2. МОЯ ПОЕЗДКА НА 50-летний ЮБИЛЕЙ "ОРЛЁНКА"

8 июля я приехал в "Орлёнок. На мне была русская рубаха. На голове русский шлем с бармицей. На поясе меч. В руке длинное копьё.

Зарегистрировался в Приёмном корусе.

Оставил запись в книге для гостей. Получил пригласительные билетики на Торжественную линейку,

на Вечер орлятской песни и др.

Пробыл в "Орлёнке" до середины 12 июля.

За это время:

- побывал на юбилейных мероприятиях;

- Выступил перед вожатыми лагеря "Комсомольский" (3 часа);

- Выступил перед ребятами 9-го отряда "Стремительгного" (1,5 часа);

- повстречал трёх знакомых вожатых. Все они оказались членами студенческих педагогических отрядов (Из СПб, Челябинска и Ижевска);

- познакомился с интересными людьми.

ОСОБАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ СОТРУДНИКУ "ОРЛЁНКА" ВЛАДИМИРУ СУПРУГОВУ,

который помог в решении бытовых
вопросов, в организации моих
выступлений и поездке в новый
(только начавший работу) круглодичный
детский лагерь "Горний посад".
Я познакомился с начальством этого лагеря и воспитателями.
Дважды встречался с ребятами.

Подробности и видеоклипы об этом путешествии - позже.

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

НИЖЕ СНИМКИ 1965 года

А Это Евгений Беляков

хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

НАШЁЛ В СЕНТЯБРЕ У СЕБЯ В АРХИВЕ МАТЕРИАЛ,
КОТОРЫЙ ПОМОЖЕТ ДОПОЛНИТЬ ЭТУ РУБРИКУ

ВОСПОМИНАНИЯ ОТ “ОРЛЁНКА”

Москва, 2000 г.

Как узнал об “Орлёнке”

Об “Орлёнке” я узнал за два года до того, как стал одним из его вожатых.. Узнал из публикаций, от вожатых “орлёнка”, с которыми познакомился в клубе юных коммунаров “Алый парус”, который собирался в “Комсомольской правде”.

Работать в “Орлёнке” вожатым меня пригласила начальник дружины Л. Балашкова. Получилось так, что в августе 1965 г.я приезжал в лагерь “Ладожец” (пд Ленинградом” знакомиться с работой бывшего вожатого “Орлёнка” легендарного В.Малова. Малов был мужем Балашковой и она пыталась уговорить её вернуться в “Орлёнрок”, но он тогда принципиально нет хотел туда возвращаться.

Л.Балашкова предложила мне ехать работать в “Орлёнок и я не стал отказываться.

Но увидел я “Орлёнок” тогда далеко не таким, каким его представля
л по по статьям в “Вожатом” В.Малова и Л.Балашковой
и по  рассказам  орлят-коммунаров.
В 1965 г. в “Орлёнке”  о коммунарах уже не говорили.
Разговаривать о коммунарском движении удалось только с О.С.Газманом.

Что пытался делать

.      Мне достался второй отряд. Ребята с интересом слушали
мои рассказы о клубе ЮК  “Алый парус”, о коммунарских сборах,
на котых мне довелось побывать (в Братске, в Архангельске,
в Свердловск, о летнем коммунарском лагере “Факел” в Карелии, 
расссказ об отряде МИГ (Мы имени Гайдара)  В.Малова в Ладожце.
Наш отряд ребята решили назвать “МИГ  2 ”

В отряде мы решили сделать звенья по интересам. Были у нас объединение фантастики, истории культуры, науки, художественной самодеятельности и объединение, интересовавшееся проблемами молодёжного движения.

К сожалению, в сентябре ребята уже учились в школе и  было очень много общедружинных мероприятий. “Отрядного времени” было очень мало.

И всё же нам удалось кое-что. Например, мы провели коллективное творческое дело “Суд над роботом”.     На этом КТД побывали ребята из других отрядов. Дискуссия разгорелась очень жаркая.

Между прочим, прожитый день в отряде мы оценивали цветом. Самая высокая оценка –красный цвет, самая низкая – фиолетовый.

В некотором смысле мы этим значительно опередили эксперименты с “цветописью”, которые проводились в “Орлёнке” вы последующие годы.

