытная станция по внешкольному воспитанию”.

“Клубы…в общественную борьбу не вмешивались, они составляли глубокий, но необходимый тыл формирующегося гражданского общества” (6, с.536).

Так считает историк Шубин.

В Ленинграде была попытка образовать семейную коммуну с общим жительством и воспитанием детей.

Предпринимались попытки создать педагогическую общину в сельской местности…

Устойчивая педагогическая община (“Китеж”) возникает только в 1993 г. на иной основе” (6, 531).

Интересно, что Шубин (в отличие от историков-педагогов) не ограничивается исследованием “детской”, “молодёжной” и “родительской” фаз движения. Он пишет, что “в начале 80-х гг…лидеры движения вернулись к идее обновления школы…здесь у неформалов была своя “пятая колонна”  - педагоги-новаторы” (6, 531).

Круг замкнулся: в конце 19-го века Лев Толстой и его последователи совершали “десант” в школьную педагогику.

В конце 20-го века опять подобный “десант”.

Но на этот раз “десантников” на порядок больше.

К названным выше примерам “коммунарства” в школах Москвы, Рязани, Острова хочется добавить интересную школу “Росток”, которую довелось посетить в апреле этого года в Полтаве.

Эта школа не имеет номера, поскольку она считается частной.

На самом деле это общественная школа, но “скрывающаяся” в организационно-правовой форме частной, ибо законом почему-то не предусмотрены общественные образовательные учреждения.

Создали её несколько лет назад бывшие “бойцы” одноимённого студенческого педотряда при Полтавском университете.

Здесь ученики и педагоги поют песни в “коммунарском кругу”, вместе мечтают, планируют, осуществляют, оценивают.

Это действительно школа  “педагогики сотрудничества”, “школа радости”. В ней витает “коммунарский дух”.

Такие “Ростки” и “Перспективы”   радуют и обнадёживают.

Думается это именно то, о чём мечтал на рубеже 50-х и 60-х И.П.Иванов.

Теперь в современном “посткоммунарском движении” лидируют не школьники, ни студенты, ни родители, а руководителей школ, внешкольных учреждений и общественных организаций (Государственных, общественных, частных), работающих с детьми.

Они используют “коммунарскую методику” для оживления (в смысле “взбадривания”, увы!)  работы с подростками в своих учреждениях и организациях.

И то, что это “не организация самих детей, а организация для детей” участников этих организаций не сколько не смущает.

В них дети постепенно взрослеют и (не редко) сами становятся лидерами, педагогами.

О том, что из всего этого получилось и получается  “в общих чертах” вы найдёте у А.В. Шубина, а “в подробностях” - на нашем компакт-диске “Мультимедийный энциклопедический музей общественно-педагогического движения”.

В прочем, социальный эксперимент “отечественное коммунарство” не закончен. Он продолжается.

Знаменательно, что Православная церковь дала выступить на Международных рождественских чтениях 2002 г. директору коммунарской школы г. Рязани О.Н. Маслюк.

Появляется  надежда на то, что будет издан и второй том вот этой самой книжки.

Коммунарское движение сейчас православной церкви больше “ко двору”, нежели движение пионеров или скаутов.

И это объективно так.

А.В.Шубин приводит важное суждение В.Р.Хилтунена: “В мире есть две идеи, которые занимают душу целиком: Бог и коммунизм.

Все остальные идеи тоже хороши, но человек не может придумать третью идею такого же масштаба.

Всякий человек, не имеющий этих двух идей, начинает съёживаться  душевно.

Эти идеи, по сути, не враждебны” (6, с.528).

Если бы так думал только В.Р.Хилтунен, то не стал бы Шубин об этом писать.

Но ещё в середине 60-х гг. в стихотворении одного из коммунаров были такие строки: “Из христианства веру взял и с коммунаров делом сплавил”.

Вообще, тема аналогий между общинами раннехристианского коммунизма и коммунарскими объединениями второй половины ХХ века достойна специальных исследований.

Во всяком случае, эта тема не дань современной конъюнктуре. И это не может не быть интересно церкви, выбирающей подобно витязю на распутье подходящее “направление” для окормления  подрастающего поколения.

Не исключено, что в далёком будущем о “коммунарском движении” будут вспоминать не историки “детского движения”, а историки христианства…

А вот как они будут вспоминать о “пионерском движении”?

Покажет время…

Таким образом, и в прошлом веке, и в нынешнем “коммунарское движение”” и “посткоммунарское”, начав “борьбу за улучшение окружающей жизни” с  “оживления” пионерии и школьного комсомола (“детского движения”), породили не только новую “коммунарскую методику” (заметный компонент “педагогики сотрудничества”), но и способствовали таким общественным движениям как “движение за новую школу”,  “движение за коммунализм” и “движение за гражданское общество”.

Не всё удалось в прошлом веке, не всё удаётся и теперь.

Но процесс не кончился.

Как говорится, ещё не вечер.

Возродившееся движение педагогических отрядов, уже оформилось в межрегиональную ассоциацию студенческих педагогических отрядов.

Некоторые его участники уже “подхватили знамя коммунарской и посткоммунарской  методики”.

И можно надеяться, что на следующей нашей конференции мы будем слушать не только о пионерах, скаутах и коммунарах, но и о движении педагогических отрядов.

Его прошлом, настоящем, стратегии и тактике развития в ХХI веке.

А может быть, услышим о развитии в нашей стране коммунализма, гражданского общества…

 

ЛИТЕРАТУРА

 

1. Всесоюзная пионерская организация: уроки истории. Научная дискуссия. Материалы для обсуждения / Ред. И сост. Т.В.Трухачёва, А.Г.Кирпичник – Кострома, 2001. –215 с.

2. Пионерская организация в школе. Педагогическая энциклопедия. М., 1966, т.3, с. 391 – 400.

3. Пионерская организация. Российская педагогическая энциклопедия. М., 1999, т.2, с. 147-148.

4. Социокинетика: книга о социальном движении в детской среде. В 2-х частях / Сост. И ред.:  Т.В. Трухачёва, А..Г.Кирпичник. – М., 2000. – Часть 2. – 240 с.

5. Соколов Р.В. Коммунарская методика и коммунарское движение: судьба субкультурного феномена. Там же, с. 69 – 108.

6. Шубин А.В. От застоя к реформам: 1917-1985. М. “Российская политическая энциклопедия”, 2001, с. 523-536)

7. Газман О.С. Проблемы и противоречия в развитии коммунарства. На путях к новой школе.- Ленинград, 1990, № 3. С.11-15.,

С.Грабовский, В.Татарова. Гайдар шагает впереди? Комсомольское знамя, 25 октября 1989г.