Кстати, и в форме одежды у нашего отряда были кое-какие отличия. На галстуках у нас были зажимы с эмблемой отряда, а на плечах бысемицветные ли погончики, обшитые чёрным витым шнуром. Красный цвет погончика располагался к шее, а фиолетовый к плечу.

Насколько мне известно, двое моих орлят стали педагогами – Валя Родионова из Челябинска и Люда Зубакова из Калуги. Л.Зубакова несколько лет проработала вожатой в “Орлёнеке”

А ТЕПЕРЬ ПОДРОБНОСТИ

КАК В “ОРЛЁНКЕ” ВОЖАТОГО ПОБРИЛИ

В “Орлёнок” я приехал в середине августа. Было очень тепло. На море был “бархатный сезон”.

От остановки автобуса до Управления лагеря добирался долго. Пришлось свой багаж перетаскивать “порциями”, по два “места” переносил метров на 50, возвращался за следующей “порцией!”. И всё оттого, что решил взять с собой “гармошки” (альбомы, изготовленные по принципу детских книжек-раскладушек из рулонов обоев с материалами по коммунарскому движению).

Начальник дружины “Звёздная” Л.А. Балашкова, которая “зазвала” меня в “Орлёнок”,  ещё не вернулась в “Орлёнок”  и меня определили в дружину “Стремительная”, где начальником был тогда Гена Попов.

Не успели меня “поставить на отряд”, а тут как раз на мою беду какая-то большая торжественная линейка, на которой присутствовала сама “мама Орлёнка” - начальник Управления Дебольская. И видит она в шеренге вожатых меня. “Это что за бородатое чучело? Побрить?” (Так мне передали её реакцию на мою бороду).

Вызывает меня добрейший пионерский начальник Гена Попов, разводит руками и популярно объясняет, что пока я не побреюсь, отряда он мне не даст. Я могу ходить в столовую, купаться, делать, что захочу, но на отряд меня поставят только после того, как сбрею бороду. Я, конечно, бриться не стал и недели две болтался по лагерю, изредка выполняя какие-то поручения, что называется, “на побегушках”.

Надоело, и я подумал, что за это время у меня новая борода выросла бы. И сбрил бороду, но усы оставил.

Когда меня увидел начальник Гена, он был счастлив. “Вот теперь ты похож на Чапаева и ставлю тебя на второй отряд”.

Уже прошло около половины смены и меня “поставили” на отряд “Искра”, где до меня был вожатым Юра Камышков, студент “физтеха”, которого я знал по клубу юных коммунаров “Алый парус” при “Комсомолке”.   Ему надо было ехать в Москву, продолжать учёбу в институте.

Я постепенно вникал в “орлятскую жизнь”. Кое-что в ней нравилось...

Но больше вызывало непонимание, неприятие и протест. Прежде всего - санаторно-курортный образ жизни...

Невольно вспоминал роман С. Лема “Возвращение со звёзд” и статью о нём в “Комсомолке Г. Огнева. “Ням-ням во веки веков!”.

Удивительное дело - после знаменитого коммунарского сбора 1963 г. прошло только два года, а про коммунаров в “Орлёнке” абсолютно ничего не слышно. Впрочем, я же был свидетелем в пионерлагере “Ладожец” разговора Любы Балашковой с Виктором Маловым (с мужем), который так тогда и отказался возвращаться в “Орлёнок” (а значит, - и в свою семью!), утверждая, что “Орлёнок” уже совсем не тот... Но, признаться, я не думал, что это до такой степени...

Работать было вроде бы и не трудно. В том смысле, что дети пол дня были в школе, потом обед, ПЧМ (полтора часа молчания), что в обычных пионерлагерях называли откровеннее и без ханжества “мёртвый час”. А потом всякие “общедружинные” или даже “общелагерные” (для всех дружин “Орлёнка”) мероприятия. Называть их “коллективными творческими делами” у меня язык бы не повернулся, поскольку их организация тогда ничего общего ни с тем, что проповедовал И.П. Иванов, ни с тем, что было принято в клубах юных коммунаров, не имела. Тогда в “Орлёнке” увлекались грандиозными супер-торжественными линейками-парадами и столь же грандиозными супер-балдёжными шоу типа “Праздник моря”, что в обычных лагерях называют “Праздником Нептуна” и когда обязательно надо вылавливать кого-нибудь. Особенный смак, если удастся поймать “начальство” и, навалившись на жертву целой толпой, подхватив её на руки, с первобытными криками и восторгами,  силком “макнуть” ( а то и с размаху швырнуть) в речную, морскую, а то и в океанскую  воду.

Вечерами очень часто кинофильм на открытой эстраде. И провести отрядный сбор-огонёк было для нас проблемой из проблем.

Постоянно “сверху” спускали “указули” о том, что отряд должен готовиться к чему-то  грандиозному. Например, к фестивалю, посвящённому дружбе народов СССР, нам достался удел представлять одну из среднеазиатских  республик и мы разучивали танец “Пата-пахта”. Бывали курьёзы. На “Международные олимпийские игры” команду нашего отряда назначили быть командой США. Я предупреждал, что США могут оказаться победителями “Олимпийских игр”, но меня никто не послушал. Однако, когда команда США победила в футбольных соревнованиях, меня начальство обвинило в отсутствии патриотизма...

Совсем не помню, чтобы что-то в ту смену успел провести в отряде “коммунарское” (надо посмотреть в своём архиве тех лет) и по этой причине очень был удивлён, когда через много-много лет меня разыскала (через редакцию “Комсомольской правды”) пионерка (в “Орлёнке” она была семиклассницей) Люда Зубакова. А когда она разыскала - заканчивала Калужский пединститут. Что ни говори, а получить в подарок букет цветов от бывшей пионерки - приятно.

Что больше всего не нравилось, так это “ночные бдения” на “вожатских планёрках”, которые начинались “после отбоя” и часов до двух-трёх ночи. А утром надо прийти в отряд к “подъёму”. Прийти в парадной пионерской форме, начищенным, наглаженным. Стоит ли удивляться, некоторые не выдерживали и нескольких лагерных “смен”. Сказать, что уезжали “смертельно  уставшими”, это сказать очень “мягко”.

КАК  ОРЛЯТА “ПРОХОДИЛИ СКВОЗЬ СТЕКЛО”

Помню как  на “ночных вожатских планёрках” очень сурово отчитывали, если у кого-то пионер пытался зайти в столовую  не в той форме одежды, в какой пролагалось. По этой причине отряд в течение дня должен был несколько раз переодеваться, а вожатые строго следили за этим ритуалом.

И можно было представить, с каким ужасом я ждал на “планёрке” “разборки” чрезвычайного происшествия, случившемся в моём отряде, чуть ли не в первый день моей “орлятской” карьеры. Дело в том, что в тот день (вечером, после ужина) должны  были показывать   документальный кинофильм об “Орлёнке” прежних лет, а в этот день наш отряд дежурил по столовой. Девочки спешили как можно скорее перемыть посуду и бегом в спальню переодеться. Но на “палубе” (на этаже) уже выключили  электрическое освещение (экономия электричества). И одна девочка (она была из какого-то сельского детдома) забыла, что стены и двери бывают из прозрачного стекла. Ей показалось, что стеклянная дверь в спальню распахнута, о на была закрыта. И девочка с разбега ударились о стекло, разбила его, пролетела внутрь и получила при этом сильные порезы осколками стёкол. Я в это время был с отрядом и не видел всего этого. Но когда раздался звон стекла, из медпункта срочно позвонили в больницу соседнего села, и очень скоро девочка оказалась на операционном столе. Потом оказалось, что у неё сильно обезображено лицо. Она долго пролежала в больнице, и ей продлили пребывание в “Орлёнке” на следующую смену...

И вот сижу я на “вожатской планёрке” и слушаю, как “распекают” вожатого, у которого пионер зашёл в столовую в парадной форме. Что же со мной-то будет! Кончится моё “орлятское вожатство”, так  и не начавшись... Но вдруг, всех отпускают спать.  Я в недоумении подхожу к одному из коллег и спрашиваю, почему же не стали обсуждать несчастный случай в моём отряде. А он спокойно отвечает, что это первый случай за смену и что каждую смену кто-то “проходит” сквозь стекло. Вот, когда такие случаи учащаются, тогда начинаются “разборки”. Правда, на утренней линейке объявили, что надо соблюдать осторожность, что бывают несчастные случаи, когда пионеры “проходят сквозь стекло”.

Не успели объявить и разойтись с линейки, как опять звон стекла... Мы, отряд вожатых, как шли строем (с линейки отряд вожатых выходил строем последним), так строем и побежали...

Опять звонок в больницу, машина скорой помощи, стол хирурга...

Термин “пройти сквозь стекло” имел и другое значение.

Нередко пионеры, возвращаясь из “Орлёнка” домой, с жаром неофитов  “бросались” устраивать в своих классах и школах “орлятскую жизнь” (проводить отрядные сборы-огоньки, устраивать “коллективные творческие дела”). А на пути их энтузиазма оказывается совершенно неожиданная для них (и с виду совершенно незаметная), но непроходимая стена. Стена чиновничьего неприятия всего сколько-нибудь нестандартного. А то - и стена неприятия со стороны своего “родного” пионерского (комсомольского коллектива...).  В этом отношении “Орлёнок” (вкупе со своими хозяевами из “Центросюпа”) выступал многие годы как провокатор. Как известный поп Гапон, который вывел на “кровавое воскресенье” в Питере наивных рабочих...

МЫ ТОЖЕ ИМЕНИ ГАЙДАРА

На следующую лагерную смену Л.А.Балашкова взяла меня в свою “Звёздную” дружину.

Опять второй отряд. Назвали мы его “Миг-2”. В честь отряда Виктора Малова в пионерском лагере “Ладожец”, посещая который, я получил приглашение работать вожатым в “Орлёнке”.

На этот раз мне удалось рассказать своим пионерам о коммунарском движении, о коммунарких секциях , о коммунарских  “Всесоюзных сборах”, о коммунарских летних трудовых лагерях. В своём отряде мы позволили себе дерзость кое-каких “оригинальностей”. Например, на пилотках у нас были эмблемы в форме звёздочки с надписью “Миг-2”, а  на белых парадных рубашечках-безрукавках были “радужные погончики”. Их делали из картона, обтянутого белой тканью и раскрашенных акварелью в форме “радужного” спектра. Погончики обживали по периметру чёрным витым шнуром. Выглядело оригинально и красиво. Но главное, на эти погончики можно было прикреплять ниточки, которые были своего рода наградами “за ценные качества, проявленные в жизни отряда”. Например, за “оперативность” ниточка крепилась на жёлтом секторе погончика. За “артистичность - на голубом секторе”...

В отряде были созданы “постоянно-действующие советы дела”, которые были одновременно и “микроколлективами по интересам”, и “оргкомитетами” по подготовке общеотрядных “коллективных творческих дел”...

Отрядное место у нас тоже было не совсем как у других отрядов. Мы притащили на выбранную нами полянку огромные коряжестые брёвна, на которых располагались весьма экзотично. Моё место было на каком-то возвышении не меньше, чем на метр от земли.

КАК СУДИЛИ РОБОТА, А НАКАЗАЛИ ВОЖАТОГО

Из творческих дел больше всего запомнился (увы, на всю оставшуюся жизнь запомнился) “Суд над роботом”, который мы провели в холле корпуса нашей дружины.

Уже сам факт проведения суда над роботом “в век автоматики и телемеханики” вызвал негодование учителей физики “орлятской школы”.

А зря. У коммунаров было традицией проводить диспуты в фоме “суда”. Это вовсе не означало, что того, кого судят должны обязательно “судить” Но эти учителя плохо знали коммунарские традиционные коллективные творческие дела. Они шумно ввалились в “зал суда” во время заседания, когда уже шёл “судебный процесс” и стали требовать “прекратить это судилище”.

На самом деле, мои ребята собирались “взять на поруки” робота, который, по их мнению, во-первых, “способствовал усилению безработицы в странах капитала”, во-вторых, робот увеличивал опасность начала ядерной войны (если случится сбой с автоматикой), в-третьих, общение с роботом вредно сказывается на обслуживающем персонале, который тоже начинает “роботизироваться”.

Но поведение учителей в зале суда привело к неожиданному  для меня результату. Суд решил, что робот не может быть помилован в связи с тем, что “даже учителя физики самой лучшей в мире орлятской школы” (“где гуманные педагоги даже уроков на дом не задают”) “уже настолько подпали под влияние робота, что оказываются способными сорвать проводимое пионерами коллективное творческое дело”.

Робот был приговорён к высшей мере наказания - к публичному сожжению на главной  костровой площадке “Орлёнка”....

Сожжение робота не состоялось. И не только от того, что начальника дружины Л.А. Балашковой в это время в лагере не было (она была в командировке), старшая вожатая Люба Тверская (говорят, в прошлом коммунарка из Киева) пуще всего боялась “как бы чего не вышло”...

А “выйти” могло и на самом деле. Мои ребята уже готовили обращение ко всем другим орлятам, которое должно было быть провозглашено на торжественной линейке в день закрытия смены о том, чтобы подарить прекрасную здравницу “Орлёнок” детям-инвалидам…

Робот, можно сказать, спас “Орлёнок” от того, чтобы действительно стать “здравницей”. Впрочем, даже, если бы такое обращение и прозвучало, то риск всё равно был бы минимальным. А мне всё равно пришлось скоро возвращаться в Москву.

Уже в Москве я получил письменное разъяснение из ЦК ВЛКСМ, что моё пребывание в “Орлёнке” было прервано в связи с тем, что мою кандидатуру (как вожатого) не утверждал обком комсомола...

Кстати, спустя лет тридцать, я встретился с одним из тех учителей, которые “защитили” робота от сожжения на главной костровой площадке “Орлёнка” и помогли ЦК ВЛКСМ  “очистить ряды” вожатского состава  Всероссийского пионерского ЦК ВЛКСМ лагеря “Орлёнок” от одного “неутверждённого” обкомом комсомола коммунара, пробравшегося в святая-святых коммунистического воспитания.

Это было на...отпевании и похоронах одного из руководителей “Орлёнка”, а позже начальника Управления дополнительного образования А.К. Бруднова... Мы с этим учителем обменялись нашими авторскими книжками с дарственными надписями на титульных листах. Совсем по-дружески (как это принято у “орлят”)...

КОЕ-ЧТО О СВОИХ “ОРЛЯТАХ”

С некоторыми из “миговцев” я переписывался несколько лет. Радовался, что кто-то из них стали педагогами, как, например, комиссар нашего отряда Валя Родионова из Челябинска. Вот выйду на пенсию, перепечатаю что-нибудь из этой переписки... А как услышу о Чечне вспоминаю самого “хулиганистого” из своих пионеров. Он ведь был из Грозного. И что-то стало с ним через 27 лет. Сейчас ему должно быть что-то около сорока  пяти лет...

С отрядом “Искра” мне больше повезло, чем с “Миг-2”. Из “искрят” меня разыскала Люда Зубакова, которая позже организовала в Калуге (по нашему примеру) экспериментальный студенческий педагогический отряд студентов и старшеклассников (ЭПОСС), по приглашению которого наш педотряд в середине 70-х гг. принимал участие в зимнем лыжном агитпробеге по сельским клубам Калужской области.

Потом Л.Зубакова  сама работала вожатой в “Орлёнке” и присылала мне из лагеря с письмами выпуски самодеятельных орлятских газет. Вернувшись из “Орлёнка” работала директором Дома пионеров  Бабынинского района Калужской области, позже стала многодетной мамой, создала и возглавила в Калуге большую родительскую организацию... Встретились как-то в здании Администрации Президента РФ на крупной конференции, где шли разговоры о гражданском обществе...

НО В “ОРЛЁНКЕ” ПОБЫВАЛ ЕЩЁ НЕ РАЗ

Через два года, в сентябре 1967 г. я во время отпуска после того, как проработал лето методистом в загородном подмосковном пионерском лагере им. К.Э. Циолковского несколько дней прожил у друзей-вожатых орлёнка. И снял на любительскую кинокамеру большой (по тем временам - минут на 30) любительский видовой кинофильм “Воспоминания об “Орлёнке”.

Есть там и уникальные кинокадры. Виктор Малов. Он к этому времени всё-таки вернулся в “Орлёнок” и работал там “музруком”. Так вот, мне удалось заснять на киноплёнку Виктора в тот момент, когда он на эстраде дружины “Солнечная”, закончив ругать со сцены песню Высоцкого “О друге”, дирижирует песней “Звездопад”. Сотни ребят поют стоя, положив руки друг другу на плечи, а Малов, отвернувшись, украдкой смахивает слезу. Мне это очень хорошо видно, т.к. я снимаю “скрытой камерой” через щель в эстраде, как раз напротив того места, на котором стоя Виктор Малов... Он ушёл из жизни, так и не увидев никогда этих уникальных кинокадров...

В фильме мелькает и моя физиономия с... красными волосами. Это по дороге в “Орлёнок” я зачем-то в поезде (в тесном туалете плацкартного вагона) выкрасил себе волосы в красный цвет... Как молоды мы были!

Приехав домой, я смонтировал фильм под мелодии большой “долгоиграющей” пластинки с пионерскими песнями и много лет потом с грустью просматривал этот фильм...

И свою песню сочинил. В ней были и такие строки.

“Над закатом с гитарой грусти,

Так же стайкой в палатке сидели...

Только вот  на город глядим,

А тогда мы про звёзды пели!

Мы про звёзды, мы про звёзды,

Мы про звёздный Альтаир,

Тот, что должен,

Тот, что должен,

Нам мерцать во мгле квартир.

Альтаир! Альтаир!

Освети в мечту пунктир!

Альтаир, Альтаир!

Научи летать нас в мир...

ОПЕРАЦИЯ “ШИШЕРО-МАС” ИЛИ “НАШ “ОРЛЁНОК”!”

Лагерь “Орлёнок” явно  продолжал не давать  мне покоя.

Ещё через два года  (летом 1969 г.) я  опять “нагрянул” туда.
Но уже не один, а с целой “бандой” из двадцати “орионовцев”,
с которыми мы возвращались после нескольких недель путешествия
(“дикарями”)  “по местам походов Стеньки Разина”.
Это означало, что в Туапсе мы ехали через Саратов, Астрахань,
Баку и Тбилиси...

Не знаю, что почувствовали и что подумали “орлятские начальники” ,
когда в Управление “Орлёнка” пришла телеграмма из Тбилиси
следующего содержания: “Покорив Волгу и Кавказ, иду на Вы.
Жду парламентёра с автобусом (указывалась дата и время)
на вокзале в Туапсе. Атаман Дик ”.

Ни парламентёра, ни автобуса на вокзале не оказалось.

Это очень разгневало атамана и его свиту.
Двигаясь в кузове попутной машины в направлении “Орлёнка”,
мы разработали операцию “Шишеро-мас”.

Поскольку это было в канун Дня военно-морского флота, а в “Орлёнке” в этот день, обычно, проводятся какие-нибудь “военные игры”, то мы и решили внести в эти игры кое-какие, как говорят военные командиры на воинских учениях, “вводные”.

По нашему плану нужно было, во-первых, неподалёку от “Орлёнка” занять удобную позицию (это означало - разбить палаточный лагерь и повесить над ним вывеску “Наш “Орлёнок”!.

Во-вторых, надо было снарядить “диверсионную группу” из переодетых в “гражданскую одежду” орионовцев. Дело в том, что у нас у всех была морская форма одежды. (с морскими воротниками-гюйсами, манжетами...).

В, третьих, эта группа должна была незаметно для охраны лагеря  проникнуть в самый его центр, заменить на мачте государственный флаг на тельняшку Валеры Машеро, а потом, заняв удобную позицию в зарослях у “Космической лестницы”, подкараулить одинокого вожатого и превратить его в “языка”. По плану он должен был с кляпом во рту быть тихо доставлен в “Наш “Орлёнок”” и петь нам “орлятские песни”, пока его не “выкупит” администрация лагеря. Выкуп нам нужен был, конечно, не в форме денег (тем более валюты), а в форме пропуска для посещения всей бандой территории “Орлёнка” (и пляжа, конечно) на протяжении всего срока нашего пребывания в этих краях.

До сих пор удивляюсь, как мои ребята (среди которых младший перешёл только во второй класс, а старший - в десятый), после нескольких недель питания на костре и ночлега на земле в спальных мешках (только две ночи за это время спали на кроватях и только три дня питались по одному-два раза в столовых) нашли в себе силы. Как они “загорелись” планом этой дерзкой “операции”.  Было такое впечатление, что они всё это время питались досыта дома и спали в мягких постелях...

Всё получилось даже лучше, чем планировали.

Лагерь разбили быстро, девочки очень быстро “сообразили пионерский перекус”. Помогли переодеть мальчиков в “гражданское”.

Мальчики (“диверсионная группа”) собрались очень быстро.

Девочки желали нам удачи и махали вслед...

Диверсионная группа удачно обошла  пост охраны при въезде в лагерь. Помогла “малая кругосветка”, которую я провёл со своим отрядом четыре года назад. Это такой поход вокруг лагеря, когда вожатый показывает любознательным ребятам всё, что есть вокруг их лагеря, в том числе, хозяйственный двор, гаражи...

Сложность возникла, когда впереди оказалась открытая  площадка перед зданием Управления “Орлёнка”. Но нам повезло. На пути к Управлению мы увидели группу людей. По виду это было группа рабочих, приехавших для работы на многочисленных “строительных объектах” “Орлёнка”.  Я дал команду ребятам присоединиться в “форватер” этой группы, но держать такую дистанцию, чтобы ни строители не обратились с вопросом, ни охрана не заподозрила “присоединение” к строителям посторонних.

Так всё и вышло.

Когда мы заняли удобную позицию, чтобы послать небольшую группу для подмены флага на мачте тельняшкой и для  “поимки языка”, я решил дать ребятам передохнуть, успокоиться от стресса и пошёл “в разведку”.

Оказалось, что на открытой эстраде демонстрировали кинофильм “Айболит-66”.

Я понял, что, во-первых, пока фильм не кончится, то никого из вожатых на “Космической лестнице” не будет. А когда он кончится, все пойдут толпой, и “отдельно взятого” вожатого на лестнице не будет, а значит, и “взять языка” не удастся. К сожалению, фильм уже заканчивался, и наши шансы на успех операции неумолимо сокращались.

Тут я увидел ту самую Любовь Александровну Балашкову, которая четыре года назад пригласила меня работать в “Орлёнок”. Слева от неё на скамейке было свободное место. Я тихонько подхожу сзади, перешагиваю через скамейку и сажусь рядом. Первое время Балашкова не обращает на меня никакого внимания. Я краем глаза наблюдаю за ней. Вдруг она резко поворачивается в мою сторону, некоторое время молча приглядывается, а потом говорит: “У нас проверка из ЦК комсомола, могут полететь головы. Умоляю, никаких сюрпризов... Согласна  на любые условия...”

“Пропуск на территорию лагеря моей “банде”, а сегодня, прямо сейчас, “языка”, которого мы  “похитим”. Он до утра будет нам у костра петь “орлятские” песни”.

“Минуточку!”. Люба присмотрелась к сидящим в зале, тихонько подошла к кому-то, пошепталась, он кивнул головой и Люба сделала мне знак, чтобы я вышел в сторону от “зрительного зала”. Краткое рукопожатие с незнакомым потенциальным пленником-вожатым и почти бегом к “Космической лестнице”.

Ну а дальше всё по плану операции “Шишеро-мас”. Только без замены государственного флага тельняшкой...

Всю ночь мы  с этим вожатым (он оказался неплохим гитаристом
и отличным парнем) мои ребята разучивали “орлятские песни”.
А я любовался вывеской “Наш “Орлёнок”!”, написанной на куске
“противоатомной ткани БЦУТ”, из которой были сшиты крыши
наших самодельных туристических палаток). Вывеска как живая
шевелилась под напором тёплого южного ветра и отблески нашего
костра придавали ей особенно романтический и символический вид...

Утром мы отпустили вожатого “на свободу”.
А “откуп” в форме пропуска на маленькой бумажной полосочке
я получил от Балашковой чуть позже.

В “Орлёнке мы побывали всего несколько дней. Найти работу,
чтобы пополнить наши истощившиеся запасы денег, мы не смогли.
Стали обсуждать, как ехать домой.
Обратно через Туапсе или через
Новороссийск.
Но из продуктов у нас оставались только яблоки и помидоры
и мы решили не испытывать судьбу и возвращаться через Туапсе.
Покинули мы окрестности “Орлёнка” также незаметно, как и прибыли туда...

С тех пор я больше не был в “Орлёнке”.

НЕСОСТОЯШИЙСЯ ВИЗИТ НА 40-ЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ “ОРЛЁНКА”

Когда готовился 40-летний юбилей “Орлёнка”  я даже купил билет
и подготовил (отпечатал) буклеты. Но в Министерстве мне сказали,
что к моему приезду все торжества уже кончатся и ехать бесполезно. Я целый день жарился у железнодорожных касс, чтобы купить билет на поезд, который уйдёт на день раньше, а потом плюнул, и сдал свой билет...

Укатали Сивку крутые горки. Старею.

А когда потом в Москве встретился с Балашковой (она с сыном Кимом приезжала в наш клуб “Ровесник”) узнал, что если бы я приехал в “Орлёнок” тем поездом, на который у меня был билет, то приехал как раз бы вовремя... Так вот мне не везёт с этим  “Орлёнком” уже больше 30 лет...

Теперь младшая моя дочка мечтает поработать в “Орлёнке” вожатой...

И опять “ орлятская головная боль”.

О ВСТРЕЧЕ БЫВШИХ ПИОНЕРОВ И ВОЖАТЫХ “ОРЛЁНКА”

Вот, пожалуй, и всё об “Орлёнке”. Если не считать, что был я как-то на встрече с бывшими “Орлятами” в зале лектория “Политехнического музея”.

Интересно, что среди присутствующих оказалось больше всего “орлят” 60-х годов и меньше всего 90-х! Вот так-то!

Видел кое-кого из знакомых.  Например, А. Лекманова (которого Соловейчик называл руководителем своего клуба “Алый парус” и который работал позже врачом в пионерлагере О.С. Газмана  “Маяк).

Из выступлений понравилось больше всего выступление  А.К. Бруднова. Как ни странно, но даже и я выступил там. Признаться без особого успеха перед публикой. Да и мне публика не очень то понравилась. Особенно не понравилась команда вожатых, приехавшая из “Орлёнка”. Их “художественное” выступление на сцене показалось ещё более глупым и пошлым, чем те, что устраивались в 1965 г.

А кинофильм об “Орлёнке” начала 60-х гг., о котором я говорил выше, в сравнением с современными видеосъёмками, показанными в этот вечер, показались мне чем-то, о чём в таких случаях говорят фразой “небо и земля”. То, что мне активно не нравилось в “Орлёнке” тех лет теперь смотрится как сказка... В тот вечер я вёл видеосъёмку, и эта кассета где-то то хранится...

Последействие

n После возвращения их “орлёнка” я все поледующие 35 лет занимаюсь организацией детских, подростковых и разновозрастных клубов. Последние 30 лет, преимущественно по месту жительства.. За эти годы организовал семь “клубных цивилизаций”.

n Одно объединение - “Космическая экспедиция Циолковского” (КЭЦ - 67) было организовано в качестве трудового “лагеря-спутника” на базе обычного профсоюзного пионерского лагеря, где я работал методистом.

n Некоторые мои пионеры-орлята стали педагогами, например В.Родионова из Челябинска и Л.Зубакова из Калуги. Кстати, Л.Зубакова несколько лет проработала вожатой в “Орлёнке”.

n Созданный нами в 1971 г. первый экспериментальный студенческий педагогический этряд (ЭСПО) при МГПИ стал родоначальником дывижения педагогических отрядов 70-х гг.

На слёте летом 1975 г.на борту теплохода 20 дней проходил  слёт педагогических отрядов страны

В настоящее время идёт 15-й год многопрофильного детско-подросткового клуба “Ровесник”.

На базе клуба в 1990 г. нам удалось создать общественную некоммерческую организацию “первая опытная станция по внешкольному воспитанию”.
Кстати, в “Ровеснике” мы проводили   встречи с ребятами, вернувшимися из “Орлёнка”.

n .С 1990 г. стал профессиональным учёным. В Российском институте
культурологии МК и АН РФ руковожу Научно-методическим центром
по ппроблемам социальной педагогики.
Первые два учебника по Одновременно привлечению населения
к участию в воспитаниии детей и подростков по месту жительства
удалось издать.

В 1985 защитил диссертацию, а в 2000 избран академиком Академии
педагогических и социальных наук.

Москва, 2000 г.